Дрепин молчал, уставившись в пол.

— Очевидно, вам этих доказательств недостаточно, — сказал Валиев. — Что ж, — он нажал на кнопку, — пригласите, пожалуйста, потерпевших и заодно принесите вещи, изъятые у группы Дрепина.

Наконец-то выдержка ему изменила. Дрепин, сам того не замечая, уставился на дверь.

Вошла молодая пара. Высокий сутулящийся мужчина и его жена в широком платье, которое скрывало располневшую талию.

— Знакомы ли вам какие-либо из этих предметов? — спросил Валиев.

Цыганов (это он сопровождал молодых супругов) тем временем развернул узел, положил на стол шубу, мужской костюм, женскую кофту, два отреза шерсти, поставил несколько хрустальных ваз.

— Да, да! — взволнованно произнесла женщина. — Это вот — Димочкин костюм. Моя мохеровая кофта… Пуховый платок… Мне его прислала осенью бабушка. Такие узоры никто, кроме нее, выводить не умеет.

— Ну, а вы эти вещи видели когда-нибудь? — обратился Валиев к Дрепину.

— Что спрашиваете? Сами же у нас их отняли.

— Так откуда же они появились у вас? — продолжал Валиев так, будто не заметил раздраженного тона.

— На толкучке купили. Оптом. Но вам, конечно же, ничего не докажешь…

— Тем более, что вчера вы признали эти вещи своими собственными. Выходит, и хрустальные вазы вы тоже возили с собой на Иссык-Куль? Самая удобная посуда для палаточной жизни. Ничего не скажешь…

— Вазы наши! — женщина не выдержала.

— Помолчи, Катя! — муж остановил ее.

— Вазы мы купили здесь, на барахолке, — сказал Дрепин.

— На какие деньги? Вы же рассказывали, что потратились до последнего!

— Тем не менее решили их взять. Уж очень дешево продавали.

— По скольку же за каждую?

— Не помню.

— Но все-таки: двадцать рублей? Сто?

— Не, по червонцу за штуку.

Женщина задохнулась от гнева:

— Им цена — не меньше восьмидесяти рублей, самой маленькой. Вон, посмотрите: там, на донышке, даже ценник сохранился.

Валиев перевернул хрустальное блюдо.

— Так, так, — произнес он многозначительно. — Здесь, между прочим, и штамп имеется на ценнике. — Он взял лупу. — Может, желаете сами убедиться, Дрепин? Вот, можно разобрать: «Джамбулювелирторг». И на вазе этой такая же наклейка.

Валиев поднял трубку и попросил майора Галкина зайти к нему.

— С протоколами допросов, — добавил он многозначительно.

Теперь у стола, справа, чтоб снова же быть ближе к пепельнице, уселся и майор Галкин. Лицо его было, как всегда, невозмутимо, однако Валиев прекрасно знал, как скрупулезно анализирует Галкин ответы допрашиваемого, взвешивая каждое слово так и эдак, прежде, чем сделать выводы.

— Свидетелей, пожалуйста! — Валиев нажал на кнопку. — Сначала — Шадыева.

Вошел средних лет приземистый человек. Он смущенно спрятал за спину большие ладони в черных ссадинах.

— Посмотрите, гражданин Шадыев, внимательней на этого человека, — Валиев указал на Дрепина. — Не приходилось ли вам встречать его?

— Видел, — коротко откликнулся Шадыев. — Он на «Москвиче» приехал заправляться. С ним еще два парня были. И девочка тоже. Очень приличная на вид. Все на ней чистое такое. Я подумал еще: зачем с грубиянами связалась.

— Что скажете вы, Дрепин?

— Впервые вижу этого дядьку, — Дрепин скривил губы. — И вообще странно. — Он повернулся к Шадыеву. — Вы что, всех клиентов на своей заправочной запоминаете?

Вопрос рассердил рабочего.

— Тебя запомнил! — ответил он. — Знаешь, почему? Я спросил, отчего стекла заднего нету? А ты что ответил? Сказать, да?

Дрепин молчал.

— Я скажу! Ты мне ответил, чтоб я не про твое заднее стекло, а про свое заднее место думал, если не хочу под него получить. И ногой еще ты, паразит, сделал вот так, — Шадыев вскинул ступню, будто хотел пнуть мяч. — Все смеялись. Ты — первый. Только девочка не смеялась. Она, видно, не вашего поля ягода.

При этих словах Дрепин сжался.

— Спасибо, гражданин Шадыев. Вы свободны, — поблагодарил Валиев и обратился к Галкину: — Ознакомьте, товарищ майор, Дрепина с протоколами допросов.

— Вот, читайте, — Галкин достал новую сигарету.

— Может, и меня угостите? — глухо произнес Дрепин. Он быстро пробегал глазами машинописные строки.

— Как видите, свидетели, а Шадыев — еще и лично, указывают одни и те же приметы вашей группы.

Галкин подал Дрепину пачку «Опала». Тот с трудом извлек сигарету непослушными пальцами.

— Ладно! — он с силой хлопнул ладонью по столу. — Обложили вы меня кругом. Давайте сюда бумагу…

Два часа спустя Санджар Валиевич ознакомился с объяснением Дрепина — как выяснилось, главаря воровской шайки, — и с протоколом повторного допроса, который производил майор Галкин. Дрепин назвал три кражи, совершенные его группой, два угона автомашин. Часто повторял: «Я ничего не скрываю. Семь бед — один ответ».

Однако ни единым словом не упомянул он ни о своей юной соучастнице, ни о разбойном нападении на ташкентскую сберкассу.

8

Вместе с группой инспекторов старший лейтенант Александр Цыганов пока что безуспешно разыскивал подружку и соучастницу Дрепина. Приметы, которые сообщали все свидетели, были настолько неопределенны, что отнести их можно было едва ли не к каждой третьей встречной девушке, если исключить серьги с рубинами, которые есть далеко не у всех, но ведь преступница могла и снять их?

В магазинах, в автобусах, в вестибюлях гостиниц и, разумеется, на вокзале, на автостанции, в аэропорту тот или иной сотрудник незаметно бросал взгляд на фоторобот и сравнивал изображение, сделанное по описаниям, с девушкой, показавшейся подозрительной. Искали девушку и в жилых кварталах, прилегающих к вокзалу. Ведь именно там взяли вчера грабителей, следовательно, расположились они где-то неподалеку: неудобно, да и рискованно, тащить ворованное на продажу через весь город. К поиску подключились и те дружинники-добровольцы, которые уже имели некоторый опыт и с энтузиазмом участвовали в подобных мероприятиях и прежде.

Однако время уходило, а результатов не было. И все же где-то около десяти утра Валиеву позвонил, наконец, Цыганов и сообщил, что по вызову одного из своих сотрудников он прибыл в железнодорожную гостиницу. Там минут десять назад в номере, из которого выехала молодая девушка, найдены брошенные ею мужские вещи и кое-какие мелочи туалета — зубная щетка, кремы, пуховка, — забытые ею, очевидно, в спешке. Когда горничная вошла в номер, — рассказывал с ее слов Цыганов, — там царил беспорядок.

— Высылаю к вам криминалиста, — сообщил Валиев и тут же спросил: — Что обнаружено, кроме вещей? Письма, бумаги… Может, записка какая?

— Я все уже осмотрел, Санджар Валиевич. Ничего подобного, к сожалению, нет.

— На чье имя был оформлен номер?

— В том-то и суть, Санджар Валиевич, что дежурная поселила их неофициально. Попросту говоря, взятку они ей дали, а остались в номере на ночь.

— Сейчас выедет и следователь. Допросит эту дежурную.

— Я уже доставил ее сюда. Плачет, кается. «Если бы я знала, что это преступники…» — говорит.

— Да, задним умом все богаты. Лишний раз убеждаемся, к чему приводят эти так называемые мелкие грешки… Ладно, с ней разберутся. Что сообщает она о приметах преступников?

— Говорит, явились поздно вечером. Всех толком не разглядела. По ее описаниям, главарь напоминает Дрепина.

— Он-то и сунул за услуги ей четвертак?

— Говорит, десятку…

— Да, продешевила… А что о девушке рассказывает?

— Никаких особых примет. Волосы светлые, красивая, лет двадцати.

— А серьги?

— Не заметила.

— Так, так. Оставьте там кого найдете нужным, а сами — на розыски. Пусть наш наряд внимательно осмотрит все залы ожидания и перрон на вокзале, а вы — в аэропорт.

— Я и сам так решил, Санджар Валиевич!

— Напомните всем: надо опросить кассиров, носильщиков, дежурных сотрудников железнодорожной милиции. То же самое — на автостанциях.