Мужичий вождь обвел мятежную паству налитыми кровью глазами. Он очень хотел стать самым главным, но понял, что скорее всего, просто убить меня у него теперь не получится, свои же не дадут.
- Хорошо, – наконец произносит он. – Пускай суд богов нас рассудит. Мой покровитель Волос не позволит унижения своего верного раба.
Шалим закатил под верхние веки глаза, страшно засверкали белки. Запрокинул лицо к сосновым верхушкам и что-то зашептал.
- Чего это он? – спрашиваю Гольца.
- Волоса призывает.
- Понятно, – говорю. – Волоса б ему не помешали это точно.
Номер призывания Волоса длился минут пять. Затем Шалим, перестав кривляться, как ни в чем не бывало обращается ко мне:
- Давай биться! – заявляет нагло. – Волос велел мне победить тебя в поединке. Кто победит, того и Правда.
Большая часть людей Шалима все еще мнется подле него, да и те, что за мою спину перешли одобрительно зашумели заодно со сторонниками атамана.
- Биться? – я делаю вид, что обдумываю предложение. На самом деле это наилучший вариант из того, что может здесь произойти. Для Шалима единственный выход сохранить лицо и спасти шкуру – драться со мной один на один. Для меня, собственно, тоже. Нет, конечно драться на всяких допотопных железках я с ним не стану, образование не позволяет. Нужно заставить его померятся в рукопашной, в этом мой шанс.
- Давай на кулаках, – говорю, наконец, после грамотной паузы. – Чтоб было по-честному.
Шалим обрадовался как ребенок, аж подпрыгнул от счастья и нетерпения. Начал спешно скидывать с себя лишнюю одежду, пояса и ремни с мечом. Верные ему люди нехорошо заскалились как гиены, загнавшие в угол лань.
- Напрасно, – сокрушается Голец. – Он одним ударом быка валит.
- Я ж не бык, – говорю. – Пусть попробует меня свалить.
Голец скептически хмыкает, видимо не разделяя моих радужных ожиданий от кулачного поединка с Шалимом.
- Ты ему главное первый кровь пусти, – напутствует Голец таким ровным голосом, будто имеет к предстоящему бою самое косвенное отношение.
- Еще как пущу, – мрачно обещаю я и добавляю шепотом, чтобы в случае моего поражения брал ноги в руки и тикал отсюда пока те победу празднуют.
Все, кто находился на поляне расступаются в рваный круг внутри которого остаемся я и Шалим. Голец принял у меня топор, я засучил рукава рубахи. Сапоги снимать не стал, мягкие вроде, помешать не должны. Шалим развязал пояс, отпустил рубаху свободно свисать почти до самых колен. Весовая категория у нас примерно одна и та же, ну, может килограммов на шесть он мясистее. Преимущества в росте и длине рук у него нет. Даже если он отличный по здешним меркам боец вероятность моего проигрыша не велика.
Я потряхиваю кистями, три раза подпрыгиваю, разгоняя кровь. Встаю в центр импровизированного круга, жду, пока Шалим соизволит начать бой. Краем глаза замечаю как Голец снует среди Шалимовых людишек, о чем-то с ними шепчется. Ставки принимает? С него станется, с этим ухо востро.
Начало схватки я прозевал. Внешне спокойный Шалим вдруг принял резвый старт с места и за секунду оказался возле меня. Пистолетным выстрелом хлопает рукав его рубахи, правый хук от бедра, действительно способный повалить быка, проходит в сантиметре от моего лба. Удар левой, размашистый, из-за плеча как у метателя диска, я пропускаю над головой. Отхожу назад. Шалим отводит для следующего удара правую. Я смещаюсь чуть влево, бью вразрез, прямехонько в скулу. Предводитель конкурирующей фирмы падает как скошенный стебель клевера. Финита ля комедия. Уносите.
Пораженные зрители хранят гробовое молчание минуты две. Шалим просыпаться не спешит, лежит, уткнувшись мордой в траву.
- Может, прирезать его? – тихонько предлагает Голец.
- Не надо, кинуться могут.
- Не кинутся – половина с нами.
Кто-то метнулся к ручью, принес воды. Шалима отливают. Он поднимается, трясет головой, разгоняя туман.
- Крови нет! – кричит Голец. – Бейтесь дальше.
Я удивленно смотрю на него, потом на Шалима, который без прежней, правда, прыти уже прет на меня. Вот так, значит? Ладно...
На сей раз Шалим начал с левой и уже не так явно отводит руки для удара. Три раза машет мимо и пытается лягнуть ногой в пах. Вот это номер, не знал я, что так можно. Я тут же угощаю оппонента лоу-киком в левое колено. Хрустнуло. Шалим припадает на ногу и хочет достать меня чем-то типа апперкота. Я небрежно уклоняюсь и на обратном движении тычу бокового в зубы. Еще раз хрустнуло. Короткого в печень, апперкот под челюсть и Шалим падает, заливаясь кровью из разбитого вдрызг рта.
Двое кидаются к своему вожаку, отволакивают от меня подальше, наверно, чтобы не добил. Я подхожу к лежащему на земле поясу с мечом в ножнах.
- Это я забираю. Никто не против? Я так и думал. Голец, подсоби-ка...
С помощью Гольца опоясываюсь мечом, вынимаю клинок из ножен, мах туда-сюда наискось. Ничего так, легче, чем я думал, но кончик закругленный, тупой, чтоб таким проткнуть как шпагой и думать нечего.
- Забирайте своего Тайсона и валите отсюда. Еще раз увижу его рожу – зарублю к хренам.
Поляна стала стремительно пустеть. Пребывающего в ауте Шалима утаскивают на руках. Возле землянки скучковались человек двенадцать, все с внешностью отъявленных злодеев. Стоят, мнутся как восьмиклассницы на дискотеке.
- Что это за гоп компания? Гони их отсюда, – говорю Гольцу. – На сегодня прием окончен.
- Хотят к нам, под тебя то есть, сам звал.
Точно, звал. Но как сейчас объяснять, что то был хитрый ход, спасший нам жизни. Ни о каком серебре я, естественно, ведать не ведаю и идти его добывать ни в коем случае не собираюсь. А собираюсь я отсюда поскорее слинять, пока новых приключений на голову с неба не насыпало.
Да пускай остаются, мне то что...
Приходит заскучавший рядом с покойным Коршем Жила. Голец в красках живописует ему картину произошедшего и под конец говорит:
- Силен ты, оказывается, батька, на кулаках, я и не знал.
У Жилы поначалу брови к макушке, потом отпустило, видимо, и по его мнению должность атамана я вполне заслужил.
Взгляд мой падает на обезглавленный труп Пепы так и оставшийся лежать неприбранным. Прошу Жилу взять из новеньких кого покрепче и похоронить по-человечьи рядом с усопшим Коршем.
Они уходят, вчетвером уволакивая на руках тяжелющего Пепу.
Из леса появляются Щур с Невулом. Оба довольные как малыши, случайно встретившие Деда Мороза с мешком полным подарков.Тащат ворох какого-то шмотья. Я внутренне веселею, видя их живыми.
- Вы где болтались? – спрашиваю нарочито строго. – Нас тут чуть не порешили всех.
Оказывается, Щура у базы перехватил Невул, сказал, что видел в лесу каких-то людей и повел показывать. Они шли по пятам за бандой Шалима, видели как те взяли Гольца и Пепу, решивших промыслить дичины к обеду, вдвоем нападать не решились, сидели неподалеку, пережидали чем у нас тут дело закончится, а когда увидели пятерых, ведущих сомлевшего Шалима, то решили их геройски перебить из-за кустов. Четверых Невул стрелами положил, а Шалима Щур копьецом к сосне пришпилил. Своих жертв дочиста обобрали. Ну, разбойники, чего с них взять...
Удивляться чему либо сил уже нет, я вдруг чувствую страшную усталость, хоть с ног вались и вырубайся.Поход по лесу с грузом, психологический стресс и кулачный поединок сделали свое черное дело. Такая меня одолела немощь, точно постарел разом на тридцать лет. Справедливо рассудив, что с меня на сегодня хватит и пора бы заслуженно отдохнуть отправляюсь в землянку, где лежал до этого злосчастный Корш.Бухаюсь ничком на топчан, зарываюсь лицом в пахнущую пылью подушку... и едва не зарыдал.
Тут все по-настоящему! Жизнь настоящая, смерь неподдельная, жестокая! Вот так штуку придумал Господь мне в наказание. Не в рай, не в ад, а вот так вот в прошлое, в дремучее, беспросветное... Неужели нагрешил по самую макушку, что даже у Люцифера места не нашлось? Странно, что вообще еще живой или чувствую себя живым.