Смеркалось. Витек брел, размышляя о чем-то своем, не обращая внимания на редких прохожих, спешащих ему навстречу. Свернув за угол, он почти наткнулся на покачивающегося субъекта в непонятного цвета куртке с папироской в зубах.

— Простите, — машинально буркнул Витек, намереваясь обойти гражданина справа, но тот случайно качнулся в ту же сторону, и даже, чтобы не упасть окончательно, схватился за плечо Витька.

— Ничего, с кем не бывает… А вы, видимо, господин Витас Жальгирис?

"Вот она, слава… Сейчас либо денег попросит в долг, либо взнос захочет сделать вне очереди", — с досадой подумал Витек.

— Вы меня с кем-то спутали.

— Да? — глаза прохожего вращались, как планеты в солнечной системе, — тогда ладно…

Он отпустил Витька, качнулся в другую сторону и прислонился к стене. Витек пошел дальше. Филипп стоял с минуту, пока к нему из-за угла не подбежали Булыжник и Шора.

— Ты чего его отпустил? — накинулся на товарища Булыжник.

— Да это не он. Мы обознались.

— С чего ты взял?

— Он сам так сказал…

— Вот ты дурак! Мы же за ним неотрывно следим с момента выхода из "Золотого Крюка"! Кто же это тогда, если не он?!

— В принципе, да, — признался Филипп после недолгого раздумья, — наверное, он и есть. Какой хитрый, и как же это он меня провел?

— Что теперь, еще неделю его здесь караулить?

— Может, еще догоним? — спросил Шора, — ты запомнил, куда он пошел?

— Туда, кажется…

— Так беги за ним! — и Булыжник для придания ускорения наподдал ногой Филиппу под зад. Того рвануло с места, как пулю из патронника, и он исчез в темноте. Дружки последовали за ним.

Филиппу повезло — Витьку торопиться было некуда, и он брел весьма медленно. Внезапно в плечо вновь кто-то впился пальцами. Он обернулся — все тот же странного вида вкладчик.

— Слышь, мужик, тебе чего? — сердито поинтересовался Витек, надеясь, что хоть чистый русский язык убедит постороннего в том, что он никакой не Жальгирис.

— Да как же чего? А говоришь, я обознался, — с упреком произнес Филипп. По прежнему держась за плечо Витька, он сменил дислокацию и теперь они стояли друг перед другом. — Мы раньше думали, ты сантехник. А ты, оказывается, прибалт.

— Вот как, — в мозгу Витька что-то шевельнулось, он хотел было возразить, но в этот момент почувствовал, как на него упал многоэтажный дом: это могучий кулак Булыжника, подоспевшего к тому времени, из-за спины опустился к нему на макушку. Видя угасающим взором, как с неба на него летят обломки высотного здания, чтобы погрести его под собой окончательно, Витек успел сказать только одно, что в данной ситуации звучало вполне оправданно:

— Ой, мамочка…

Шора тем временем заматывал обмякшее тело экс-сантехника в мешковину, а Филипп отчаянно голосовал на трассе, подзывая такси.

Машин, правда, пришлось ловить довольно долго: водители, видя на тротуаре троих парней и чей-то плохо спрятанный труп, предпочитали проехать мимо. Потом нашелся все же один отчаянный: сказал, что если ему заплатят пять счетчиков, то он не будет вникать в детали и просить, чтобы груз на заднем сидении перестал издавать нечленораздельные звуки. И в самом деле, Витек постепенно приходил в сознание, но, стиснутый Филиппом с одной стороны и Булыжником с другой, сделать ничего уже не мог. На заднем сидении было тесновато: хотя Филипп из-за своей худобы занимал только половину места, то Булыжник — все два. В итоге на сидении, рассчитанном на троих человек, сейчас сидело три с половиной. Шоре досталось место рядом с водителем, чему он был безмерно счастлив: он изучил всю приборную панель машины, потом подергал какую-то ручку, оказавшуюся ручным тормозом — машину немного занесло. Получив нагоняй от водителя, Шора высунул голову в открытое окно и стал бороться со встречным ветром за право разглядывать вечернюю иллюминацию городских улиц. Булыга, поняв, что урезонить братца не удастся, только на всякий случай незаметно опустил кнопку фиксатора на его двери, чтобы тот в припадке любознательности хотя бы сам не выпал из машины. Сам он в это время сдержанно спорил с Филиппом.

— Сорок четыре куска, как договаривались, причем сразу.

— Да ты что! Сто кусков! Видел, какая там хата!

— Мы договаривались на сорок четыре.

— Елена и больше даст. Хорошо, давай начнем с пятидесяти?

— А как же наша честь? — строго спросил Булыжник.

— Еще десятка за потерю чести — итого шестьдесят тысяч…

"Елена? О Господи, они везут меня к бывшей жене Чеботарева!" — догадался Витек, затихая под куском мешковины. Ситуация была безрадостной. Он уже успел догадаться, кто и почему его похитил, но был спокоен, что Сергей Степанович просто отдаст бандитам их деньги — по нынешним оборотам "Золотого Крюка" не такие уж большие — и все разойдутся, довольные друг другом. Теперь все крайне осложнялось. Елена видела Витька, когда он приходил к Чеботареву чинить кран. Елена видела и господина Витаса Жальгириса — и в опере, и на других презентациях позднее им доводилось встречаться. Их афера с эстонским бизнесменом вот-вот могла раскрыться.

Дорога до дома Бородянских занимала минут пятнадцать. Витек, впрочем, узнал, куда его везут, только когда Филипп отвлекся от беседы с подельником и начал, уже во дворах, пояснять шоферу, куда поворачивать, перечисляя и названия улиц.

Витек осторожно, чтобы конвоиры не заметили его пробуждения и вновь не хрястнули ему по голове чем-нибудь тяжелым, просунул руку в карман и нащупал сотовый телефон. Номер Арцибульдера он записал первым, поэтому вызов удалось дать через записную книжку телефона, избегая долгого набора в темноте, когда обязательно какую-нибудь кнопку перепутаешь.

Знакомые цифры высветились у авторитета на дисплее мобильника, когда он сидел в бане, поплескивая пивом на раскаленные камни. Алкогольный пар обволакивал его и дружков, на столе лежали вяленые лещи. Однако господин Жальгирис, как человек, хранивший общак и ежемесячно выплачивающий авторитету до 300 тысяч долларов, значился в списке людей, на вызов которых следовало отвечать незамедлительно — потому Арцибульдер ему свой личный номер и оставил.

— Ну? — произнес авторитет, что могло значить от "какого хрена ты меня дергаешь" до "как ваши дела, уважаемый, могу ли я быть чем-то полезен?"

— Похищен, — прошептал Витек, стараясь свести количество слов к минимуму. — Сантехникоманы… Вы сказали звонить…

— Понял, — налет разморенности отдыхом с авторитета сдуло моментально. Банда отморозков, пытающаяся подчинить себе рынок коммунальных услуг столицы, вновь напала на "Золотой Крюк", явно с целью украсть его, Арцибульдера, общаковские деньги. Теперь они не побрезговали и похищением заграничного бизнесмена, наплевав на то, какой урон наносят престижу страны на международной арене. Любовь к деньгам вкупе с любовью к Родине привели авторитета в бешенство. Он должен был разобраться с пришлыми хотя бы для сохранения собственного реноме.

— Куда тебя везут? — спросил он, сделав дружкам знак, чтобы, не теряя времени, собирались на дело.

Витек тихо передал названия нескольких улиц, произнес и фамилию — Бородянские… В этот момент покрывающая его мешковина откинулась, и грозное лицо Булыжника уставилось на него. Витек так и замер с телефоном у уха.

— Гляди-ка, проснулся, — сказал Булыжник, глядя на Витька, как ученый на мышь. — Еще и по телефону болтает с кем-то…

— Я в банк звонил, чтобы они приготовили… Вы ведь, наверное, выкуп требовать будете?

— Дурак, мы купаемся в бане, а требовать будем деньги!

— Забери у него трубку, чтобы не дурил, — сказал Филипп. Булыжник так и сделал, правда, Витек успел незаметно дать отбой. Арцибульдер, который слышал обрывки беседы в трубке, подумал — "не опоздать бы" — и приказал дружкам вооружиться получше.

Витек, впрочем, и не помышлял дурить. Он позволил выволочь себя из машины, не сделал никаких попыток бежать, когда его, держа подмышки, внесли в подъезд элитного архитектурного дома. Шоре подняться не разрешили, приказали быть во дворе на стреме и чуть что — сообщить. Лифт доставил их на этаж, где располагалась квартира Бородянских. Настроение у Витька было — хуже некуда. Весь их блистательный план рушился в один момент.