— О ней. На самом деле она тоже из детей ночи, только действовала несколько поколений назад. Настолько прославилась, что её именем стали пугать детей. Хотя детей она как раз не воровала. Зато проникнуть в чужой клан и вытащить оттуда парочку секретов, почти ценой собственной жизни — это пожалуйста. У нас её приводят в пример как легендарную мастерицу тёмного искусства.

— А зачем вам обучаться в академии?

Неужели они тоже ищут здесь какие-то секреты? Вообще говоря, тут полно знаний и редких книг, артефактов, которые вполне могли вызвать интерес какого-нибудь клана. Неужели Карин с Вейном выполняют заказ?

Но Карин пожал плечами:

— Да хотя бы для прикрытия. У каждого уважающего себя ночного должна быть обычная жизнь. Наши все учатся где-нибудь, если не в академии, то при городской школе.

Я хотела спросить ещё кое-что, но тут Вейн вскочил с места, одним быстрым смазанным движением — я даже не успела отшатнуться — оказался у меня за спиной. Перед глазами блеснули длинные когти, а в следующий миг я ощутила, как твёрдый металл врезается в горло.

— Проговоришься — умрёшь, — свирепо произнёс Вейн.

Я замерла. Он ведь и правда может меня сейчас убить, стоит только сжать руку.

И тут вдруг парни в один голос расхохотались. Когти исчезли, Вейн схватился за живот:

— Ой не могу! Ты видел её рожу? Явно решила, что пришёл её последний час!

Карин, поймав мой взгляд, осёкся. Извинился, встал и дал Вейну щелбан. Точнее, попытался, потому что Вейн увернулся и отбежал. Карин за ним, Вейн прочь от него, потом один схватил другого за руку, прижал к стенке, и я окончательно перестала понимать, кто из них где.

— А ну сядьте! — прикрикнула на обоих. — На те же места, желательно, а то я временно в вас потерялась.

Парни переглянулись, усмехнулись, и один пошёл обратно к стулу Хена, а второй забрался на стул у стойки. Сказал, как бы подытоживая с того же места, на котором прервался разговор:

— Ну, в общем, всё не так страшно, как ты могла себе представить. Но теперь ты понимаешь, почему об этом не следует никому говорить? Даже твоему этому. Или особенно твоему этому.

Выпад в сторону Хена я пропустила. Спросила взамен то, что меня интересовало:

— А почему Висперина сказала, что тебе не поздоровится, если пойдут слухи? Она в курсе, что ли?

— А-а… — сидящий у стойки — я уже поняла, что они всё же поменялись местами, и это был Карин — кивнул другому. — Давай ты лучше скажи.

— Там дело в другом. Ви встречается с одним боевиком, и если выплывет, что она не только с ним встречается, мне намылят рожу.

Перспектива Вейна, похоже, совсем не удручала, потому что он широко ухмылялся.

— Ты знаешь, что она уже собирает свою команду? И я туда приглашён лучником.

— Вейн специально подобрался к ней, чтобы быть в курсе её дел, — пояснил Карин.

— Ну и ещё ради секса, — тут же вставил сам Вейн, заставляя меня молчаливо поднять глаза к небу.

— Не слушай его. Он, кстати, выяснил, кто тогда нас подслушивал. Помнишь, на тренировке рано утром? И это, кстати говоря, тот же самый человек, который заложил тебя твоим братьям. По указке Висперины.

Глава 41

— И кто же это был? — я ведь узнавала у Ласа, он сказал, Вейсу была подброшена записка.

Записка, это же надо! Насколько же человек должен быть мелочным и трусливым, чтобы воспользоваться таким способом. И это боевик? Наверное, кто-нибудь из самых слабых на курсе. Ведь мы же будущие лидеры. Разве станет потенциальный лидер заниматься такими вещами?

Карин подождал ещё немного и наконец произнёс:

— Хаунд.

Я настолько не ожидала услышать имя сильнейшего на курсе, что с одно долгое мгновение лишь бессмысленно гипнотизировала Карина глазами.

А потом руки сами сжались в кулаки.

Вот как. Похоже, не все из первокурсников боевой магии разделяют мои взгляды по поводу, что подобает боевикам, а что нет. Но взбесило меня не это. Хаунд мог себе подкидывать дурные записочки, сколько влезет.

Но ведь дело в том, что он знает, что я Сантерн. Он подслушал наш с Карином разговор, он потрудился донести братьям, отлично понимая, что они за мной примчатся. И при всём при этом он всё равно распространяет слухи, мол, я незаконнорождённая.

Явно рассчитывает на то, что если даже я и заявлю, что я Сантерн по крови, то все посчитают это всего лишь за попытку оправдаться.

Ну уж нет. Я не буду никому ничего доказывать. Вернее, буду, но делом. Турнир начнётся после зимних праздников — вот тогда и посмотрим, кто выйдет в финал.

— Ясно. Спасибо, что сказал.

— Надеюсь, ты не полезешь теперь на рожон? — озабоченно спросил Карин.

— Не волнуйся, — я хищно усмехнулась. — Хаунд сам полезет на рожон. Собственно, он уже начал. А видя мои «успехи» на тренировке, он ещё больше уверится в победе. Вот тут мы и посмотрим…

Карин открыл рот, но тут же закрыл. И я тоже замерла, услышав лязг ключа в входной двери.

Хен!

А мы тут втроём, причём один из нас в академии фактически нелегалом.

Надо отдать им должное, близнецы, в отличие от меня, не паниковали. В одно мгновение исчезла обволакивающая нас глушилка, Карин вскочил, Вейн воспользовался магией и исчез. Я тоже подскочила, с ужасом уставившись на дверь.

Практически в тот же самый миг она открылась, и на пороге действительно появился уставший Хен.

Он окинул взглядом гостиную, сразу заметив и Карина, и застывшую меня, и три кружки с чаем. Но сказал всего лишь:

— Добрый вечер.

Правда, от его тона у меня по коже прошли мурашки — настолько явно он означал: «вымётывайся отсюда».

Карин, кажется, тоже это понял. Улыбнулся — и мне показалось, улыбка потребовала от него усилий, — и как ни в чём не бывало пошёл к выходу.

— В общем, спасибо за помощь и гостеприимство, но мне пора.

Хен молча проводил его взглядом. Я как вскочила, так и застыла, опасаясь, что вот сейчас он что-нибудь скажет или заметит. Или слишком быстро захлопнет дверь, так что Вейн не успеет уйти.

Но бушевать и хлопать дверьми Хен не стал. Шаги Карина утихли в тишину (как я ни прислушивалась, не могла различить, это шум от ног одного человека или двоих), и я выдохнула с робким облегчением. И тут же снова вздрогнула от ледяного:

— Смотрю, ты развлекаешься вовсю.

— Я не… это… просто нам нужно было кое-что обсудить…

Хен смотрел отчуждённо и непримиримо, и я совсем растерялась. В глубине разума мелькнула мысль, что я вовсе не обязана перед ним оправдываться. Он сам гулял с Виспериной. Подумаешь, правда, сказал, мол, она только просила помощи с учёбой

— но ведь и мы с Карином не занимались ничем предосудительным. Мы даже наедине-то не были на самом деле.

Эта мысль вернула мне спокойствие и уверенность в себе. Не дожидаясь, пока Хен начнёт задавать неудобные вопросы, например, почему мы с Карином были вдвоём, а кружки с чаем стоят три — я подхватила парочку и шмыгнула на кухню мыть посуду.

Слава Нигосу, Хен не стал ничего спрашивать. Молча сел за свой стол, зажёг светлячок и начал заниматься. Я тоже расправилась со своими делами, сходила помыться, тоже немного посидела над учебником, но ничего не лезло в голову. То вспоминалась ухмылка Вейна, то Кариново: «мы из ночного клана», то всплывало в памяти издевательские интонации Хаунда.

Наконец я встала и бросила в пространство:

— Я спать.

Хен всё ещё сидел за своим столом. На мою реплику он никак не отреагировал, но когда я уже стояла на пороге спальни, позвал вполголоса:

— Сатьяна?

— Да? — я остановилась, чувствуя, как в глубине тела что-то отзывается на его голос. Как будто распускается цветок, и одновременно становится тепло, и наполняет загадочным томлением.

Послышался скрежет ножек стула о пол. Я бросила взгляд наискосок — там, в глубине комнаты, стояло злополучное зеркало, и в нём отражалась моя фигура, короткие светлые волосы и непривычно беззащитная спина. Это ощущение беззащитности стало ещё сильнее, когда сзади ко мне подошёл Хен — высокий, худой — и остановился совсем рядом, так, что я почувствовала тепло его тела.