Духовный мир постоянно работает над тем, чтобы проявить себя на Земле не только в личных делах отдельных людей, но и в более широком плане на благо наций и народов. Но сделать удается немного, потому что дверь для высших сущностей из духовной сферы, обладающих мудростью, дальновидностью и знанием, закрыта. Благодаря мудрым учителям из духовного мира зло могло бы навсегда исчезнуть с лица Земли. Духовный мир делает все, что в его силах, при тех минимальных возможностях, которые ему доступны. Можно с уверенностью сказать, что на Земле нет ни одной проблемы, которую нельзя было бы решить с помощью совета и опыта тех сущностей, о которых я говорю. Но это предполагает одно – безоговорочное следование их советам. Многие политические и религиозные лидеры, которые находятся с нами в духовном мире, оглядываясь назад, сожалеют об упущенных возможностях революционных изменений на благо своих сограждан. Они признают, что у них были такие мысли – тогда они еще не догадывались, что они были внушены им из духовного мира – но они к ним не прислушались. Эти души печалятся по поводу того упадка, до которого довело себя человечество. Фактически, человек позволил силам зла управлять собой. Но зло, которое так возлюбила церковь, исходит совсем не оттуда, откуда она предполагает. Людей, которые общаются с нами, получая удовольствие от встреч со своими духовными друзьями и благородными учителями из высших сфер, обвиняют в «сношениях с дьяволом». Это вздор. У настоящего дьявола слишком много дел в другом месте, где он, к собственному дьявольскому удовлетворению может достигнуть гораздо лучших результатов.

Вы можете сказать, что мои взгляды несколько пессимистичны. В конце концов, земной мир действительно не настолько плох, как я его изобразил. Это так, потому что нам удалось передать ему несколько наших идей, мыслей и указаний. Но можно с уверенностью сказать, что без нашего влияния он за короткое время пришел бы в состояние полного и абсолютного варварства и хаоса. Причина этого в том, что человек уверен, что может прекрасно справиться собственными силами. Он настолько самодоволен, что считает, что ему не требуется помощь, откуда бы она ни исходила. А что касается поддержки из духовного мира – если он вообще есть – то это и вообще немыслимо! А если он и есть, то будет достаточно времени подумать об этом, когда мы там окажемся. А пока человек высокомерно уверен в том, что может прекрасно справиться без какой-либо поддержки со стороны призрачного духовного мира. Переходя в духовную сферу, к которой он относился с таким презрением, он видит собственную ничтожность и ничтожность того мира, который он только что покинул. Какими бы незначительными ни были земные труды, без помощи в них не обойтись – это еще одно открытие, которое он делает, оказавшись здесь.

Земной мир прекрасен, и жизнь в нем тоже может быть прекрасна, но человек вмешивается и препятствует этому. Духовный мир прекрасен настолько, что инкарнированный не в состоянии себе этого вообразить. Я попытался дать вам о нем некоторое представление. Ваш мир для нас слишком мрачен, и нам трудно донести до вас свет. Мы стараемся дать о себе знать, чтобы вы почувствовали наше влияние. Оно велико, но оно должно быть намного больше. Когда вы полностью признаете нас и наш мир, тогда по-настоящему поймете, что значит жить на Земле.

Но до этого нам предстоит пройти еще очень долгий путь.

XV.  Высшие сферы

Я несколько раз рассказывал вам о высших сферах. Есть только два способа попасть в них. Первый – это наш духовный прогресс, эволюция, второй – это специальное приглашение от их обитателя. Любой другой путь закрыт для нас невидимой и непреодолимой духовной преградой.

Я хотел бы рассказать о специальном приглашении посетить высшую сферу, которое мы однажды получили.

Мы сидели в комнате на нижнем этаже моего дома, откуда были хорошо видны все окружавшие нас красоты. Вдалеке, за залитой сиянием местностью виднелся город, так ясно, будто находился совсем рядом. Мы с Эдвином беседовали, а Рут сидела за фортепиано и играла прекрасную мелодию, которая не только отвечала нашему настроению, но и гармонично сливалась со всей окружавшей нас живописной обстановкой.

Рут все еще не пришла в себя от изумления, когда впервые увидела в своем доме пианино. В земной жизни она была превосходной исполнительницей, и она рассказала нам о волнующем моменте, когда в первый раз села за свой «духовный инструмент», как она его называла, и взяла первые аккорды. Она не знала точно, что произойдет, и как он зазвучит, когда она коснется клавиш. Она была изумлена результатом этого простого действия, потому что звук оказался таким, что она и представить себе не могла – совершенно гармоничным и звучным. На этом ее удивление не закончилось. Она обнаружила, что она забрала свою технику исполнения с собой в духовный мир, и что ее мастерство возросло в стократ после того, как она покинула физическое тело. Еще она заметила, что ее пальцы, касаясь клавиш, скользили по ним без всяких сознательных усилий, и что ее память была настолько ясной, как будто партитура стояла перед ней.

А сейчас она наполняла комнату сладкими звуками музыки, помогая нам расслабиться после особенно трудной работы. Мы все трое работали вместе и продолжаем и по сей день по вашему времени, и вместе проводим свободное время. Фактически Эдвин и Рут проводят у меня дома больше времени, чем у себя, а что касается меня, мне не хотелось бы, чтобы было иначе.

Внезапно Рут перестала играть и подбежала к двери. Заинтересовавшись тем, что заставило ее прерваться так внезапно, мы с Эдвином последовали за ней. Мы были удивлены, увидев, что по лужайке к нам направляются две яркие фигуры, о которых я уже однажды упоминал. Один из них был египтянин, который дал мне очень полезный совет вскоре после моего прибытия в духовный мир, и проявлявший с тех пор живой интерес к моей жизни. Другой был его «господин», сопровождавший когда-то божественного посланца в храме в городе.

«Господин» египтянина был человеком с черными волосами, сочетавшимися по цвету с его глазами, в которых читались веселость и чувство юмора. Позже я узнал, что он был халдеем[1].

Мы вышли, чтобы поприветствовать наших посетителей, а те выразили свое удовольствие от встречи с нами.

Мы приятно беседовали на различные темы, а Рут завершила пьесу, которую играла до прихода гостей. Когда она закончила, они выразили свое восхищение ее талантом, и халдей коснулся вопроса, по которому они пришли.

Он сказал, что явился передать приглашение от того, ради которого мы собирались в тот памятный день в храме. Он приглашает нас посетить его у него дома в высшей сфере, где он живет.

Несколько мгновений мы не могли произнести ни слова. Мы с Рут не знали, что сказать, кроме слов благодарности за оказанную нам честь. Эдвин пришел нам на помощь и взял слово. Халдея наше замешательство очень развеселило. Он поспешил успокоить нас, что нам нечего бояться этой встречи, страшного ничего нет, и мы сами в этом убедимся. Я думаю, больше всего нас беспокоил и озадачивал вопрос, зачем нас туда пригласили, и как мы туда попадем. Мы даже не представляли себе, где это место находится. По первому вопросу халдей сказал, что мы все узнаем, когда там окажемся, а что касается того, как мы туда попадем, для этого он со своим лучшим другом египтянином и пришел к нам.

Я совершенно уверен в том, что халдей – самая веселая душа во всей духовной сфере. Я специально говорю об этом, потому что некоторые думают, что чем выше духовный статус, тем серьезнее должна быть душа. Это совершенно неверное представление. Истина как раз в обратном. Беспечная веселость, исходящая из самого сердца, которая никого не задевает и направлена не на то, чтобы кого-то обидеть, а наоборот, развеселить, приветствуется и поддерживается в духовном мире. На вратах нашей сферы нет надписи: «Оставь веселье всяк сюда входящий». Предполагать, что чем выше духовность, тем мрачнее мы должны выглядеть, это ужасная мысль, напоминающая ханжеское религиозное благочестие. Мы знаем, когда нам посмеяться и как, и делаем  это. Мы не похожи на скорбящих, которым неведомы никакие радости. Поэтому когда наш высокий гость так приподнял наш дух своим весельем, а египтянин его в этом поддержал, знайте, что он нисколько не уронил при этом своей чести и достоинства. Это, однако, не означало смеяться над всем, что он говорил, едва он успевал это произнести. В нашем мире нет притворства, мы смеемся, когда для этого есть настоящая причина. Это не похоже на притворное хихиканье подчиненного перед тем, кто занимает более высокое положение.