— Да. «Приключения леди Онейд» разошлись тиражом примерно три тысячи экземпляров, — буркнул Фил. — Для бумажной книги — очень неплохо, учитывая, что все давно на электронки перешли. Вроде в Чехии даже фан-клуб есть, а каждую весну девочки наряжаются, как леди Онейд и устраивают игры на свежем воздухе.

— Ужас.

— Это нравится людям, Микаэла. Им хочется читать про успешную героиню, которая красивая, умная и легко всего добивается, чем продираться через авторские лабиринты какой-нибудь серьезной драмы. Книги про людей, которые попадают в иные миры, тоже популярны.

— О, тогда обязательно опиши наш мир.

— Не в те миры. В прошлое, в альтернативные вселенные. Почитай к примеру «Александр Ли и говорящий обелиск».

— Тоже твое творение?

— Да.

— Я подумаю. Очень крепко подумаю, Филипп, — саркастично протянула вампирша и, кивнув бармену, пригубила коктейль.

— Но я веду дневники о вашем мире. Ваша история пересекается с нашей и полна скрытых сюрпризов.

— Ты про Чахтицкую пани? Елизавета Тенебра, она же Батори, — спросила Анна и вздохнула. — Да, Раду до сих пор старательно сглаживает эту тему на карнавалах.

— Еще бы, — фыркнула Микаэла. — Первая чокнутая красотка из Тенебра. Раду с трудом удалось замять эту историю, и лишь благодаря вмешательству ле Луна он получил тело графини. Её диадема до сих пор считается утерянной.

— Одна из проклятых реликвий, — кивнула Анна. Фил закурил и, достав из рюкзака, стоящего рядом со стулом, небольшой дневник, углубился в записи.

— Среди слуг графини, которые были казнены, только Беницка избежала страшной участи, но была приговорена к пожизненному заключению. Книга паромщика из Чейте упоминает некую Бенни, которая отплыла в компании двух рослых мужчин в ночь после оглашения приговора.

— Да. Ходили слухи, что эта девка и сдала Елизавету людям, а те дали ей свободу, — тихо буркнула Микаэла. — Так что Беницка запросто могла спрятать диадему Елизаветы, когда бежала из замка. Но это сказки.

— Это не сказки, — хмыкнул Фил, показывая девушкам зарисовку из дневника. — Я кое-что узнал. Во время пересечения границы была составлена опись вещей этой Бенни. И среди них была обнаружена диадема, причем Бенни её отдали, хотя известно, что в то время отбиралось все ценное. Но дальше след теряется. Анна, а что это за проклятые реликвии? Мне часто встречалось это обозначение в древних книгах и, если я правильно понял, сердце Беллариэля было одной из них.

— Да. Наша история хранит воспоминания о тринадцати проклятых реликвиях вампиров. На первом Совете была достигнута договоренность, что ни одна семья не вправе владеть хотя бы одной проклятой реликвией. Каждая из этих реликвий — источник колоссальной энергии, но энергии темной, не поддающейся контролю. Вампиры, владевшие этими реликвиями, были прокляты своими семьями, а реликвии, согласно Клятве, спрятаны. Некоторые из них были украдены, но семьи, в том числе и де Луна, тщательно отслеживают аукционы и различные торги, в надежде на то, что реликвии где-нибудь всплывут.

— И каждая из них способна дать свободу Репробари?

— Не только, человечек, — ответила Микаэла. — Реликвии способны усилить семью, которая ими владеет. А еще изменить. Как ты думаешь, почему Елизавета сошла с ума? Она была одержима вечной молодостью, а вампиры стареют. Не так, как люди, но стареют. В погоне за бессмертием Елизавета создала диадему, которая требовала свежей крови, а взамен давала хозяйке молодость. Но темная энергия вырвалась из-под контроля Елизаветы и Тенебра были вынуждены изгнать Елизавету из семьи, когда та убивала не ради пропитания себя, а ради кормления реликвии. К сожалению, диадему ей удалось спрятать, ну а дальше человечество познакомилось с чудачествами Кровавой графини. Кажется так ее назвали ваши летописцы?

— Да. Одно из прозвищ, — криво улыбнулся Фил.

— Елизавета потеряла голову от жажды вечной молодости, и это привлекло внимание инквизиции. Тенебра с трудом решили проблему и предпочитают о ней не вспоминать, а диадема канула в лету, Филипп, — закончила Микаэла и, подозвав Дарака, повторила заказ. — Еще коктейль, пожалуйста.

— Момент, — кивнул тот, но вампирша задумчиво пропустила его улыбку и повернулась к Анне.

— Еще никому не удавалось подчинить себе темную энергию, Филипп, — тихо произнесла девушка, закрывая дневник. — Отец созвал Совет Пяти не только ради тебя. Он призвал их озаботиться совместным поиском проклятых реликвий, но главы семей отказались.

— Почему?

— Глупенький человечек, — съязвила Микаэла. — Это тебе не с вампирами целоваться и потом терять сознание от страсти. Каждая семья знает, что желание владеть реликвией сильнее разума. Это риск, на который пойдет далеко не каждый. Даже туповатые Малуа знают, чем это грозит.

— Войной и новой инквизицией, если энергия вырвется из-под контроля? — Фил кивнул, когда понял, что сам ответил на вопрос.

— Сердце Беллариэля было мечтой Репробари и одной из реликвий, которые нам не страшны. Но есть и другие, куда более опасные, — тихо ответила Анна. — Семьи, пусть и негласно, ищут их, чтобы уничтожить, но перед этим внимательно изучить. Если кому-то удалось хотя бы на краткое время обуздать поток темной энергии, то значит создать новую реликвию тоже возможно. Проклятые, которые владели реликвиями, не оставили никаких записей, а в тех, что остались, есть лишь слабые намеки, которые почти бесполезны.

— Почти, — с нажимом ответил Фил.

— Да. Почти. Нам известно, что это за реликвии, и какую власть они дают. Следы и места их пребывания нам неизвестны. Они скрыты в летописях и древних манускриптах, которые пылятся в библиотеках семей. Мы несколько сотен лет потратили на расшифровку информации о сердце Беллариэля, пока не появился ты.

— О таких героях должны быть твои книжки, человечек, — фыркнула Микаэла, заставив Анну улыбнуться. — А не о бабах в бронелифчиках, которые летают на драконах.

— Поэтому твой отец позволил мне работать в библиотеке? — нахмурившись, спросил Фил, но Анна выдержала его взгляд и кивнула. — Чтобы найти реликвии?

— И уничтожить их. Ни человечество, ни вампиры не переживут еще одну Алую ночь, Филипп. Проклятые реликвии должны быть найдены и уничтожены, чтобы равновесие сохранилось. Иначе миру, который ты знаешь, придет конец.

— Все, как в твоих книжках, Филипп, — улыбнулась Микаэла, потрепав покрасневшего Фила за щеку. Тот вздохнул и залпом допил виски, после чего внимательно посмотрел на Анну.

— Их тринадцать?

— Да. Мы называем их Кровавым зодиаком, — поморщилась Анна. — Но одна реликвия уже уничтожена.

— Осталось двенадцать, — меланхолично буркнула Микаэла. — Всего-то найти их и уничтожить.

— А можно поподробнее, что это за реликвии? В библиотеке я наткнулся только на диадему Елизаветы Батори.

— О них непринято говорить, поэтому слушай внимательно и записывай, Филипп, — Анна подалась вперед, обдав ухо Фила нежным дыханием. Тот покраснел, поймав взгляд Микаэлы, а потом погрузился в дневник, держа наготове карандаш. Девушка нахмурилась, коснулась знака луны, который тускло блестел во мраке клуба и продолжила тихим, почти отсутствующим голосом. На мгновение Филу показалось, что её голос дрожал.

— Диадема Елизаветы Батори, золотой кубок графа Варгоши, кинжал Генриха Шпатца, кольца Саксонских братьев, трость Романа Стропикаро, сердце Беллариэля, скальпель Лондонца Джека, глаза Одд и Эйнар Малуа, серебряная перчатка Мюрин Смарагд, меч Влада Третьего, перстень Луи де Лежа, золотая маска Драгоша и клыки Лилит — праматери вампиров.

— Но это реально существовавшие личности. По крайней мере многие из них, — остолбенев, выдохнул Фил. Анна пожала плечами и нехотя кивнула.

— Вампир не может без семьи и, когда изгоняется, присоединяется к Репробари, но проклятые, которые овладели темной энергией, не нуждались ни в семье, ни в стае изгоев. Тьма питала их, порабощала сердца и уродовала души. Это темные страницы нашей истории, Филипп.