Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я шагнул в неизвестность. И в тот же миг сумма сигналов в моем мозгу, именуемая сознанием, проделала стремительный путь из одного тела в другое.
О том, что перемещение закончилось, я понял по яркому свету, проникающему сквозь закрытые веки. Невероятно ярко. Должно быть, этот мир блистал словно алмаз, отражая солнце каждой из своих граней. Я глубоко вдохнул чистейший, предельно насыщенный озоном воздух и, наконец, открыл глаза.
Мне показалось, что я стою в воде. Вода была вокруг меня, куда ни глянь. «Исус», – в благоговейном ужасе подумал я, но все оказалось куда прозаичнее: я стоял на песчаной косе посреди мелкой речушки. В руках у меня была самодельная удочка, а возле босых ног дырявое ведро с бьющейся о стенки серебристой рыбкой.
Оглядев себя, насколько это было возможно, я облегченно вздохнул: человек. Мужчина. Судя по мозолям на руках – приверженец физического труда. Когда глаза привыкли к яркому свету (нет, здесь действительно было светлее, чем где-либо на Земле), я разглядел на берегу лачугу, построенную из каких-то палок и соломы. К торчащему из воды пню была привязана лодка – все, больше предметов, сотворенных человеком разумным, в моем окружении не наблюдалось. Только дикая, не тронутая цивилизацией природа.
«Ты ведь этого хотел», – напомнил я себе.
Взяв прохудившееся ведро с рыбой, я направился к берегу. Ступал осторожно, прощупывая дно перед каждым шагом. Мужчина, которым я был в этой вселенной, имел сильное тело, ясное сознание и здоровые легкие, которые полноценно и быстро насыщали организм кислородом. Его физической форме я мог только позавидовать.
«Не забывай: где-то здесь кроется опасность!» – сказал я себе, шагнув на белоснежный песок.
Лачуга была моим домом. Я почувствовал это, как только ступил на порог. Точнее, на настил из соломы, потому что никакого порога и в помине не было. Либо я был аскетом, либо…
«Похоже у тебя руки из жопы, парень», – подумал я, разглядывая как убого были соединены друг с другом палки. Несущие конструкции стояли криво-косо, кое-где в потолке были дыры. Неужели климат здесь настолько шикарный, что можно жить почти что под открытым небом?
К единственной нормальной из стен была прибита полочка с минимальной кухонной утварью, а в противоположном углу навалено несколько шкур – подобие спального места. «Кухня» в виде кострища и традиционный деревенский туалет модели «дыра обыкновенная» располагались на улице.
«Ладно, я сюда не отдыхать пришел», – напомнил я себе.
Повинуясь чувству голода и желудку рыбака, урчащему, словно кит, я наспех поджарил рыбу на огне. Получилось вкусно, хоть и без соли.
В запасе оставалось еще двадцать минут. Пора было отправляться на экскурсию.
Песчаный пляж оканчивался густым хвойным лесом. Он был почти идеальным – ни комаров тебе, ни мошек. За лесом располагалось поле: сочное, яркое, с медовыми запахами и разнотравьем, радующим глаз живущего вдали от природы человека. То ли солнце миновало свой зенит, то ли я наконец привык, но освещение этого мира перестало быть болезненным, и я смог по-настоящему насладиться природой.
Я позволил себе маленькое удовольствие и прилег на траву, пахнущую земляникой. Взглянул в ослепительное небо, по которому плыли редкие облака. Как же хорошо! Совсем как в детстве.
Перекатившись на живот, я закусил травинку и принялся наблюдать, как непуганое семейство кроликов пасется неподалеку от меня. Они то флегматично жевали траву, то кидались вприпрыжку сквозь высокую осоку – особенно старался самый маленький кролик, вызвав у меня почти что умиление.
Громко каркнула какая-то птица, и кролики бросились наутек. Раз – и нет их вовсе, как будто исчезли. Я вначале хмыкнул, дескать, резвые какие, но потом странное чувство заставило меня подняться на ноги. Не могли зверята так быстро исчезнуть, не телепортировались же они все-таки.
Я сделал несколько шагов вперед и остановился. Организм моего воплощения среагировал первым – все же его мир был ему хорошо знаком. Знаете такую фразу: засосало под ложечкой? Я никогда не понимал ее, но сейчас, кажется, понял. Понял, после того, как увидел это. За вами погнался огромный медведь? Засосало под ложечкой. Скрутило живот перед экзаменом – засосало под ложечкой. Увидели посреди чистого поля нечто ужасное и чуть не обделались от страха – засосало под ложечкой. Последнее было как раз моим случаем.
Кролики не исчезли. Кролики провалились в бездну. Говоря «бездна», я выражаюсь вовсе не метафорически. Посреди зеленого поля с клевером и иван-чаем расположилась самая настоящая бездна. Пропасть без дна, зияющая словно рот великана. Она была метров пятьдесят в диаметре, а ее стены были усеяны острыми кристаллами, напоминающими драконьи клыки.
Несколько секунд я безмолвно смотрел в черноту, которая начиналась примерно через километр, а затем в ужасе отшатнулся. Эта штуковина была столь же неуместна здесь, словно коровья лепешка посреди дворцовых палат. И кто вообще додумался расположить эту бездну здесь, в поле?! Дьявол, да я и сам мог провалиться туда, ляг на несколько метров ближе!
В этот момент – хвала небесам – сработал таймер. Это произошло очень вовремя, потому что еще чуть-чуть, и мое сердце разорвалось бы от ужаса.
НОМАД требовал зарядки, впрочем, я тоже. Увиденное потрясло меня до глубины души, но в то же время я понимал: найденный мир – это артефакт, редкий самородок, огранкой которого мне предстояло заняться. Я не встречал упоминаний о нем в инструкции, вполне возможно, что я был первым из людей, кто нашел его. Или кто выжил. Кто знает, может быть, эта бездна – единица мигрирующая и появляется каждый раз в новом месте.
***
Зарядка устройства продолжалась пять часов. За это время я успел пообедать, а также досконально зафиксировать то, что пережил. После того, как описал бездну во всех красках, она перестала быть для меня столь же пугающей, как при встрече. Ну пропасть и пропасть, чего тут такого. Однако главная «опасность» мира-самородка была впереди.
Я очнулся посреди поля. В тот же самом месте, откуда мое сознание исчезло пять часов назад. Это было странно, ведь обычно после моего ухода воплощения продолжают жить своей жизнью, не особо подозревая о том, что кто-то побывал в их голове. Ну, по крайней мере, я так считал. Неужели рыбак просто взял и проспал все это время?
Бездна все так же была рядом. В этот раз я ограничился лишь беглым взглядом в ее черное нутро, потому что чувствовал: что-то изменилось. Я огляделся по сторонам: лес, поле, холм – все было на месте… Черт побери! Солнце! Оно ничуть не сдвинулось с места! Однако его свет стал будто бы менее интенсивным. Краски вокруг поблекли, небо и трава потускнели, и даже птицы пели не так заливисто, как утром.
Мое сердце сжалось от тревоги. Разве может быть так, чтобы светило не двигалось? Что это за мир такой? Что еще я о нем не знаю? Я не знал ничего. И через пять секунд это самое “ничего” выбежало из леса.
Мужики. Шесть или семь. В чем мать родила. С большими руками, ступнями и маленькими головами. Они мчались мне навстречу и что-то радостно мычали, словно отряд глухонемых Герасимов. Ужасная догадка пронеслась в моей голове. Я открыл рот и попытался сказать что-то вроде: «Привет, мужики!», но получилось только: “Му-у-у-уа-а-ау-у-у”.
Непонятно, что было первично: отсутствие речи в этой мире или же отсутствие мозгов в голове моего воплощения. Теперь многое вставало на свои места: аскетичный образ жизни, неумело построенное жилище… В этой реальности я был, что называется, умственно отсталым.
За моей спиной послышались женские крики. Семь или восемь девушек с корзинами, полными грибов, разбегались в разные стороны при виде мужчин. Их речь была такой же невнятной, однако нагота была прикрыта просторными сарафанами, напоминающими мешки для картошки. Они убегали от мужиков, а те, обезумев от радости, ловили их и… о ужас! Принимались совокупляться прямо здесь на поляне!