Вассальные князья и население их областей, увидав изображение будды, возрадовались и почтили его. Царь Сэльтхуп того времени — это я ныне. Заставив нарисовать восемьдесят четыре тысячи изображений тогдашнего Татхагаты, а также послать их вассальным князьям и жителям их областей, я обрёл благую заслугу, в результате которой возрождался в высших сферах владыкой богов Индрой. Сложение моё было прекрасно, и, обретя тридцать два основных и восемьдесят второстепенных признаков телесного совершенства, я стал воистину Буддой. Когда же уйду в нирвану, над останками моими будет сооружено восемьдесят четыре тысячи ступ.

И воистину возрадовались Ананда и многочисленные окружающие рассказу Победоносного.

Джатака о царе по имени Кацин-Ценпо, или Великий Кацин

Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анантхапиндада. В то время в той местности правил царь по имени Прасенаджит. На юге его царства находилась страна под названием Сергиса, или "Золотая земля", где правил царь, которого звали Кацин. Царского сына же звали Кацин-ценпо, или "Великий Кацин".

Когда умер царь Кацин, то царевич взошёл на престол. Новый царь отличался острым и ясным умом, доблестью и большой физической силой. Войско его насчитывало тридцать шесть тысяч отрядов. И в наступлении то войско было подобно смерчу, никто не мог противостоять ему. С центральной страной у Великого Кацина не было никаких сношений.

Как-то раз в Золотую землю прибыли купцы и поднесли в подарок царю четыре куска прекрасной мягкой хлопчатобумажной ткани. Царь принял ткань и спросил купцов:

— Откуда вы взяли такой замечательный товар?

— Привезли из центральной страны, — отвечали те.

— Что это за центральная страна и как называются [царства] центральной страны? — спросил царь.

— В центральной стране есть [царства] под названием Раджагриха, Шравасти и многие другие, — отвечали купцы.

— Почему же те цари не приходят поклониться мне и вручить дань? — спросил опять царь.

— Те цари правят каждый своим владением и занимаются делами своей земли, поэтому и не приходят сюда, — сказали купцы.

"Если я своим могуществом и величием могу все страны привести в покорность, — подумал царь, — то почему же эти цари не приходят поклониться мне и вручить дань? Обрушусь-ка я на них всем своим могуществом и величием". И он спросил купцов:

— Кто из царей центральной страны самый могучий?

— Самый могучий — царь Шравасти, — ответили те.

После этого тот царь направил посланца в Шравасти, к царю Прасенаджиту, с письмом, где было сказано: "Своим могуществом и величием я подчинил все страны Джамбудвипы. Почему ты не шлешь послов? Сейчас я отравил к тебе посла. Поэтому, если лежа моё имя услышишь, то сесть [тебе] должно; если сидя моё имя услышишь, то встать должно; если во время еды моё имя услышишь, то не глотать, а выплюнуть пищу должно; если, моясь и распустив волосы, моё имя услышишь, то снова волосы собрать в пучок должно; если стоя моё имя услышишь, то бежать [тебе] должно. Через семь дней прибудь сюда встретиться со мной! Если не сделаешь так, то войско приведу и опустошу твою землю".

Прочитав это послание, царь Прасенаджит стал угрюм и гневен. Он отправился к Победоносному и подробно рассказал ему обо всем.

Победоносный ответил так:

— Царь, скажи посланцу: "Из всех царей я не самый могучий, есть царь более могучий, чем я".

В соответствии с наставлением Победоносного царь Прасенаджит сказал посланцу:

— Здесь пребывает явившийся в мир царь магических превращений, ступай к нему и вручи ему послание своего царя! И, услышав это, посланец пошёл в сад Джетавана. Тем временем Победоносный магическим способом превратил себя во вселенского монарха — Чакравартина, а Маудгальяну — в своего драгоценного советника* и воссел обладателем семи различных драгоценностей. Сад Джетавана он так же превратил в драгоценный сад. За оградой сада магическим путём появились семь рвов из драгоценностей, в промежутках между рвами высились деревья из семи различных драгоценностей, бесчисленные лотосы сверкали и переливались всеми цветами радуги. В саду, во дворце, сотворённом из различных драгоценностей, сидел величественный царь.

Когда посланец подошёл к волшебному дворцу и увидал великого царя, его охватил ужас. "Величием и благими заслугами мой царь уступает этому, — подумал он; — но царское письмо надо вручить". И, подумав так, он вручил письмо.

Нирманический царь* взял письмо, наступил на него и сказал посланцу:

— Я — великий царь, повелитель четырёх континентов, с какой стати буду слушать распоряжения твоего глупого царя! Быстрее возвращайся и передай ему следующее: "По возвращения твоего посланца слушай мой приказ. Если будешь при этом лежать, сесть [тебе] должно; если будешь при этом сидеть, встать должно; если будешь при этом идти, бежать должно. Если через семь дней не явишься сюда поклониться, нарушишь приказ, то будешь строго наказан!"

В соответствии с полученным приказом тот гонец отправился назад и, прибыв в свою страну, подробно рассказал царю Золотой земли о том, что видел и что было поручено ему передать.

Услышав слова послания, раскаялся Великий Кацин и подумал: "Придётся идти со всеми вассальными князьями к великому царю. Однако не следует действовать напролом, пошлю-ка я ещё одного посланца".

И он послал вперёд посланца со следующим уведомлением: "Великий царь, я иду поклониться тебе. Под моей властью находится тридцать шесть тысяч вассальных князей. Прийти со всеми или только с половиной?"

"Приходи с половиной!" — повелел в ответ нирманический царь.

После этого царь Золотой земли с восемнадцатью тысячами вассальных князей прибыл в Шравасти к этому царю и поклонился ему. При этом он подумал: "Этот великий царь превосходит меня своим внешним обликом, однако уступает мне в силе".

Только он так подумал, как нирманический царь приказал своему драгоценному советнику:

— Дай царю Золотой земли свой лук!

Великий Кацин попытался взять лук, но не смог его поднять. Тогда нирманический царь подцепил лук мизинцем и подал его царю Золотой земли со словами:

— Натяни этот лук!

Но тетива не поддалась усилиям царя Золотой земли. После этого нирманический царь поднял лук, натянул его и только отпустил тетиву, как от её вибрации затряслась и задрожала вся область тысячи великих миров.

Затем нирманический царь взял стрелу и пустил её. Тут же эта стрела превратилась в пять стрел, наконечники которых испускали бесчисленные лучи света. А на концах стрел возникло по лотосу, размером с колесо колесницы, а на лотосе восседал вселенский монарх — Чакравартин, обладатель семи драгоценностей.

Лучи, испускаемые стрелами, озарили район трёх тысяч великих миров, и не было ни одного живого существа во всех пяти мирах, которому не было бы сотворено благо.

Так, когда увидали эти лучи в обители богов и там прозвучала проповедь Учения, то полностью очистились боги телесно и духовно. Некоторые из них обрели блага от вступления в поток до архатства, другие породили помыслы о наивысшем и совершенном духовном пробуждении. Третьи же стали пребывать на стадии анагаминов.

Увидав лучи, сотворённые Буддой, и выслушав его проповедь Учения, необычно возрадовались живые существа, относящиеся к разряду людей. Некоторые из них обрели духовный плод вступления в поток, а вступившие в монашество стали архатами. Бесчисленное число живых существ, помысел о наивысшем и совершенном духовном пробуждении породив, стало пребывать на стадии анагаминов.

Когда лучи, сотворённые Буддой, коснулись тех, кто принадлежал к претам, и преты услышали проповедь Учения, то все насытились едой*, избавились от телесных и духовных страданий, стали в довольстве пребывать. Все преты породили помысел о милосердии и, почтив Будду, полностью освободились от бытия претами и обрели рождение в мире богов или людей.