— Они сейчас внимательно изучают вас из-за вон той портьеры.

— Значит, могут не впустить, — сказал Джон и снова насмешил Бьерна.

— Хотите опыт? Мы сейчас уйдем, но нас догонят прямо у ворот. Итальянцы впустят любого. Даже налогового агента. Дом славится гостями.

И действительно, через пять минут дверь отворилась. На пороге стояла маленькая девочка и смотрела на Джона.

— Бьерн, спросите у нее, пожалуйста, могу ли я повидать Джованни и Марию?

Бьерн перевел вопрос. Девочка кивнула, но пропускать гостей в дом не собиралась.

— Мы можем войти? Спросите у нее.

Бьерн опять перевел. Девочка снова кивнула. И не двинулась с места. Джон оглянулся — во дворе уже собралась небольшая толпа и наблюдала за ними.

— Она ждет от вас подарка, — подсказал Бьерн.

Джон достал из кармана коралловое ожерелье и вручил девочке.

— Грация, — сказала девочка и, сделав короткий книксен, впустила гостей в дом.

И тут же появился Джованни, который, к глубочайшему удивлению Джона, бросился обнимать и его и Бьерна.

— Какая честь! Какие гости! — искренне восклицал он. — Проходите, проходите! Лоредана, посмотри, кто к нам пришел!

Джон мало что понимал, но от сердца у него отлегло — Джованни забыл обиду.

Лоредана тоже радостно поприветствовала гостей и закрыла по-прежнему распахнутую дверь. И в то же мгновение радушие Джованни как рукой сняло.

— Зачем ты пришел? — спросил он. — Что тебе еще от нас нужно?

— Сеньор Джованни, мы можем хотя бы поговорить с вами? — сдержанно спросил Джон.

— Да, Джованни, мы же не грабить тебя пришли! Хотя в каком-то смысле и грабить! — рассмеялся Бьерн.

— Садитесь. Говорите.

— Вот это уже другое дело! Накрывай на стол, Лоредана! — закричал Бьерн, усаживаясь. — Или лучше пусть это сделает ваша дочь.

Джон тоже сел.

— Ну? — сказал Джованни.

— Во-первых, я хотел бы извиниться перед вами. — Джон говорил медленно, чтобы Джованни понимал его. — Я нарушил обещание, которое вам дал. Наверное, вы были правы, когда выгнали меня. Но я прошу вас забыть обиду. Не держать на меня зла. И в знак моего раскаяния и нашего, надеюсь, примирения, подарить вам вот эти часы.

Джованни повертел в руках подарок и положил на стол.

— Рано, — прошептал ему Бьерн.

— А вашей жене, сеньоре Лоредане, я хотел бы подарить вот это, — сказал Джон и вынул коробочку с драгоценностями.

Джованни даже не раскрыл ее, коробка легла на стол рядом с часами.

— Что дальше? — спросил Джованни.

Джон встал. Бьерн замешкался, но тоже вскочил.

— Сеньор Джованни, я прошу руки вашей дочери Марии.

Джон ожидал какой угодно реакции на эти свои слова, но то, что произошло, было для него абсолютно неожиданным.

Джованни заплакал. Сначала у него задрожали губы, наполнились слезами глаза, а потом он уронил голову на стол и в голос зарыдал, вздрагивая плечами.

В углу плакала Лоредана.

— Все идет отлично, — прошептал Бьерн. — Они растроганы.

Но Джованни вдруг поднял голову и сквозь слезы заговорил:

— Простить тебя?! Забыть обиду? Не помнить зла? Да ты знаешь, негодяй, что я сплю и вижу, как всажу в твое поганое сердце нож!

Краем сознания Джон отметил, что Джованни стал вполне прилично изъясняться по-английски.

— Можно простить тебя за то, что ты сделал?! Нет! Никогда! Ты обесчестил Марию… Ты…

— Брось, Джованни! — весело сказал Бьерн. — Обесчестил! Что за слова? Грешки молодости! Ты и сам, небось, в молодые годы бегал за каждой юбкой!

Джованни словно не услышал эти слова.

— Ты обесчестил нашу семью! И ты еще просишь прощения?!

— Я хочу жениться на Марии, — все еще сдерживая себя, повторил Джон. — Для этого я приехал. И от своего не отступлюсь.

— Женись! Пожалуйста! Сколько твоей душе угодно!

— Он согласен! — воскликнул Бьерн.

— Если найдешь ее в борделе! Нету Марии больше! У меня нет такой дочери! Я знать не хочу потаскуху по имени Мария!

— Я не понимаю… Мария… Где Мария? — растерялся Джон. — Мария!!! — закричал он что было сил.

— Кричи-кричи! Марии здесь нет. Она убежала от нас. Еще там убежала! И теперь, я надеюсь, подыхает где-нибудь под забором!

Джон опустился на стул.

— Что вы наделали? — сказал он. — Вы сошли с ума. Ведь это ваша родная дочь. Вы… Вы…

— У нас нет больше дочери, — сказал Джованни. — Убирайся отсюда! Уходи. И дурачка своего забери.

Джованни утер слезы рукавом, сгреб со стола подарки, сунул их Джону, но, поскольку тот даже не заметил этого, передал Бьерну.

— Пошли, Бат, пошли, — сказал Бьерн. — А то хозяин захочет, чтобы сбылся его сон.

— Нет, постойте, — сказал Джон. — Я только не понимаю одного — зачем вы?… Вы же любите ее… Вы ее родители… Я, правда, не понимаю… Неужели какие-то дурацкие принципы важнее вашего же ребенка? Ну объясните мне…

Джованни молчал, опустив голову.

Джон растерянно посмотрел на Лоредану. Она тоже молчала, смахивая пальцами слезы со щек.

— Что вы сделали с ней, что она ушла от вас? Что вы натворили? Боже, вы христиане? Вы люди?

Джон чувствовал, что и сам сейчас заплачет.

— Куда она ушла? Хоть это вы мне можете сказать?

— Мы не знаем, — сказала Лоредана.

— Так, — Джон встал. — Я возвращаюсь в Америку. Я найду ее. Но я не знаю, захочет ли она хоть когда-нибудь встретиться с вами.

— Джованни, — сказала Лоредана.

Он посмотрел на жену.

— Я тебе говорила?

— Молчи, девушка должна помнить…

Он не договорил, потому что жена, шагнув вперед, вдруг со всего размаху ударила его по щеке.

Джон уезжал вечером, потому что больше делать ему в этом городке было нечего.

— Ты сразу вернешься в Америку? — спросил Бьерн.

— Да.

— И не посмотришь Италию?

— Нет.

— Правильно. Чего тут смотреть. Знаешь, мне Италия больше нравится на репродукциях, чем в жизни. Да, а как мы поедем? Через Англию? Через Францию? Можно ехать через Неаполь.

— Мы? — переспросил Джон. — Ты что, тоже собираешься в Америку?

— Ну, не оставлю же я тебя одного.

Джон, не ожидавший такого напора, вынужден был согласиться.

Но уже через час чуть не пожалел об этом. Во-первых, вещи Бьерна никак не могли уместиться в коляску, которую нанял Джон, чтобы ехать на станцию. Пришлось срочно искать еще одну. Но и когда она была найдена, в путь не отправились, потому что Бьерн помчался по лавочкам закупать всякие шкатулочки, корзиночки, бутылочки, статуэтки и прочие безделушки, которых накупить можно было в любом итальянском городе.

Но и после этого Бьерн не успокоился.

— Я хочу есть, — сказал он. — Я просто умру с голоду, если сейчас не съем две порции лозанни.

Он действительно съел две огромные порции лозанни, затем еще порцию пиццы с грибами и две порции спагетти с сыром.

Только после этого они тронулись в путь.

До станции охать было недалеко, но Бьерн то и дело останавливал извозчика, чтобы рассмотреть очередную статую Девы Марии или сорвать понравившийся цветок.

Словом, на станцию добрались к ночи. Извозчики затребовали двойную плату за потерянное время. Пришлось им уступить.

— Два билета до Венеции в первом классе, — сказал Бьерн, наклонившись к окошечку кассы.

— До Неаполя, — поправил его Джон.

— Зачем тебе ехать в Неаполь? — удивился Бьерн.

— Потому что я возвращаюсь в Америку, — терпеливо напомнил Джон.

— А зачем тебе возвращаться в Америку? Дай телеграмму частному сыщику, пусть найдет твою девушку и сообщит тебе. А ты пока посмотришь на Венецию.

«Действительно, — подумал Джон. — Все равно я буду сидеть без дела, пока Мария не отыщется. А приехать в Европу и через неделю уезжать — глупо».

— Ладно, — согласился он. — Поехали в Венецию. Только, пожалуйста, Бьерн, больше никогда не решай за меня. Мы можем поссориться!

— Все австралийцы такие! — засмеялся Бьерн. — Гордые до невозможности!

Нет, на этого человека нельзя было обижаться!