"Ему цены не будет, о мудрый". –

"Да что ты говоришь, государь! Не ты ли только что сказал, что во всех случаях отец — выше сыновей? Если это так, как же может осёл стоить меньше, чем рождённый от него мул? Не потому ли твои пандиты всплёскивали руками и смеялись надо мной, что они и того не знают? Ну и мудрецы же у тебя! Откуда ты только взял таких?" И, преисполненный презрения к этим четверым, он обратился к царю такой гатхой:

Молвив это, он продолжал:

"Итак, махараджа, если отец лучше сына, возьми к себе на службу моего отца; если сын лучше отца, возьми меня".

Царю понравился его ответ, и весь царский двор, рукоплеща и вознося тысячекратно хвалу ему, восклицал:

"Поистине, хорошо разрешил вопрос мудрец!" И было щёлканье пальцами и помазание тысячью шарфов; а те четверо пришли в уныние.

Между тем никто лучше бодхисаттвы не знал цену родителям. И если спросят, почему он так поступил, — знайте: не затем, чтобы унизить своего отца, но только ради решения задачи, которую задал ему царь, и ещё для того, чтобы явить свою мудрость и посрамить четырёх пандитов. Царь был доволен; взяв чашу с благовонной влагой, он окропил ею руку старейшины со словами:

"Прими предместье Восточного рынка в дар от царя". И он добавил:

"Пусть другие старейшины ему подчинятся". Он послал матери бодхисаттвы всякого рода украшения, и, довольный тем, как решил мудрец вопрос об осле, он пожелал усыновить Махосадху.

"Домохозяин, — сказал он старейшине, — отдай мне твоего сына, чтобы я мог назвать его своим". Тот отвечал:

"Государь, он ещё очень молод, у него молоко на губах не обсохло, пусть он подрастёт, а тогда перейдёт к тебе". Царь сказал, однако:

"Домохозяин, отныне тебе придётся отказаться от родительских чувств. С сегодняшнего дня Махосадха — мой сын, и сына своего я могу содержать сам, а ты ступай себе восвояси". И он отослал его.

Отец почтил царя, обнял сына, поцеловал его в голову и прочёл ему наставление.

"Не печалься, батюшка", — молвил мудрец и простился с отцом.

Царь тогда спросил Махосадху, будет ли он трапезовать во дворце или вне его стен. Тот подумал, что с такой большой свитой лучше будет вкушать трапезу вне дворца, и так и ответил. Царь отвёл ему подходящий дом и дал ему всё необходимое для содержания свиты в тысячу человек. С этого времени Махосадха поступил на службу к царю. А тот всё ещё желал испытывать его. В то время за городом недалеко от Южных ворот на берегу озера росло пальмовое дерево, на котором устроила себе гнездо ворона, а в том гнезде лежал драгоценный камень, и в воде озера было видно его отражение. До царя дошли слухи, что в озере виден драгоценный камень, и он призвал к себе Сенаку и сказал ему:

"Говорят, в озере есть драгоценный камень. Как нам достать его?" –

"Чтобы достать его, надо осушить озеро", — отвечал тот. Царь поручил ему сделать это.

Сенака собрал много людей, они выкачали воду, выгребли ил, перекопали дно, но камня не нашли. Однако когда озеро опять наполнилось водою, вновь стало видно отражение камня. Сенака проделал всё сначала, но камня так и не нашёл. Тогда царь призвал к себе мудреца.

"В озере виден драгоценный камень, — сказал он ему. — Сенака велел выкачать из озера воду, выгрести ил и перекопать дно, но ничего не нашёл, а когда озеро вновь наполнилось водою, камень опять стал виден. Можешь ли ты достать его?" –

"Это нетрудно сделать, махараджа, я его тебе достану". Царь обрадовался и в сопровождении большой свиты прибыл на берег озера, чтобы воочию убедиться в могуществе знания, которым обладал мудрец.

Великий стал на берегу, вгляделся в отражение в воде и понял, что камня в озере нет и что он — на пальмовом дереве. "Государь, драгоценного камня в водоёме нет" — сказал он.

"Но разве его не видно там, в воде?" Тогда мудрец велел зачерпнуть воды в ведро и сказал:

"Посмотри, государь, не виден ли этот камень и в ведре тоже?" –

"Так где же он на самом деле, о мудрый?" –

"Государь, и в ведре, и в озере видно лишь отражение драгоценного камня, а сам он лежит в гнезде вороны на пальме. Вели кому-нибудь достать его оттуда". Царь послал человека за камнем, тот взобрался на дерево и достал его.

Когда камень принесли, мудрец подал его царю в руки. И народ восхвалил мудреца, а над Сенакой посмеялись:

"Камень-то был в гнезде вороны на пальме, а Сенака заставил дюжих работников осушать озеро! Конечно, мудрым тут можно назвать только Махосадху". Так люди славили Великого. И царь был им доволен и пожаловал ему жемчужное ожерелье со своей шеи и одарил нитями жемчуга всю его свиту. Ему и свите разрешено было отныне являться к царю без доклада. Однажды царь с мудрецом пошли в парк. А там на арке ворот жил хамелеон. Завидев царя, он спустился оттуда и распростёрся на земле. Царь спросил:

"Что делает этот хамелеон, о мудрый?" –

"Воздаёт тебе почести, махараджа". –

"Если так, да не останется поклонение нам невознагражденным. Назначь ему жалование". –

"Государь, жалование ему ни к чему, ему нужна только еда". –

"А что он ест?" –

"Мясо, государь". –

"Сколько ему надо?" –

"Всего на грош, государь". –

"Дар в грош ценою не приличествует царю, пусть ему отныне дают каждый день мяса на полмашаки".

Так это с тех пор и исполнялось. Но однажды в день поста, когда скот не забивали, слуга не мог найти мяса для хамелеона. Тогда он просверлил монету в полмашаки, продел в неё нить и повесил её хамелеону на шею. Тот чрезвычайно этим возгордился. Царь пришёл тогда опять в парк, но хамелеон на сей раз, гордый своим богатством, подумал при виде его:

"Хоть ты и очень богат, Ведеха, я богат тоже" — и, сочтя себя равным царю, не слез с арки, а остался лежать на ней, поглаживая себе грудь. Царь, видя это, спросил: "Пандит, он не спускается сегодня с ворот, отчего это?" И он молвил:

Мудрец догадался, что слуга в день поста не смог достать мяса и повесил хамелеону монетку на шею, отчего тот и возгордился. И он ответил:

Царь послал за слугою и допросил его, и тот рассказал, как было дело. Царь был чрезвычайно доволен, убедившись, что мудрец, не задавая никому вопросов, отгадал мысли хамелеона, проявив всезнание, достойное будды. И он даровал ему доход от сбора пошлины у всех четырёх ворот города. А на хамелеона он рассердился и хотел лишить его содержания, но мудрец его отговорил: "Так делать не подобает".

Один молодой человек по имени Пингуттара, житель Митхилы, отправился в Такшашилу, где занимался у знаменитого учителя и вскоре закончил своё образование. Выдержав испытание, он попросил у учителя разрешения вернуться домой. А в роду того учителя был такой обычай: если была в семье девушка на выданье, её отдавали замуж за старшего ученика. У учителя была дочь, прекрасная, как небесная дева, и он сказал ученику:

"Сын мой, я выдаю за тебя свою дочь, ты заберёшь её с собой".

Молодой человек был огорчён и несчастен, девушка же была очень рада. Когда он её увидел, она ему не понравилась. Он этого не скрыл, но противоречить учителю не хотел, и брахман выдал за него дочь. Когда пришла ночь, он лёг на роскошно убранном брачном ложе, но едва она пришла и легла на то же ложе, он встал с него, стеная, и лёг на полу. И она сошла с ложа и легла с ним рядом, но тогда он поднялся и на то же ложе лёг, а когда она на него взошла, опять лёг на полу; ибо несчастье не может сочетаться со счастьем. Тогда девушка осталась на ложе, а он — на полу. И так они провели семь ночей. Затем он простился с учителем и отправился в путь, взяв с собой жену. По дороге они едва перемолвились словом. Так, оба удручённые и несчастные, они добрались до Митхилы. Не доходя немного до города, Пингуттара увидел фиговое дерево, покрытое плодами; будучи голоден, он взобрался на него и съел несколько фиг. Девушка, тоже голодная, подошла к дереву и крикнула ему: