— Прошло уже пять лет и два месяца с того дня, когда я сказал тебе… когда я умолял тебя… когда я приказал тебе использовать устройство аварийного сброса! И ты, безумно одержимый сукин сын, ты отказался! Сколько тогда погибло? Сто восемь человек? Не считая неудачников с «Алмиранте Рамирес». Их кровь на твоих руках, Глинн.

Глинн ответил ему спокойным, нейтральным тоном:

— Из всего, в чем вы могли бы меня обвинить, нет ничего, в чем бы я ни обвинял себя сам — сотни и тысячи раз.

— Как трогательно. Хочешь испытать настоящую агонию? Тогда взгляни на меня. Клянусь Господом Всемогущим, мне жаль, что я не пошел ко дну вместе с кораблем!

— Вот почему вы в смирительной рубашке? — спросил Глинн.

— Ха! Ха! Я безобиден, как котенок. Да, меня сковали, чтобы сохранить мне жизнь против моей воли. Освободи мне одну руку, дай мне всего десять секунд, и я покойник. Свободный человек. Но нет: они держат меня живым и тратят на это мои же собственные деньги! Посмотри на мой обед. Филе миньон, картофель гратен с золотистой корочкой и слегка обжаренная брюссельская капуста. Ясное дело, когда еда в таком виде, я не смогу попытаться совершить самоубийство, подавившись. И это все под «Петрюс» урожая 2000 года. Хочешь отужинать со мной?

Глинн ничего не сказал.

— И вот ты здесь, — обличительно сказал Ллойд, покачав головой.

— Да, я здесь. Но не для того, чтобы извиняться. Потому что понимаю: какие бы извинения я ни принес, они не будут достаточными и, конечно же, вы их не примете.

— Ты должен был уничтожить его, когда у тебя была такая возможность. Теперь уже слишком поздно. Ты ничего не предпринимал, пока пришелец рос, питался и крепчал…

— Мистер Ллойд, — вмешался Моррис, — помните свое обещание больше не говорить о пришельцах?

— Глинн, ты это слышал? Мне запрещено говорить о пришельцах! Они потратили годы, пытаясь избавить меня от моих психотических разговоров о пришельцах.

Ллойд напряженно засмеялся, но Глинн никак не отреагировал и само высказывание комментировать не стал.

— Так какой у тебя план? — спросил Ллойд, успокоившись.

— Мы собираемся его уничтожить.

— Извините, — снова заговорил Моррис, — но вы не должны поощрять пациента в его заблуждениях…

Глинн заставил его умолкнуть нетерпеливым жестом.

— Уничтожить его? Смелые слова! Но у тебя ничего не получится. Ты потерпишь неудачу так же, как и пять лет назад, — констатировал Ллойд. — А Макферлейн в деле?

Теперь настал черед Глинна взять паузу.

— Боюсь, последние годы для доктора Макферлейна были не очень удачными. Он сделал мало полезного, и его участие в экспедиции кажется неблагоразумным…

— Не очень удачными? Не очень удачными?! А ты в последние годы много чего полезного сделал? Оно и видно, — Ллойд нервно засмеялся. — Так вот. Вместо Сэма ты возьмешь с собой других людей, включая этого беднягу, как там его зовут? Гидеон. Ты отправишь их в ад собственного производства. Потому что ты не отдаешь отчет своим собственным чертовым недостаткам! Ты видишь их в окружающих, но ты слеп к своему высокомерию и глупости.

Он замолчал, тяжело дыша, его лицо покрылось бисеринками пота.

— Мистер Глинн, — предупредил Рональд, — пациента не следует волновать.

Ллойд повернулся к нему, мгновенно успокоившись, и внятным, разумным голосом произнес:

— Как видите, Рональд, я ничуть не взволнован, — санитар неуверенно отступил.

— Я здесь не для того, чтобы оправдываться перед вами, — тихо сказал Глинн. — Я заслужил все это и многое другое. И я здесь не для того, чтобы искать вашего прощения за мои поступки.

— Тогда почему ты здесь, сукин сын? — внезапно взревел Ллойд, брызгая слюной и коричневыми крупинками пюре филе миньон в лицо Глинна.

— Хватит. Достаточно, — вмешался Рональд. — Визит окончен. Вам пора уходить.

Глинн извлек свой платок, осторожно вытер лицо и тихо ответил:

— Я здесь, чтобы получить ваше одобрение.

— Это примерно то же самое, как если бы ты спросил фонарный столб, одобряет ли он собаку, писающую на него. Я не одобряю. Ты идиот, если считаешь, что каким-то образом сможешь уничтожить то, что там выросло. Но ты всегда был высокомерным самонадеянным аферистом. Хочешь совет?

— Довольно! — сказал Рональд, подойдя и схватив Глинна за руку, после чего стал подталкивать его к двери.

— Да, я хочу вашего совета, — бросил Глинн через плечо.

Когда Гидеон последовал за санитаром, который мягко, но вместе с тем твердо, выпроваживал Глинна из комнаты, он услышал, как Ллойд крикнул:

— Не буди спящих пришельцев!

3

Сразу по возвращении в штаб-квартиру ЭИР на 12-ой улице Литтл-Вест они прошли в зал заседаний, расположенный высоко над старым районом Нью-Йорка Митпэкинг. и Гидеон занял уже привычное для него место за столом. В переговорной присутствовали только трое: Гарза, Глинн и он сам. На часах заунывно отмечалось время — три часа ночи. Глинн, очевидно решил игнорировать потребность в сне, и ожидал, что и его сотрудники последуют этому примеру.

Гидеон начал сомневаться, действительно ли Глинн изменился. Он никогда не видел, чтобы этот человек был настолько взволнован и напряжен, хотя и демонстрировал это в своей особой манере. Встреча с Ллойдом в той гигантской психиатрической больнице, очевидно, сильно потрясла его.

Стюарт, принесший им всем кофе, молча удалился, прикрыв за собой дверь. В комнате царил полумрак, верхний свет был приглушен. Глинн, сидевший во главе стола, сложил руки перед собой и позволил тишине сгуститься, прежде чем заговорить. Наконец, он обратил на Гидеона взгляд своих серых бесстрастных глаз.

— Что ты думаешь о нашей встрече с Палмером Ллойдом?

— Он меня испугал, — признался Гидеон.

— Теперь ты понимаешь, почему я хотел, чтобы ты с ним познакомился?

— Только по той причине, которую ты сам же и озвучил: чтобы получить его одобрение, получить его напутствие. В конце концов, эта штуковина стоила ему кучи денег — не говоря уже о здравом рассудке.

— Отчасти. Я также хотел — как ты и выразился — напугать тебя. Донести до тебя всю серьезность нашего предприятия. Тебе нужно приступать к нему с широко открытыми глазами: потому что без этого и без твоей полной отдачи мы не сможем добиться успеха.

— Ты действительно стал причиной гибели ста восьми человек?

— Да.

— И что, не было никакого расследования? И тебе не предъявили никаких обвинений?

— Были определенные… гм… необычные обстоятельства, связанные с взаимоотношениями Чили и Соединенных Штатов, которые побудили оба государственных департамента проследить за тем, чтобы расследование не было чрезмерно тщательным.

— Мне не нравится, как это звучит.

Глинн обратился к Гарзе:

— Мануэль, пожалуйста, сообщи Гидеону все необходимые данные.

Гарза кивнул, извлек большую папку из своего портфеля и, положив ее на стол, стал рассказывать.

— Кое-что из этого ты уже знаешь. Но я все равно начну с самого начала. Если у тебя возникнут какие-либо вопросы по ходу дела, не стесняйся спрашивать. Шесть лет назад к нам, в ЭИР, обратился Палмер Ллойд с весьма необычным запросом.

— Тот же Палмер Ллойд, которого я только что видел в Дирборн-Парк?

— Да. Этот миллиардер планировал построить Музей естественной истории в долине реки Гудзон. Он собирался выставлять там самые редкие, необычные и самые большие экспонаты из всех возможных областей науки — цена не имела значения. Он уже приобрел самый большой алмаз, самый большой скелет Ти-Рэкса и настоящую египетскую пирамиду. Затем до него дошли слухи, что был найден самый большой в мире метеорит. Он лежал на острове Десоласьон, на одном из необитаемых островов мыса Горн — самой нижней оконечности Южной Америки. Острова эти принадлежат Чили. Ллойд знал, что Чили никогда не позволит вывезти метеорит. Поэтому он нанял ЭИР и охотника за метеоритами по имени Сэм Макферлейн, чтобы украсть его.