"О чём вы сейчас беседуете, монахи?" Монахи объяснили.
"Это теперь, о монахи, он замахнулся на колесо моей победоносной проповеди и потому провалился сквозь землю, в прошлом же он замахнулся на колесо в колеснице Правды — и тоже провалился сквозь землю, тотчас оказался в страшном аду Незыби", — произнёс Учитель и рассказал о былом.
"Давным-давно в Варанаси правил царь Брахмадатта. Бодхисаттва был тогда богом в пределах мира желаний; звали его Правда. И Девадатта тогда был таким же богом, только звали его Кривда. Правда в ослепительном драгоценном уборе всходил в окружении множества небесных дев на свою божественную колесницу и по вечерам, когда люди после ужина сидели на скамейках перед домами и болтали о том и о сём, он останавливал свою колесницу в воздухе над деревнями, городами, столицами и убеждал народ исполнять десять благих заповедей: "Никого не убивайте, не крадите, не прелюбодействуйте, не лгите, не клевещите, не будьте грубы, не пустословьте; воздерживайтесь от зависти, от недоброжелательства, от вредных взглядов. Заботьтесь о отце с матерью; следуйте правде в делах своих, в речах и в помыслах. Этим вы заслужите посмертную жизнь на небесах, испытаете там великое блаженство". С такими увещаниями Правда объезжал на своей колеснице слева направо всю Джамбудвипу. А Кривда точно так же объезжал Джамбудвипу справа налево, ему навстречу, и подстрекал народ преступать все благие заповеди: "Убивайте, крадите, прелюбодействуйте..." И вот однажды колесницы их встретились и стали в пространстве одна против другой. Свиты смешались; начались расспросы: "Вы кто?" — "А вы сами кто?" Скоро выяснилось, что одни служат Правде, а другие Кривде. Приближённые обоих богов расступились и выстроились по сторонам дороги. Тогда Правда окликнул Кривду: "Эй, любезный! Я — Правда, а ты — Кривда. Дорога эта по праву предназначена мне. Посторонись со своей колесницей и дай мне проехать.
Заслуги и почёт лишь я дарую,
Средь шраманов и брахманов я славен,
У небожителей и у людей в чести.
Мне этот путь принадлежит по праву.
Я — Правда. Кривда, уступай дорогу!"
Кривда:
"Меня не сбросишь с колесницы Кривды,
Я полон мощи, неподвластен страху.
Зачем я стану уступать дорогу?
Я сроду не сворачивал с неё!"
Правда:
"Существовала изначально Правда,
А Кривда появилась в мире позже.
Я старше, лучше и пребуду вечно.
Пусть младший старшему уступит путь!"
Кривда:
"Ни убеждением, ниже мольбою
Меня посторониться не заставишь.
Наш спор пусть разрешит единоборство.
Кто победит — того и будет путь!"
Правда:
"Я пребываю во всех странах света,
Я несравнен, безмерно славен, мощен,
Я обладатель всех достоинств мира:
Нет, Кривда, не надейся на победу!"
Кривда:
"Железом золото легко куётся,
А золотом нельзя ковать железо.
И если Кривда одолеет Правду,
Над золотом железо верх возьмёт".
Правда:
"Коль ты и вправду мощен в битве, Кривда,
Ни старших, ни наставников не чтишь,
Я поневоле уступлю дорогу,
И грубые слова твои стерплю".
И в тот самый миг, когда бодхисаттва промолвил эти слова, Кривда, не в силах устоять на колеснице, низвергся вниз головой на землю. Земля же под ним расступилась, он провалился сквозь неё и оказался в самом нижнем аду — Незыби.
Едва услышав эти речи, Кривда
Вниз головой низвергся с колесницы:
"Я биться с ним хотел, я жажду битвы!"
Но был он без сражения повержен.
Так Правда силой своего терпенья
Над грубой силой одержал победу,
На землю с поднебесья сбросил Кривду,
А сам, радетель истины отважный,
Вновь радостно взошёл на колесницу
И в поднебесии свой путь продолжил.
В чьём доме нет родителям почёта,
Шраманов и брахманов кто не чтит,
Тот после смерти и распада тела
Вниз головой низвергнется, как Кривда,
И в преисподне очутится тотчас.
А у кого родители в почёте,
Благих наставников кто почитает –
Тот после смерти и распада тела
Взойдёт на колесницу, словно Правда,
И возродится тотчас в горнем мире".
Закончив это наставление в дхарме, Учитель повторил: "Как видите, монахи, не только теперь, но и прежде Девадатта стал мне поперёк дороги и провалился сквозь землю". И он отождествил перерождения: "Кривдой тогда был Девадатта, его свитой — монахи, ушедшие с Девадаттой. Я же был тогда Правдой, а свитой его были мои ученики".
Джатака о странствии по адам
"В те времена…" — это Учитель произнёс по соседству с Митхилой, в манговой роще, названной в память о древнем царе рощей Макхадевы, когда стал объяснять, почему он улыбнулся. Случилось это так. Однажды под вечер Учитель в сопровождении многих монахов прогуливался по этой роще и, проходя мимо красивой купы дерев, решил рассказать монахам о своих деяниях в прошлой жизни, а потому и улыбнулся. "Почему вы улыбнулись, почтенный? — спросил его тхера Ананда. — Ведь просто так, без причины и без повода, пробуждённые не улыбаются". — "Некогда, Ананда, ещё во времена царя Макхадевы, я здесь играючи упражнялся в созерцании и правил этой страной", — ответил Учитель и рассказал о былом.
"Давным-давно в городе Митхиле, столице царства Видехи, жил царь по имени Макхадева. Восемьдесят четыре тысячи лет он был мальчиком и играл в детские игры, следующие восемьдесят четыре тысячи лет был молодым наследником престола, а потом восемьдесят четыре тысячи лет правил царством. Едва взойдя на царство, он наказал своему цирюльнику: "Когда ты, любезный, увидишь у меня на голове седой волос, скажи мне об этом". Прошли века, и наступил тот день, когда у царя появился на голове первый седой волос. Цирюльник сказал об этом царю, а затем по его просьбе выдернул волос щипчиками и положил его царю на ладонь. А тот, увидевши седой волос, почувствовал, будто пришла к нему смерть и держит его за горло. И решил он, что настала пора отречься от царства и уйти в отшельники. Цирюльнику он подарил на прощание доходную деревню, а сам призвал к себе старшего сына и объявил ему:
"Принимай правление, сынок, я ухожу в отшельники". –
"Отчего так, батюшка?"
"Седеет голова моя, склоняется к концу мой век. Явились вестники богов, велят уйти мне на покой" –с этими словами Макхадева помазал царевича на царство, наказал ему в будущем поступить так же, как он, и покинул город.
Приняв монашество, он восемьдесят четыре тысячи лет упражнялся в безмерных добродетелях — в дружелюбии, милосердии, сорадовании и беспристрастии, обращённых на всех живых существ, — и после смерти сопричислился к обитателям небес Брахмы. Так же поступали, когда приходила тому пора, и сын его, и внук, и правнук… Все они принимали на склоне лет монашество, поселялись в манговой роще и упражнялись в безмерных добродетелях, а после кончины приобщались к числу богов сфер Брахмы.
Минуло без двух восемьдесят четыре тысячи поколений царей. Царь Макхадева, старейший из них, пребывал все эти годы на небесах Брахмы и следил, как живут его потомки на земле. Видя, что все они, подобно ему, принимают монашество, он исполнился радости и решил заглянуть в будущее: продлится ли этот родовой обычай впредь или нет? И открылось ему, что больше так быть не суждено. А посему решил он сам стать последним достойным отпрыском своего рода и, ниспав из божественных сфер, родился сыном главной супруги митхильского царя. Наступил день наречения имени. Знатоки телесных примет рассмотрели младенца и объявили: "Государь! Сын твой родился, чтобы достойно завершить родовой обычай. С ним этот обычай и кончится, и цари не станут больше принимать под старость монашество".