Девушка была совсем не рада тому, что её оставили наедине с мальчиком. Ведь, находясь рядом с ним, глядя в его добрые, полные наивности глаза, она ощущала тревогу, смешанную с болью, ещё более остро. А он знал обо всём. Эрик понимал, что происходило с ним, но, по-видимому, специально не собирался даже близко затрагивать эту тему. И, кроме того, он определённо догадывался, что его ожидало в недалёком будущем… Ведь он уже жил на этом свете семь лет. Семь, всего лишь семь…
Хизер не могла молчать, стоя около кровати брата, который, скорее всего, ожидал от неё много интересных новостей. Поэтому она решила в красках описать пейзажи, представавшие её взору во время путешествия, что у неё получилось весьма успешно. Рассказывая о природе, Хизер словно вновь погружалась в те волнительные, но полные прекрасных моментов деньки, в тот уютный мирок, протоптанный сквозь незабвенные мечты, в который вместе с ней с превеликим удовольствием окунулся и Эрик.
Беседу брата и сестры прервала их мать. Она вернулась из другой комнаты, неся в руках различные художественные принадлежности. Среди них нетрудно было различить чистейшие листа бумаги, карандаши, краски и прочие предметы, какими нередко пользуются маленькие художники в целях создания неповторимых шедевров.
Завидев маму, Эрик очень обрадовался, ведь та провела в поисках достаточно долгое время, и потому мальчик уже успел заждаться. Женщина подошла к кровати ребёнка и протянула ему художественные принадлежности. Тот с воодушевлением взял нужные предметы и, поделив их с сестрой, приступил к творчеству.
Несмотря на то, что девушке в тот момент было уж точно не до изображения позитивных картин, она не могла отказать брату, поэтому рисовала вместе с ним, давая ему определённые советы и будто бы разделяя с ним желание сделать творение ярким, играющим изобилием красок. Хотя, может быть, в глубине сознания ей действительно хотелось привнести в жизнь своей семьи хоть какую-то частичку сказки.
Хизер пыталась сделать рисунок как можно более позитивным, однако не могла не обратить внимание, что удавалась ей это с большим трудом. Невзирая на то, что она всячески старалась вселить в изображение жизнерадостность, оно всё равно выходило несколько мрачным. Это даже заметил Эрик. Именно он в некоторых местах подправил картинку, чтобы всё смотрелось гармонично и общее впечатление от рисунка было положительным.
В конечном итоге картина получалась странной, некоторые её составляющие были нарисованы достаточно примитивно, однако цвета, преобладавшие на ней, словно и являлись тем самым огоньком надежды, в котором так нуждалась сломленная горем семья.
Глава 5
Картину, являвшуюся плодом совместного труда брата и сестры, повесили в комнате Эрика, чтобы она, подобно лучику света, ярче разжигала надежду в юном сердце. Нет, это доброе, полное любви ко всему миру сердечко не должно было остановиться так рано. Эрика ждала счастливая жизнь, в чём сам он, по-видимому, даже и не сомневался. Он был полон мечтаний, которые в скором времени должны были или осуществиться, или разбиться, унеся вместе с собой маленькую жизнь в туманную бесконечность.
Однако Хизер осознавала, что наивные надежды, несмотря на всю свою позитивность, осуществятся только в том случае, если произойдёт какое-то чудо. А таковые явления в наше время, к сожалению, нечастые. Поэтому девушке, совсем недавно узнавшей эту печальную информацию, было крайне трудно прийти в себя, и ей приходилось производись над собой определённые усилия, чтобы вести с братом непринуждённый диалог.
Закончив рисовать, Хизер хотела незаметно покинуть комнату Эрика, но тот, заметив это, остановил её. Он очень желал поговорить с сестрой, что совершенно не радовало девушку. Но, несмотря ни на что, Хизер согласилась побеседовать с мальчиком, ведь у неё попросту не было выбора.
Девушка продолжила рассказ о своём захватывающем путешествии, проходившем по весьма живописным и вдохновляющим своим великолепием местам. Мальчик с огромным наслаждением внимал слова сестры, мысленно уносясь вместе с ней туда, в чудные края, власть над которыми принадлежит лишь природе. Его лицо приобретало совершенно различные выражения, выглядевшие весьма забавно, если смотреть со стороны. Зелёные глаза мальчика наполнялись нескрываемым восторгом, словно он не просто слушал рассказ, а видел эту природную красоту воочию. На его пухлых губах играла мечтательная улыбка, присущая лишь детям, неумолчно стремящимся познать мир.
Закончив описание своих приключений в обители снегов, Хизер наконец оставила брата. Девушка уединилась в собственной комнате, решив поразмыслить над новостью, которая не выходила у неё из головы. Вопреки тому, что, находясь рядом с братом, Хизер всячески старалась не думать о его болезни, тревожные мысли не переставали крутиться у неё в голове, словно назойливые насекомые. И она решила отдаться им. Ведь другого выхода просто не было, сколько девушка ни пыталась бы его найти.
Из мира тяжких дум Хизер вывел неожиданный возглас матери, донёсшийся из гостиной. Возможно, ей показалось, но в голосе женщины слышались смутные нотки радости, пробиравшиеся сквозь глубокую печаль, переполнявшую её. Какое событие смогло немного ободрить несчастную мать, девушка не имела понятия, и ей самой это было небезынтересно узнать.
Хизер внимательно прислушалась к звукам, раздававшимся в доме. Однако ничего, что привлекло бы её внимание, она больше не услышала.
Тогда девушка решила выйти из комнаты и проверить, что послужило поводом для восклицания у её матери. Покинув стены своей комнатки, Хизер очутилась в просторном коридоре, слышимость в котором была гораздо лучше, чем в её спальне. Там до её ушей вновь донёсся голос матери, звучавший теперь несколько иначе. И через некоторое время девушка осознала, что мама уже на протяжении нескольких минут звала её, чтобы донести до Хизер какую-то новость или дать ей определённое поручение, но та находилась в раздумьях и потому не слышала.
Придя к этому выводу, девушка сразу же спустилась на первый этаж и поспешила в гостиную. Там Хизер поджидала мать, и, несмотря на мучившую её апатию, она выглядела немного рассерженной. Возможно, если бы для Хизер она была чужим человеком, девушка бы и не различила этого смутного недовольства, но, так как Хизер эта женщина приходилась родной матерью, ей не составило труда это понять.
Мать ничего не сказала по поводу позднего отклика дочери, решив сразу перейти к делу.
— Через два часа приедет отец, — произнесла она сдавленным голосом.
— А он знает о болезни Эрика? — Хизер совершенно не хотела затрагивать эту тему, но вопрос вертелся у неё на языке, и потому она не смогла остановить себя, чтобы не задать его.
— Да, он узнал это ещё тогда, когда нам о ней сообщили врачи.
— Но почему он не отказался от поездки?
— Я сама этого поначалу не понимала, но, по-видимому, его заставили. Так давай, может, подготовимся к его приезду? Все-таки мы с ним давно не виделись, поэтому нужно как-то отметить его благополучное возвращение, — женщина, вероятно, намеренно перевела тему, ибо всякое упоминание болезни Эрика вводило её в ещё более удручённое состояние.
Хизер, понявшая намёки матери, больше не стала задавать ей никаких вопросов на больную тему и решила вместе с ней приступить к делу, начав готовиться к приезду отца. Это немного расслабляло и обеспечивало возможность ненадолго уйти от тревожных мыслей.
Приготовления отняли не слишком много времени, и по окончании их Хизер вновь углубилась в себя. Девушка с нетерпением ждала отца, чтобы хотя бы временно отвлечься от неприятных дум, не дававших ей покоя. И хотя Хизер искренне сомневалась, что встреча выдастся слишком уж радостной, это, скорее всего, было единственным, что могло её пусть немного, но ободрить.
Время тянулось неестественно долго, словно один час, остававшийся до приезда отца, представлял нечто большее, чем привычные шестьдесят минут. Но, как известно, любое ожидание не бесконечно — завершилось и это. Неожиданный звонок во входную дверь, огласивший дом, — и Хизер временно покинула мир собственных безотрадных размышлений.