Остальные пошли на корм кладбищенским червям.

"Стекло" выжил.

Попрыгав для порядку, Бенджамин еще раз прошелся по крыше, оглядывая ее хозяйским взглядом. Ничего ли не забыл? Сработают ли ловушки, приготовленные для тех, кто явится следом за "высшим", выяснять, куда тот пропал?

Лакированная черная коробка, лежащая в черном круге обгорелого бетона, привлекла его внимание — насторожила и заинтересовала — одновременно. В том, что она принадлежала врагу, сомнений не было. А вот была ли она ловушкой… Сомнения были.

Подкинув монетку, Аркан, чертыхаясь, трижды ткнул в коробку металлическим прутком, выдвигая ее за пределы горелого пятна и ожидая если и не взрыва, то подвоха.

Ничего.

Взяв в руки, обнюхав и общупав, Бен нажал на маленькую кнопочку, надеясь, что эта странная, чуть теплая, угольно-черная коробка именно откроется, а не взорвется, отправляя его любопытную душу на небеса.

Коробочка, с шелестом открылась, явив солнцу и голубым глазам морпеха, четыре огрызка свечи, и четыре же металлические стопки.

Или это были подсвечники, судя по каплям воска, прилипшим к металлу?

Уже собираясь захлопнуть крышку и убрать коробку в рюкзак, лежащий на стуле и ждущий своего хозяина раззявленной пастью открытой горловины, Аркан заметил белый уголок бумаги, торчащий из-под кроваво-красного бархата, устилающего дно коробки, запачканного воском и грязными отпечатками тонких, словно детских, пальцев.

Пришлось доставать мультитул, отрывать подкладку и недоумевать, каким образом умудрилась не сгореть эта коробка, почему не поплавился воск внутри коробки, что это за металл такой, похожий на латунь и что за знаки покрывают этот листок бумаги!

Буквы были незнакомы, а вот картинки, на бумажке, давали вполне понятную картину, что надо делать с подсвечниками и чего делать не надо, иначе будет очень больно падать вниз.

Ага. Четыре подсвечника были ничем иным, как устройством для полетов!

Расставив подсвечники с воткнутыми огарками, в виде прямоугольника со стороной два на три метра, Бен трепетно помолился всем небесным богам и запалил фитили.

Свечи сперва стреляли клубочками дыма, разбрасывали во все стороны искры и разгораться не желали совершенно, игнорируя чисто человеческий азарт и мужское неприятие слова "нет".

Через пяток минут танцев с бубном, армейской ругани и присядки, свечи соизволили "встать на ровное пламя" и от подсвечника к подсвечнику протянулись толстые, белые, лучи света, собираясь в слепящий глаза, периметр. Еще через пару секунд прямоугольник пересекли диагонали и ровный, матовый свет заполнил прямоугольник. Подсвечники, издавая чуть слышное жужжание, приподнялись над бетоном крыши и замерли, ожидая седока.

Судя по рисунку, на этом ковре-самолете, могло лететь двое взрослых и два животных, размером с волка.

Почесав затылок, Бен обвел глазами ковер-самолет, прикидывая, куда тут можно поместить двух взрослых, да еще и с волками… Получалось, либо взрослые — мелкие, либо он что-то не так понимает!

Поставив на ковер ящик с выпивкой, сверху уложил на него свой вещмешок и сел сам, опершись спиной в вещи. Огляделся. Вздохнул и положил на колени бумажку с инструкцией.

Он потерял на этой крыше уже 15 минут и можно было вполне спокойно ждать гостей, притаившись с автоматом и надеясь продать свою шкуру подороже.

Сложив ладони перед грудью, как было показано на рисунке, Аркан повел их вверх и сразу почувствовал, как потеет зад, и как на плечи ложится легкая перегрузка.

Ковер-самолет оторвался от крыши и воспарил на десяток метров вверх. Окутался серебристым свечением, защищая пассажира\владельца\водителя от встречного потока и, стоило морпеху двинуть сомкнутые ладони вперед, начал удаляться от места старта, все набирая скорость.

Через минуту его уже и разглядеть-то было нельзя в рассветных небесах, залитым ярким солнечным светом.

Следующие гости на этой крыше появились только через пять дней, дав "Стеклу" солидную фору оторваться от "высших" по "высшему разряду", затерявшись в море лесов и речных просторов.

Трое "высших", в сопровождении десятка питомцев, вышли из багрового портала и замерли, изучая обстановку. Они подозревали, что "молодой", посланный на отлов, сорвался и сожрал старика на живую, отлеживаясь теперь, от обжорства в укромном месте.

Это, конечно, было плохо, но не трагично — корма еще хватало, а проштрафившимся легче управлять. Но, если он не поделился с питомцами… Младшего ждал бы очень болезненный и долгий разговор.

А вместо этого — ничего!

Два прошедших дождя смыли пепел и следы, ветер сдул легкое кресло с крыши и присыпал пылью темные круги от горевших тварей.

Тишина и покой, с птичьим пением.

Ни "младшего", ни его питомцев, ни запаха человеческой крови. Лишь слабые эманации боли, не относящиеся к человеческому типу.

Кругом неправильность!

Старшие высшие пожали плечами — такое иногда все еще случается: слабые узы крови с Родителем или более сильные питомцы, да кто разбираться будет… Ну, подумаешь, будут бегать три неприкаянных зверя по новорожденным зеленым джунглям, с раскидистыми деревьями и развалинами человеческих городов. Побегают-побегают, да и сдохнут с голода — младшие и их питомцы без человеческой крови, внимания и заботы родителя, долго не живут. Месяц, самое жирное.

— Матт! Есть следы артефакта, низкокачественного и очень слабого. — Один из вампиров, а никем другим все эти "высшие" просто и быть не могли, окликнул своих спутников. — Думаю, именно из-за него у младшего крышу и снесло…

— Тогда… Пойдем отсюда. — Его спутники пожали плечами и прикоснулись к тяжелым амулетам с синими камнями.

Камни осветились неприятным, холодным светом и… Больше ничего не произошло. Привычное окно портала открыться не пожелало, лишь затрещали, поднимаясь кверху от статики, длинные золотистые локоны вновь прибывших.

— Хм… Странно. Тогда, поступим так! — Один из кровососов, снял медальон с шеи и передал его своему компаньону, отошел к самому центру крыши и воздел руки к небу, повернувшись к солнцу спиной.

Постоял так пару минут и свел руки вместе, в жестком хлопке, спугнувшем сидящих на ближнем карнизе, диких голубей. Жирных и неповоротливых.

Стая сиганула в воздух, неторопливо расправляя крылья.

Самые быстрые осыпались вниз клочками окровавленных перьев, самые ленивые — иссушенными, до состояния египетских мумий.

Притопнув ногой, существо снова хлопнуло в ладоши, открывая свой собственный, неоново-голубой, портал, в который первыми заскочили питомцы. Из-за обреза свечения появилась ободранная рука и тут же исчезла, втянутая обратно.

— Это ты, Шаон, удачно портал открыл! Мои питомцы сегодня не успели позавтракать…

Пересмеиваясь, вампиры простояли на крыше еще минуту, пока из портала не выглянула вытянутая волчья пасть и, прищелкивая клыками, доложила, что стол накрыт и угрозы нет.

Шаон действительно очень удачно открыл портал, словно сама рука провидения направляла его, подправляя координаты. Только, удача у вампиров какая-то странная, совсем не удачная для окружающих и особенно для тех, кто на них горбатится, в меру собственных сил, понимания и совести.

Уже не раз и не два, питомцы кормились свежатинкой, что при жизни была верными слугами, продвигающими "Договор"; экспериментальные боевые заклинания разрывали самые высокие здания или обваливали самые глубокие бункеры, наполненные теми, кто больше всех радовался приходу всесильных хозяев, быстрых, прекрасных и совершенно не боящихся солнечного света, чеснока или святой воды.

Серебра нынешние вампиры боялись лишь отчасти — ровно точно так же, как обычный человек боится столового ножа.

Если и были у высших страхи, то человечество о них ничего не знало.

Поскуливающие люди, устроенные на мягких диванах и пять тел, ровным рядком уложенные на полу у их ног, встречали своих новых богов.