– Двое-трое, – уклончиво ответил я.

– Хорошо. – девушка сделала пометку в ежедневнике. Я заметил, что у нее смешная ручка, с помпоном на колпачке. – Лучше взять больше экземпляров, вдруг кто-то захочет купить в подарок…

Пятое ноября был волнительным днем. Мы с Викой приехали на два часа раньше, чтобы спокойно подготовиться, но в «Звукоеде» уже было полно народу.

– Наташа, это что, все ко мне?! – в ужасе спросил я свою незаменимую помощницу, что в этот самый момент тащила письменный стол.

– На первом этаже дегустация хумуса, – ответила Наталья Алексеевна. – А это, я так полагаю, очередь в туалет.

– Прекрасно, просто прекрасно, – сказал я, ощущая, что все летит коту под хвост, не успев начаться.

Но Виталий Борисович послал мне поистине толковую помощницу.

– Через дорогу есть кофейня. Будет лучше, если вы выпьете кофе и соберетесь с мыслями, Ян… Викторович. – Наташа улыбнулась.

– Ты просто фея. – Я чуть было не кинулся обнимать ее, но столкнулся с ледяным взглядом Вики.

Наталья Алексеевна не могла соперничать с ней. Молодая и легкая, точно ее помпон на колпачке от ручки, она была полной противоположностью породистой и своенравной Вики. Не знаю, как там у девушек, но мужчинам нравится дружить с такими, как Наташа. Однако спать они предпочитают с такими, как Вика.

    Все прошло на удивление быстро. Если не считать моей девушки и «засланных казачков» из издательства, на встречу пришло одиннадцать человек. Я представился, вкратце рассказал о сюжете, поведал историю создания книги (разумеется, умолчав о главенствующей роли НОМАДа). Затем следовали вопросы из зала, вполне ожидаемые, в меру каверзные и, что приятно, вызвавшие во мне ощущение гордости. Я поймал себя на мысли, что мне хорошо здесь, среди всех этих людей. Вика взирала на меня с восхищением, Наташа – с обожанием, а Виталий Борисович, который оказался полным дядькой лет сорока, – с уважением.

Книг купили немного, всего семь, зато обещали обязательно рассказать обо мне друзьям и знакомым.

В какой-то момент мне захотелось, чтобы здесь оказался Марк Гугения. Сел на краешек стула где-нибудь в последнем ряду, достал из-за пазухи жирный беляш и кружку с чаем… Я бы обязательно подарил ему экземпляр (я не был уверен, что могу это делать, но все же) и сказал что-то вроде:

– Без тебя этой книги бы не было.

Но вместо Марка в конце встречи ко мне подошел Виталий Борисович, точнее…

– Лайам Аврельевич, – представился дядька, которого я по ошибке принял за моего телефонного наставника. – Я начальник Виталия Красинского, директор издательства «Вектор».

– О, очень приятно! – Я пожал руку Лайаму и почему-то тут же сник.

– Ты молодец, Ян! Так держать! – сказал он.

Мне никогда не нравились люди, обращающиеся к незнакомцам на «ты», особенно если этот незнакомец для них – я. Сразу чувствуешь себя подростком, который заигрался во взрослого дядю, и его раскусили.

– Рад, что вам понравилось, – ответил я, провожая взглядом последнего посетителя, запоздало понимая, что он говорит не о книге, а о проведенной встрече.

– Новую уже начал? – Лайам Аврельевич не спрашивал. Он утверждал.

– Да, конечно, – как можно более невинно ответил я, выравнивая стопочку книг.

– Тоже пришельцы? – не унимался босс моего босса.

Нет уж. Хватит с меня пришельцев.

– Не совсем, – уклончиво ответил я. – Романтика, приключения...

Честно говоря, я понятия не имел, о чем будет моя следующая книга. Не помогла даже шоковая терапия в виде красного одутловатого лица нависшего надо мной Лайама Аврельевича. Все опять упиралось в идеи, которые я не мог генерировать, должно быть, просто по своей природе. Мне нужна была подсказка. Мне нужен был НОМАД.

Впрочем, Лайам Аврельевич считал, что просто обязан дать мне творческого пинка.

– Какая романтика? Какие приключения, Ян?! – воскликнул он. – Если хочешь удержаться на плаву, надо давать людям то, что они хотят читать!

– И что же они хотят читать? – наивно спросил я, но вопрос прозвучал как издевка.

– А ты современников своих почитай, Монастырский! – Директор издательства вытаращил из без того торчащие из орбит глаза. – Данилевского, Рубинштейна! Тех, кто бабло зашибает. Зомби-апокалипсисы там всякие, вон «Самоубийство в восточном экспрессе» хорошо расходится.

Самоубийство… Я содрогнулся. Хорошо Рубинштейну, он наверняка сочиняет из головы. Я же пишу по горячим следам, испытав все на своей шкуре. Хотелось крикнуть это в лицо Лайама Аврельевича, но тогда, боюсь, моя карьера писателя закончилась бы, не успев начаться.

– Вот аванс, – сказал мужчина и бросил на стол конверт. – Ты уж не подведи Виталия Борисовича, Монастырский. Он многое на тебя поставил.

Я не притронулся к конверту. Мне хотелось узнать, почему Виталий Красинский не пришел на встречу, но вместо этого я просто ждал, пока Лайам Аврельевич уйдет. Сложно было представить себе более неприятного человека, который, как оказалось, может оказывать сильное влияние на мою судьбу. От таких людей я всегда невольно дистанцировался, хоть и выполнял их указания.

И все-таки это был хороший день. Начало новой жизни. Отправив Вику на пары, я вернулся домой, сварил себе кофе в турке (подумав, что на полученный аванс надо будет купить себе кофемашину), а после вытащил из-под дивана покрывшуюся пылью инструкцию, которую я зашвырнул туда в порыве гнева.

Раскрыл, полистал и отложил.

– Вначале нужно понять, что ты ищешь, – сказал я своему отражению.

Терпеливо выслушав потустороннюю трель своего диал-ап модема (где-то я прочитал, что этот звук означает рукопожатие между модемами, и мне крайне понравилась эта идея), я углубился в Рустернет в поисках современных писателей. Разумеется, первыми отовсюду повылазили творения Данилевского и Рубинштейна.

– Почитай современников, Монастырский! – передразнил я голос Лайама Аврельевича и улыбка заскользила по моему лицу.

Отыскав с десяток молодых и не очень писателей нашего времени, я принялся выписывать в блокнот самые яркие из их идей. Изюминки, ключевые моменты, которые делали книги коллег – да, коллег! – особенными и, как любят говорить издатели, продаваемыми.

В итоге у меня получился такой список:

«Рубинштейн: зомби, много крови, детальное описание процесса поедания мозгов.

Октовейн С.: стимпанк, мир паровых двигателей.

Мангустович: хищные растения, тропики, сокровища, в духе «Фронтианы Джойс».

Панин-Лексли: постапокалипсис, опять зомби. Много зомби!» Последнее слово я вначале подчеркнул, а потом жирно закрасил маркером: меньше всего на свете мне хотелось рассекать по мирам, населенным этими недомертвыми тварями.

Открыв чистую страницу, я написал крупными буквами: «Какой мир мне нужен?».

«Как хищное растение: с первого взгляда приветливый, но таящий в себе опасность». И лучше бы, чтобы я с самого начала об этой опасности знал.

«Красивая природа, дикие животные, может быть даже динозавры».

«Население – люди!» Это было важно. Я не был готов проснуться в теле какой-нибудь каракатицы со щупальцами вместо… ладно, черт с ним. Пусть обитатели будут хотя бы антропоморфными.

Что еще? Подумав, я добавил еще одну строку.

«Поменьше народу». Не хочу работать на заводе, учиться в школе (упаси Господи!), участвовать в разборках и терпеть насмешки.

Все. Над остальным пусть поработает элемент неожиданности.

Я залпом допил остывший кофе и обреченно взглянул на инструкцию: мда, поиск подходящей вселенной убьет немало времени... Я покосился на свое отражение и прочитал отвагу в глазах. А что, если мне посерфить самостоятельно? Сосредоточиться на заданных параметрах, довериться интуиции, и пусть НОМАД за руку отведет меня в нужную реальность. К богатству и славе.

Идея была рискованная, но отвага в моих глазах, граничащая с безрассудством, давала понять, что решение уже принято. Итак, после почти трехмесячного воздержания, я собирался воспользоваться прибором наобум. Ну а что? Иногда даже самые взвешенные решения оборачиваются полным провалом, а спонтанные и, на первый взгляд сумасшедшие, приносят удачу.