Нѣсколько горныхъ цѣпей (высотой отъ 2000 до 5000 футовъ) пересѣкаютъ островъ. Ихъ болотистые, или каменистые склоны сверху до низу покрыты жалкими лѣсами, состоящими изъ деревьевъ свойственныхъ субарктической полосѣ. А между горъ проходятъ лишь узкія, сырыя, болотистыя долины — совершенно непригодныя для земледѣлія. Крутые склоны горъ спускаются къ самому Татарскому проливу, такъ что дорогу нельзя проложить по берегу, не пробивая утесовъ.

Въ сущности только двѣ долины прорѣзаютъ горы, заполняющія островъ: долина рѣки Дуэ, продолжающаяся къ сѣверо-востоку долиною Тыми и долина Пороная въ южной части острова. Въ первую изъ нихъ, къ тому мѣсту, гдѣ добываютъ каменный уголь, и направлены были ссыльно-каторжные.

И. С. Поляковъ, посѣтившій Сахалинъ въ 1881–82 г. по порученію Петербургской Академіи Наукъ, слѣдующимъ образомъ описываетъ эту долину, которая въ воображеніи русскихъ бюрократовъ должна была сдѣлаться центромъ русской цивилизаціи на островѣ. Горы, окружающія эту узкую долину, въ большинствѣ обнажены отъ растительности и ихъ склоны черезчуръ круты, чтобы на нихъ можно было засѣять хлѣбъ. Дно самой долины состоитъ изъ слоя тяжелой глины, покрытой сверху лишь тонкимъ пластомъ пахатной земли. Вся долина имѣетъ очень болотистый характеръ. «Можно ходить, не увязая очень глубоко въ грязи — говоритъ Поляковъ, — но вся долина усѣяна торфяниками и глубокими болотами… Почва нигдѣ не пригодна для земледѣлія… Мѣстность сильно напоминаетъ худшія части Олонецкой губерніи, съ той лишь разницей, что она часто покрыта водой, даже въ лѣсахъ и что дѣлаетъ невозможнымъ методъ, практикуемый въ Олонецкой губерніи, т.-е. — выжиганіе лѣса, за которымъ слѣдуетъ корчеваніе. Въ такихъ условіяхъ земледѣліе и огородничество въ окрестностяхъ Дуэ невозможны. Лишь нѣсколько полосъ въ верхней части долины и по верховью Тыми могутъ быть использованы для этой цѣли. Но эти немногія полоски, встрѣчаемыя изрѣдка, въ большей части, уже обработаны»[40].

Между тѣмъ, именно тутъ, въ окрестностяхъ Дуэ, сосредоточены каторжане въ качествѣ колонистовъ, послѣ отбытія ими каторги въ Александровской тюрьмѣ. Поселеніе вокругъ этой тюрьмы отличается необыкновенной мрачностью. Имѣются двѣ большія казармы — тюрьмы, возлѣ нихъ разбросано нѣсколько домовъ, а за ними начинается тайга. Лишь Верхне-Александровскъ, расположенный нѣсколько выше по долинѣ и Корсаково, съ его нѣсколькими домами имѣетъ болѣе жилой видъ; но и тамъ уже вся земля, пригодная для огородничества, находится подъ обработкой. А, между тѣмъ, Сахалинъ былъ выбранъ мѣстомъ ссылки для каторжанъ именно лишь съ цѣлью образовать изъ нихъ постоянныя земледѣльческія поселенія. Предполагалось, что, отбывъ часть срока на каменно-угольныхъ копяхъ, они будутъ поселены по близости и станутъ выращивать достаточно хлѣба для своего прокормленія и для снабженія тюрьмы.

Въ верхней части долины, которая, согласно преувеличеннымъ отчетамъ администраціи, должна была сдѣлаться житницей Сахалина, почва отличается тѣми же качествами и небольшимъ поселеніямъ, Рыкову и Мало-Тимовскому, — «являющимся наиболѣе удобными мѣстами для земледѣлія на всемъ островѣ», — приходится вести ту же упорную борьбу съ природой. Овесъ не вызрѣваетъ и выращиваютъ только ячмень. Что же до дорогъ, соединяющихъ эти поселенія, то сообщеніе по нимъ очень трудно. Въ лѣсахъ прорѣзаны просѣки, но лошади вязнутъ въ болотистой почвѣ. Много надеждъ возлагалось на Тымскую долину, которая является продолженіемъ Александровской долины къ сѣверо-востоку и доходитъ до Охотскаго моря. Но ея болотистая почва, а тѣмъ болѣе холодъ и туманы Охотскаго моря, дѣлаютъ занятіе земледѣліемъ въ долинѣ, за исключеніемъ верхней части ея, совершенно невозможнымъ. Ея растительность имѣетъ субполярный характеръ, а приморское побережье ничѣмъ не отличается отъ Сибирской тундры. «Если впослѣдствіи — говоритъ Поляковъ въ оффиціальномъ отчетѣ, — послѣ тщательныхъ поисковъ и найдутся нѣсколько мѣстъ въ Тымской долинѣ, пригодныхъ для садоводства и распашки подъ зерновые хлѣба, слѣдовало бы подождать результатовъ опыта въ уже имѣющихся поселеніяхъ, прежде чѣмъ заводить новыя; тѣмъ болѣе, что снабженіе этихъ поселеній пищевыми продуктами уже и теперь сопряжено съ значительными затрудненіями и колонія серьезно страдаетъ отъ недостатка провизіи. Что же касается надежды относительно устройства деревень въ устьѣ Тыма, она совершенно ошибочна, такъ какъ это — область тундры и полярной березы». Эти заключенія русскаго путешественника, выраженныя въ столь сдержанной, — можетъ быть черезчуръ сдержанной, — формѣ, вполнѣ подтверждаются наблюденіями д-ра Петри въ 1883 г., съ той лишь разницей, что итальянскій докторъ не отличается сдержанностью русскаго ученаго. Всѣ разсказы о «Колонизаціи Сахалина», — писалъ онъ въ Jahresbericht Бернскаго географическаго общества за 1883 и 1884 г. — «ничто иное, какъ самая наглая ложь, распускаемая администраціей острова. Въ то время, какъ мѣстная администрація показываетъ на бумагѣ 1000 десятинъ якобы уже находящихся подъ обработкой, съемка, сдѣланная г. Карауловскимъ, даетъ только 510 десятинъ дѣйствительно обработанныхъ. Выходитъ, что 700 семействъ ссыльно-каторжныхъ, которымъ были обѣщаны надѣлы въ 13 дес. пахатной земли на каждую душу мужского пола, въ дѣйствительности успѣли очистить не болѣе 2/3 десят. на семью»[41]. Д-ръ Петри приходитъ къ заключенію, что островъ совершенно непригоденъ для земледѣлія и что правительство рѣшилось на подобный экспериментъ, вслѣдствіе лживыхъ отчетовъ людей, такъ или иначе заинтересованныхъ въ этомъ предпріятіи.

Насколько можно судить, по обнаружившимся фактамъ, опытъ вполнѣ подтвердилъ мрачныя предсказанія Полякова и д-ра Петри. Выращиваніе зерновыхъ посѣвовъ на островѣ сопровождается такими затрудненіями и такой неизвѣстностью въ успѣхѣ, что новые поселенцы должны питаться продуктами, привозимыми изъ Россіи; при чемъ нѣтъ никакой надежды на улучшеніе въ этой области. Пищевые продукты приходится переносить изъ долины Дуэ въ Тымскую долину (селеніе Дербинское) черезъ горную цѣпь, на спинахъ арестантовъ, на пространствѣ 90 верстъ[42]; теперь читатель можетъ понять, что, въ сущности, обозначали сдержанныя слова Полякова о «недостаткѣ провизіи». Что же касается тѣхъ немногихъ свободныхъ колонистовъ, которые, повѣривъ лживымъ обѣщаніямъ, бросили свои дома въ Тобольской губерніи, и переселились въ Таной, основавъ тамъ деревню въ 25 домовъ, — они вынуждены были бросить Сахалинъ послѣ 3-хъ лѣтней отчаянной борьбы съ негостепріимнымъ климатомъ и безплодной почвой. Несмотря на субсидіи отъ казны, они не пожелали остаться на островѣ и выселились на материкъ на Тихо-океанское побережье.

Несомнѣнно, что Сахалинъ никогда не сдѣлается земледѣльческой колоніей. Если и заведутъ тамъ колонистовъ, то, подобно переселенцамъ нижняго Амура, они будутъ служить постояннымъ обремененіемъ казны и правительство, въ концѣ концовъ, вынуждено будетъ разрѣшить имъ переселиться въ какую-либо иную мѣстность, ибо въ противномъ случаѣ ему придется долгіе годы кормить колонистовъ. Пожалуй, на островѣ можно было бы вести съ нѣкоторымъ успѣхомъ скотоводство. Но во всякомъ случаѣ, Сахалинъ можетъ разсчитывать лишь на очень незначительное количество колонистовъ, которые могли бы пропитываться продуктами скотоводства и рыбной ловлей.

Въ Россіи много говорили о Сахалинскомъ каменномъ углѣ. Но и въ этомъ отношеніи были допущены большія преувеличенія. Правда, сахалинскій каменный уголь предпочитается на Востокѣ австралійскому, но онъ несравненно хуже Нью-Кестльскаго или Кардиффскаго[43].

Добываніе каменнаго угля на Сахалинѣ было начато еще въ 1858 г. и въ теченіи первыхъ 10 лѣтъ его было добыто 30.000 тонъ. Но уголь получался плохой, съ массой камней, а его добываніе (которое производилось при свѣтѣ стеариновыхъ свѣчей![44] обходилось баснословно дорого. Но все же запасъ добытаго угля быстро возросталъ по мѣрѣ того, какъ, партія за партіей, прибывали каждый годъ новые ссыльно-каторжные, такъ что теперь часть ихъ занята проведеніемъ дороги по побережью, съ цѣлью облегчить сношенія между Дуэ и Александровскомъ. Между прочимъ, въ скалахъ былъ пробитъ туннель; но этотъ знаменитый туннель, который долженъ былъ еще прославить Сахалинъ и объ окончаніи работъ въ которомъ торжественно возвѣщалось въ русскихъ газетахъ, 1886 г. еще вовсе не былъ готовъ; тогда это была лишь круглая дыра, сквозь которую люди могли пробираться лишь на четверенькахъ.