Поворачиваюсь обратно к шкафчику и начинаю набирать первые цифры кода – 32. Не знаю, почему, но у меня такое чувство, словно я сделала что-то плохое. Словно Эбби поймала меня за руку, когда я воровала печенье из коробки или типа того.

– Я и на прошлой неделе звонила. И на позапрошлой. – Она могла бы повысить голос, но нет, произносит это спокойно. Похоже, Эбби не злится на меня, хотя я в последнее время постоянно на нее забиваю. Она придвигается ближе. – План нашего проекта нужно сдать через три дня, но он готов лишь наполовину.

Я тяжело сглатываю и случайно прокручиваю шестерку на кодовом замке – теперь придется начинать заново. Меня раздирает чувство вины.

Не стоило избегать Эбби. Три месяца назад мы с ней были неразлучны.

Три месяца. Столько времени я встречаюсь с Коннором и ровно столько потребовалось, чтобы забыть, каково это – ежедневно зависать с лучшей подругой.

Отрываю взгляд от замка и смотрю на нее. Эбби стоит так близко, что можно разглядеть ее зрачки. Она не злится – ей больно, и от осознания этого мне становится еще хуже. Не стоило бросать ее так.

– Мы все наверстаем. Скоро. Пришли мне план, и я его дополню.

– То же самое ты говорила про список литературы. Мне пришлось заканчивать его самой на математике, потому что ты о нем забыла.

Я кривлюсь.

– Знаю. Я была плохой подругой. Мы поработаем над планом в ближайшее время, честно.

Боже, да что с этим дурацким замком?

– Может, сегодня?

Я снова останавливаюсь на цифре «32». Я знала, что Эбби это предложит. Именно поэтому мне так неловко сейчас с ней разговаривать. Раньше мы проводили вместе каждый вечер. Для этого не требовалось предварительных договоренностей, вопросов, мы просто встречались. Когда в моей жизни появился Коннор, я оборвала эту традицию.

Теперь я целыми днями думаю только о том, как увижусь с ним, чем мы займемся. Так мне хочется проводить время. Но как ей в этом признаться?

Я не могу.

– Позвони мне завтра, и мы обо всем договоримся. Накупим вредной еды и нагоним работу по проекту. Может, даже забежим вперед. Что скажешь? Я буду в твоем распоряжении весь вечер, обещаю.

Наконец открыв замок, я запихиваю учебник по физике в шкафчик и захлопываю дверцу, затем поворачиваюсь к Эбби. На ее лице отражается боль, причина которой мои слова. Я в очередной раз отталкиваю лучшую подругу и ненавижу себя за это. Но Коннор сказал, что сегодня меня ждет сюрприз. А еще обронил, что подумывает провести выходные на пляже. У меня уже есть планы, вот и все. Я правда хочу погулять с Эбби, просто не сейчас.

– Ладно, договорились.

– Точно?

Не знаю, зачем переспрашиваю. Как будто во второй раз ее ответ прозвучит более искренне.

– Конечно. Увидимся позже, – отвечает Эбби, после чего разворачивается и уходит, не дав мне больше сказать ни слова.

Интересно, как долго я смогу ее игнорировать, прежде чем она перестанет считать меня своей подругой?

10 декабря

3 месяца, 10 дней

Я жду его звонков. Перед сном уменьшаю громкость на телефоне, чтобы его не было слышно за пределами моей комнаты, и кладу трубку на подоконник, рядом с подушкой.

Так я успею ответить еще до того, как пройдет первый гудок. И мама ничего не услышит.

Ночи наполнены ожиданием и плохим сном: а вдруг телефон затрезвонит мне на ухо, в мгновение ока вырвав из дремы в реальность и заставив сердце гулко стучать в груди.

И вот раздается звонок. Я хватаю трубку, и в темноте загораются кнопки.

– Алло?

В моем голосе ни малейшего намека на сонливость. Никогда. Во сколько бы он ни позвонил, для него я никогда не сплю.

– Энн?

Мне сразу понятно, в каком он настроении, для этого даже не нужно слышать тон его голоса. На часах без десяти два. В такое время Коннор звонит только в состоянии депрессии. Потому что нуждается во мне.

– Да. Я здесь.

Перекатившись на спину, смотрю в темноту.

– Я не… я больше так не могу.

Его слова застывают в воздухе. Я долго не отвечаю, лишь часто моргаю и вглядываюсь в темноту – тяну время, стараясь подобрать правильные слова.

– Расскажи мне все.

– Это просто не… Я больше так не могу. У меня ничего нет.

– У тебя есть я. И я люблю тебя.

– Знаю, но я так устал. Ты даже не представляешь, как я устал от всего этого.

Я тоже.

– Просто поговори со мной, хорошо? Подумай о другом. Твой дядя устроил тебе собеседование. Если там не выгорит, мы возьмем газеты и разошлем резюме по всем подходящим вакансиям. Скоро ты сможешь съехать от родителей. Все станет лучше, я обещаю.

– Хотел бы я вырасти в твоем мире. Там, где нет места таким людям, как мой отец.

– Ты не в силах изменить прошлое, но можешь изменить будущее.

– Знаю. Но иногда я не понимаю, как это сделать. История повторится. Я стану таким же неудачником, как он.

– Нет. Ты умнее его. И ты это знаешь. Ты добьешься успеха. Ты далеко пойдешь.

Я уже не представляю, что отвечать ему во время таких разговоров. Все слова поддержки переиграны в различных вариациях бессчетное количество раз. Раньше ему было достаточно просто поговорить со мной. Его настроение улучшалось, как только я отвечала на звонок.

Но чем дальше, тем больше мне приходится прилагать усилий. С каждым разом все труднее помочь ему увидеть светлую сторону такой жизни.

– Я иду на мост, – произносит он. Его слова выводят меня из оцепенения, как будто сотрясая физически. В его голосе нет угрозы. Просто обещание. Просто реальность.

Я сажусь в кровати и натягиваю на плечи одеяло.

– Пожалуйста, не делай этого.

– У меня ничего нет, Энн. Ты не понимаешь.

– Просто не делай этого, – повторяю я. – У тебя есть столько всего. Ты ведь и сам это знаешь.

Коннор шмыгает носом. Наверняка плачет. Даже если внешне кажется, что он в порядке, я знаю, что его душевные раны едва зарубцевались. И сегодня швы разошлись и кровоточат, сегодня он может сломаться.

– Я приеду к тебе, ты дождешься?

Тишина в ответ оглушает. Мне кажется, я его уже потеряла.

– Дождусь.

– Буду через десять минут.

И я кладу трубку, пока он не успел возразить, пока не передумал. Нахожу вчерашнюю одежду и надеваю ее, но не спешу открывать дверь, прислушиваюсь. Спальня мамы находится на другом конце коридора. До меня доносится ее храп.

Она ничего не подозревает.

Я спускаюсь по лестнице и оставляю записку в блокнотике на холодильнике: «Ушла в школу пораньше. Готовлюсь к уроку по литературе».

Мама встанет в половине седьмого. Вся моя затея с запиской про подготовку к уроку шита белыми нитками, но мне все равно.

Она обо всем догадается, но не сможет ничего доказать. Иногда мне кажется, что ей проще поверить в очередную ложь, лишь бы не докапываться до истины и не признавать, что наши отношения далеки от идеала. Очень похоже на нее – прятать голову в песок.

Наша подъездная дорожка расположена на уклоне, и как только я снимаю с ручника, машина скатывается на проезжую часть. Тогда я завожу мотор и уезжаю.

В машине тихо. Я не включаю ни радио, ни печку – дрожу в тишине, проезжая под фонарями мимо темных домов. Интересно, чем заняты другие люди. Интересно, тепло ли им в безопасности своих кроватей, знают ли они о том, что происходит вокруг.

Наконец я на месте. Входная дверь в дом Коннора не заперта, и я крадусь в его комнату мимо родительской спальни.

Он лежит в своей кровати, по радио играет въедливая фортепианная мелодия. На мгновение я замираю у двери и смотрю на него. Какое-то время Коннор не двигается. Как будто спит. Но потом он шевелится и потирает глаза.

Только я подхожу и залезаю на кровать, как Коннор поворачивается ко мне, обнимает и зарывается лицом в волосы. Я протяжно выдыхаю, и напряжение покидает мое тело.

Мы не разговариваем. Просто засыпаем. Он нуждался в моем присутствии, чтобы расслабиться и заснуть.