— А жена и дочь?

— Уехали еще раньше, на одном из этих больших лимузинов с тонированными стеклами.

— Миссис Спирко не разговаривала перед отъездом с кем-нибудь из своих подруг?

— И слова никому не сказала. Села в лимузин и укатила.

— Никто из соседей не знает, куда она уехала?

— Нет. Я думал, что они быстро устроили похороны, и позвонил в морг: вскрытие было закончено к одиннадцати часам, а в двенадцать пятнадцать за телом уже приехал катафалк. У гробовщика были все необходимые подписи, и коронер отдал им тело.

— Где они его погребли?

— Они его не погребли. Насколько я знаю, во всяком случае.

Мэттьюз посмотрел на Брейди, тот покачал головой.

— Мне нужна копия протокола вскрытия, — сказал Мэттьюз. — Фотографии с места убийства и все, что у вас есть.

— Я так и думал, что они вам понадобятся, — сказал Гатри. — Все это ждет вас в моем кабинете. Хотите поговорить с женой профессора Янклоу?

— Пока нет, — отказался Мэттьюз. — Что вы можете рассказать мне о Спирко?

— Немного, — сказал Гатри. — Он был загадочным человеком.

— Загадочным? В каком смысле?

— После убийства я просмотрел его досье в административном отделе. Он приехал в Хэмпден-Сидни около двух лет назад, из университета Мак-Джилла в Монреале, Канада. Предполагается, что он преподавал там русский язык.

— Предполагается?

— Забавная вещь, — сказал Гатри. — Я позвонил туда, чтобы получить о нем какие-нибудь сведения. Узнать, не было ли у него там каких-нибудь проблем, врагов, например. Хотел поговорить с людьми, которые его знали. У меня сложилось впечатление, что его никто не знал. Досье его есть, и с этим все в порядке, но я связался с лингвистическим факультетом и с факультетом русских исследований, и никто из профессоров не помнил его, даже никогда не слышал о нем, а ведь они проработали там не меньше пятнадцати лет.

— А с бухгалтерией университета вы не связывались?

— Конечно, связался. У них нет ни одного счета на имя Джорджа Спирко. Или он преподавал там бесплатно, или вообще не преподавал. Если бы я любил заключать пари, то поставил бы все свои деньги на то, что он там только числился, но никогда не работал.

— Не сомневаюсь, что вы выиграли бы, — сказал Мэттьюз. — Знает ли коронер название бюро ритуальных услуг, которое прислало катафалк?

— Да, конечно. «Братья Хольт» из Ричмонда. Но это ничего не дает.

— Почему?

— Я уже проверил, — сказал Гатри. — Такого бюро ритуальных услуг в Ричмонде нет. Весьма любопытно, не правда ли?

— Спирко был русским?

— Точно не знаю.

— Он проработал здесь почти два года, и никто ничего о нем не знает? — спросил Мэттьюз.

— Он никому не открывал своих карт. Почти все свободное время играл на виолончели. Жена профессора Янклоу была немного знакома с миссис Спирко, но она говорит, что та всегда замыкалась, как только разговор заходил об их прошлом. То же самое и дочь.

— В здешнем досье нет никаких данных о его родственниках?

— Там записано только одно имя и телефон с указанием: «Позвонить в случае смерти». Имя — Дэвид Хендерсон.

— Вы позвонили по этому номеру?

— Пробовал. Номер принадлежит компании «Глобал демографию», которая находится в Рестоне, штат Вирджиния. Там нет и не было никакого Дэвида Хендерсона. Может быть, номер записан неправильно. У меня не было времени для проверки.

— Не трудитесь. Скорее всего это какая-то подставная компания.

— Компания, которая служит прикрытием для каких-то других целей?

— Да, совершенно верно.

— Как я понимаю, — сказал Гатри, — мы говорим об одном государственном управлении.

— Возможно.

— Вы предполагаете, что смерть профессора Спирко связана с «Трупосоставителем», которого вы разыскиваете?

— Как я уже сказал, шеф, если бы я любил заключать пари...

— Я был бы вам признателен, если бы вы держали меня в курсе происходящего. Мне не нравится, что на мне висит нераскрытое убийство. Первое в этом колледже.

— Хорошо, шеф, спасибо вам за помощь. Я загляну в вам в кабинет, прежде чем уехать.

Мэттьюз кивком головы позвал с собой Брейди и вернулся обратно к вертолету; взял оттуда свой портфель и вынул из него портативный телефон. Отойдя в сторону от вертолета, набрал номер Центрального отделения помощи перебежчикам при ЦРУ. Этот номер он узнал еще раньше в отделе связи Бюро с Управлением.

Джон Куинлан, шеф ЦОПП, хорошо помнил ясные инструкции, которые дал ему заместитель директора по операциям, — любые телефонные запросы о Малике или Спирко должны быть переадресованы по специальной линии, созданной в предвидении обращения со стороны ФБР, Лу Грегусу, в центр операций.

— Джим Монагхэн, — сказал Грегус, используя одно из тех фиктивных имен, которые получают все оперативные сотрудники ЦРУ по завершении их подготовки.

— Говорит специальный агент ФБР Джек Мэттьюз. У нас, кажется, есть одна общая проблема.

— И какая же это проблема, агент Мэттьюз?

— Джон Малик.

— Малик? Это имя ничего мне не говорит.

— Подумайте.

— Подождите одну секунду, я выясню, есть ли в нашей системе человек с таким именем.

Грегус сделал знак Хэку, который по его просьбе слушал разговор через динамик. Тот постучал по клавиатуре своего компьютера, как бы что-то выясняя.

— У нас нет никакого Джона Малика. А в чем, собственно, дело?

— Это один из ваших адаптированных перебежчиков, который оказался маньяком-убийцей.

Грегус помолчал столько, сколько ему казалось нужным, и ответил с убедительными нотками удивления в голосе:

— Не могу в это поверить. Никак не могу. Я не имею права вдаваться в подробности нашей программы, но могу заверить вас, что у нас ведется очень строгий контроль над всеми людьми.

— Имя Джордж Спирко тоже ничего вам не говорит?

— Никогда не слышал о таком, но на всякий случай могу проверить.

Хэк снова постучал по клавиатуре, и Грегус сказал:

— Та же самая история.

— Но вы хоть слышали о «Трупосоставителе»? — полным сарказма голосом спросил Мэттьюз.

— Да, читал в газетах.

— Я занимаюсь не рыбной ловлей, а кое-чем посерьезнее, Монагхэн. Я знаю то, что знаю, — сказал Мэттьюз. — Во всем этом чувствуется умелая рука ЦРУ, и мне нужно ваше сотрудничество.

— В каком деле?

— Я знаю, что вы проводите операцию по прикрытию этого маньяка-убийцы.

— Это совершенно нелепое обвинение, агент Мэттьюз. Я надеюсь, что у вас есть хоть какие-то основания для него.

— Вы превосходно знаете, что я как раз расследую это дело.

— Понятия об этом не имею. Может, вы просветите меня?

— Перестаньте валять дурака. Ваш человек, Малик, убил еще двух женщин за последние четырнадцать часов, а вы делаете все, чтобы не допустить его разоблачения — видимо, до тех пор, пока не отыщете его сами, а уж тогда вы закопаете его так глубоко, что уже никому никогда его не найти.

— Агент Мэттьюз, — сказал Грегус. — Повторяю, я не знаю, о чем вы говорите, и возмущен вашими обвинениями.

— Вы их отвергаете?

— Не хитрите со мной.

Мэттьюз решил переменить тактику.

— Послушайте. Чтобы добиться успеха, мы должны работать совместно. У нас будет еще время подумать о политических последствиях; пока же мы должны остановить этого свихнувшегося убийцу, который бродит по улицам.

— Уверяю вас, что если бы я располагал хоть какими-нибудь полезными для вас сведениями, то, не колеблясь, сообщил бы их вам. Но к сожалению, я просто не понимаю, о чем вы говорите.

При этих словах Мэттьюз вышел из себя.

— Послушайте меня, и послушайте хорошенько, вы, наглый обманщик и лжец, который заботится лишь о том, чтобы прикрыть свою задницу, вы, бумажная душа, вы, сукин сын, пособник убийцы. Когда я установлю связь между Маликом и вами, — а рано или поздно я непременно это сделаю, — вы горько пожалеете, что не раскололись, пока у вас была такая возможность, и я взвалю на вас вину за все эти кровавые злодейства. Окажите мне сейчас помощь, и я постараюсь прикрыть ваши тайные операции. Но если вы будете по-прежнему ставить мне палки в колеса, вы и все, кто вас поддерживает, поплатитесь за это своими карьерами и пенсиями.