После настоящего, армянского, французский горлодер у меня не пошел. Так же как и хваленный "Хеннеси". Пришлось довольствоваться виски, хоть и тоже — не фонтанного качества.
Обогреть всю квартиру, с нашими возможностями, просто нереально. Оттого и устроились прямо в кухоньке, плотно закрыв все двери и оставив приоткрытым, окно.
Завернувшись в спальники, честно пожелали друг другу спокойной ночи, и через пару минут Бен засвистал носом, упылив в царство Морфея, на винных парах.
Дождавшись, когда напарник перевернется носом к стене, бесшумно выбрался и из спальника, и из кухоньки, и из квартиры.
Сна ни в одном глазу. Удивительная легкость и четкость мысли.
Обмотав унты полуистлевшими простынями и сняв с предохранителя "коготь", начал осторожно спускаться вниз, отсчитывая этажи и радуясь странной прихоти строителей, украсивших стены лестничной площадки светящимися полосами, стрелками и огромными надписями, устроившими между этажами огромные световые проемы и выложившими ступени странными, чуть пружинящими под ногой, шероховатыми на ощупь, плитами.
Только зря простыни рвал, боясь разбудить Бена.
Впрочем, ступени эти начались этажа с десятого и днем, как-то прошли мимо сознания, не оставив ни малейшего следа в голове.
Дойдя до пятого этажа тихо выругался — лестничный пролет дальше отсутствовал как вид, видимо громоздясь где в подвале, кучей битого бетона и арматур, согнутых под разными углами и, за двадцать лет, успевших качественно проржаветь.
Фонарик-жучок, модернизированный и улучшенный, с пятью светодиодами, включающимися по очереди, осветил аккуратный спил, на последней лестничной клетке. Аккуратный настолько, что скажу честно — я представления не имею, чем его сделали. Даже не могу себе представить, какой болгаркой надо работать, чтобы отпилить секцию лестницы, от площадки, так идеально.
В фантастике моих времен упоминались мононити, тончайшие клинки и прочая прелесть.
Может, кое-что и пошло в ход?
Убрав фонарик в карман, лег на бетон и замер, вслушиваясь в тишину подо мной.
Особо подозрительного не слышно и не видно. Пропасть в пять этажей, снизу вверх, ни для какого зверя, не преодолима. А птице достанется из "когтя" так, что перья вниз полетят, легко кружась и покачиваясь.
"Хочешь что-то услышать — сядь и не слушай!" — Привалившись спиной к стене и закрыв глаза, замер, сосредоточившись на собственном дыхании.
Первое, что слышится в этом случае — шум крови, пульсирующий стук сердца, легкий шорох одежды. Мы ни на минуту не остаемся в тишине. Отсюда и испытание тишиной.
У нового тела слух оказался так себе и это я выяснил сразу, еще по дороге в деревню. Лишний вес, одышка и давление — не самые добрые друзья специалиста-"слухача". В этом теле, на подлодку, к акустикам, я точно не попаду…
Все можно тренировать. И слух, и зрение. Только терпения для этого надо… А времени — еще больше.
А вот сидя на лестничной площадке пятого этажа, в темноте, становится понятно: времени больше нет.
Не судьба мне сбросить вес, "за два года"…
Тихий шорох существа, коснувшегося стены своей крепкой шкурой, резанул по нервам сильней, чем я ожидал. Следом — неосторожные движения посыпались, как из рога изобилия: кто-то неторопливо двигался по коридорам подо мной, не выше второго-третьего этажа, один раз мне послышался сдавленный стон, но вот это могло быть, как раз, галлюцинацией.
Через 15 минут, фантазия отрисовала в голове замок ужаса, с качающимися, ржавыми цепями, крючьями, стонущими любовниками и прочей ахинеей. Строгая логика, проломившись через картинки, отбросила их назад, прочь в темноту, оставив только один-единственный факт: внизу кто-то есть.
Стараясь не шуметь, не хрустеть суставами, едва ли не на четвереньках, поднялся на шестой этаж и с наслаждением выпрямился.
Мир далеко не полон розовых единорогов. Встречаются и такое, от чего бежать надо быстро и старательно заметать следы.
Покуривающий на лестничной площадке Бен, едва не отправил меня на тот свет, своим хриплым "кха-кха".
— Не кури здесь. Внизу есть жильцы. — Предупредил я, устраиваясь на подоконнике рядом и принюхиваясь табачному запаху.
— Все едино — уже поздно. — Бен открыл окно и выбросил в него окурок. — До утра ждет? Или прямо сейчас начнем собираться?
Пришлось пожать плечами. Если за день вся наша мышиная возня осталась незамеченной, то уж ночью лучше не шевелиться.
— Тогда, я — спать. — Бен зевнул. — Теперь еще и не покуришь, вволю.
— На крышу сходишь, не обломишься… — Стараясь не скрипеть дверью и не клацать замками, я отгородился от внешнего мира и завалился спать, мечтая лишь о том, чтобы утром, все услышанное мной оказалось плохим сном, буйством моей фантазии и стуком крови в ушах.
Утром проснулся от того, что этот жаворонок, чтоб ему летать свободно, умудрился уронить чайник, полный кипятка, на пол.
Хорошо, что сам не обварился, и мне не досталось, но вот грохот стоял такой, будто там не чайник упал, а как минимум — "статуя свободы" рухнула. А потом, восстала и упала еще раз, звеня катящейся по полу, головой.
После завтрака еще раз переложили честно намародеренное, изредка переругиваясь.
Аркан считал, что сдавать надо все оптом, тому же Алексу, а вот я…
Идея мне не нравилась. Слишком много Алекс от нас получает и слишком много интересуется, давая взамен крайне мало. Мастер Сибатси, к слову, более справедлив при расчетах и вопросов не задает вовсе, пользуясь тем, что ему рассказывают.
Я так и заявил Бену, нарвавшись в ответ на то, что я, де, неблагодарный сукин сын, толстая скотина, скверно относящаяся к своим и вообще — провокатор и мистификатор.
После моего напоминания, что к "своим" я не отношусь — изначально, морпех почесал затылок и решительно отложил в сторону самые дорогие товары — оружие и патроны.
К баллонам он так и опасался приближаться, словно только от одного его вида они прохудятся и взорвутся — одновременно. И это человек, с офицерскими погонами!
Так же, между делом и руганью, решили, что на первые этажи полезем завтра, с утра. Только, не через верх, а осторожно, ножками по земле.
Я пойду, а Бен, как более меткий и опытный, будет страховать меня с ковра-самолета, заодно и эвакуировать, если там, внутри, станет совсем не холодно.
За полдня очистили оставшиеся этажи, разжившись золотом и камнями и пятью пистолетами, в богатой отделке: не дом, а мечта милитариста! Что ни квартира — личное оружие, что ни личное оружие, так отвисшая челюсть! На найденном нами "Люггере" — дарственная надпись, выведенная готическим шрифтом. А на "Смит и Вессоне" в серебре — поздравление с серебряной свадьбой!
После обеда прошлись по оставшимся многоэтажкам, оценивая фронт работ. Работы было много!
Все четыре многоэтажки, выстроенные по одному проекту, роднились богатыми квартирами на верхних этажах и отсутствием лестничных пролетов, на уровне четвертого-пятого, этажей.
Бен уже после второй предложил сваливать, ко всем местным духам, прихватив то, чего уже насобирали, но меня возмутила такая расточительность — добро пропадает!
Пришлось ковру-самолету стать осликом, что таскает вьюки с добром с крыши на крышу "мелкопородных", небоскребов.
Вниз решили не таскать — в одной из квартир жил заядлый турист у которого позаимствовали безвозмездно — то есть даром — упаковочную пленку.
А, может быть, и не турист был человек, а готовился к переезду? Или вообще — впадал в нирвану, "хлопая пузыри"?
Как знать…
За десять дней успели вычистить и вывезти в чисто поле все, до чего дотянулись и на что наткнулись.
"Схрон" устроили в 20-ти километрах от города, в чащобе, наполненной следами хищных лап и голосами птиц — самом верном показателе того, что существо разумное сюда еще не добралось и опасаться за наши припасы — повода нет.