— Нет, мы не на прогулку. А на работу к моей подруге. И папа говорить, что китайцы не дикари, мистер Бенджамин.

— И кем же работает ваша подруга, мисс Лидия? Такое юное и чудесное создание, — Бенджамин чуть кивнул головой в сторону Аюми. Вызвав у японки ответный поклон.

— Она корреспондент! — выпалила девушка.

— Какой ещё корреспондент? — усмехнулся Норригаард.

— Синематографический! — выдала Лидия, заставив Бенджамин, выпучить глаза и открыть в изумлении рот, потеряв сигару, и уже обращаясь к Аюми добавила, — Аюми поехали, нас ждут.

Аюми нырнула в коляску рикши, устроившись рядом с камерой. И рикша бегом потащил коляску, сначала к наплавному мосту через реку Лунхэ. Потом мимо дворца наместника в сторону Старого года, огибая военный порт. Что бы выбраться на дорогу, ведущую на вершину Золотой горы. А рядом неспешно потрусила верхом Лидия. Выбирая место, где Аюми сделает репортаж о Лидии как наездницы. И, как и предсказывала Лидия, вид Аюми вызвал неподдельное удивление, у всех встречных.

Место, для съёмок, девушки выбрали на берегу Пресноводного озера. На другой стороне дороги от строящегося дока. Аюми установила камеру и даже успела сделать несколько съёмок, как Лидия проноситься мимо на коне, поднимает его на дыбы или заставляет идти боком, как со стройки донеслись крики. Аюми развернулась с камерой в ту сторону и увидела, как из оплывающей траншеи выскакивают люди. Причём на траншею наползает довольно большой камень. Всё выскочили из почти схлопнувшейся траншеи, на которую уже надвинулся камень, как из траншеи показалась голова. Прямо перед камнем. Аюми узнала того матроса, с сигнальной станции и поняла, что парень не успеет выбраться. Его завалит песком, а потом ему на голову наползёт этот огромный камень. И тут тот, большой, лохматый и бородатый русский, что заступился за японца, дав в лоб ложкой китайцу, буквально прыгнул назад на край траншеи. Сел на край и упираясь в камень, остановил его движение.

— Да там же, в камне, пудов пятьдесят, — только и ахнула Лидия. И в этот момент траншея схлопнулась. Оставив над поверхностью только голову японца и верхнюю половину тела, изо всех сил упирающегося в камень, русского.

Аюми схватила камеру и побежала вперёд. Туда, где теперь уже буквально облепленный камень стараться убрать в сторону. Все были заняты камнем. И девушка смогла протиснуться к заваленному парню. Склонилась над ним, и, увидев закатанные глаза, на совершенно белом челе, и произнесла на японском, проведя рукой в белой перчатке по лицу, стирая с него песок:

— Держись, всё будет хорошо. Тебя спасут.

И тут же услышала голос рядом:

— Барышня, вы бы отошли, а то его откопать ещё надо.

Девушка бросила взгляд на сидевшего рядом с ней, заваленного наполовину мужчину и, кивнув, отошла в сторону кинокамеры. Начав снимать, как пострадавших откапывают. Первым откопали русского солдата. И на него тут же набросился русский офицер, который размахивая руками, стал кричать на стоящего перед ним навытяжку солдата. Который, смешно пучил глаза и только повторял:

— Ни как нет, вашбродь. Не виноват я, вашбродь.

Но тут к офицеру подошёл другой господин, в сюртуке и со странным значком на фуражке в виде инструментов и стал спрашивать, кто приказал проложить траншею не под углом, а срезать угол. И солдат поспешил отойти в сторону. Где к нему тут же подошёл другой солдат, но не с пустыми погонами, а с тремя нашитыми полосками. И девушка уже узнала, что у русских именно по погонам определяют кто важнее. И этот солдат спросил:

— Митроха, подь сюды, ты чё туда полез?

— Дык, вижу, заваливает, а выскочить не успеет, он же за брошенный инструмент схватился и стал с ним вылазить. А тут ещё и этот бисов камень. Ну, я и прыгнул, не сообразив. И только потом понял, что это япошка.

— Не сообразив. Потом только он понял, — передразнил оправдывающегося более важный солдат, — Ну ладно, Митроха, пока их благородие с господином инженером заняты, иди отсюда, и в порядок себя приведи. Глядеть страшно. С глаз исчезни, Аника-воин.

А вокруг все суетились, одни поддерживали совсем уже сникшего парня, другие оттягивали подальше камень, третьи спешно откапывали заваленного. А Аюми стояла в стороне и теребила перчатки, пока её не окликнула Лидия.

— Аюми, поехали быстрее. С моря стреляют. Наверное, это эскадра возвращается. Андрей, Андреевич, что тебя просил сделать?

И девушки направились на вершину Золотой горы. Откуда открылся отличный вид на море. И на два флота стремительно приближавшихся к входу на рейд. Обстреливающих друг друга. Аюми тут же стала снимать приближающиеся корабли на камеру. Забыв про всё на свете, даже не услышав, как рядом остановились подъехавшие на конях офицеры. Отвлеклась она только тогда, когда Лидия стала дёргать её за одежду:

— Аюми, Аюми, покажи разрешение от папы.

Девушка обернулась и достала из ридикюля бумаги. Как от дяди Андрея, так и ту, что ей дал Василий Федорович, и протянула их офицерам. И в этот момент за её спиной грохнуло так, что девушка взвизгнула и буквально присела, сжавшись.

— Да, мадмуазель, Электрический Утёс стреляет громко, — усмехнулся офицер с одной полоской и без звёздочек на погонах[26], забирая бумаги. Совсем как в Японии, только там полоски были у офицеров на петлицах. И отдав бумаги офицеру, Аюми снова прильнула к камере. И вовремя. Что бы снять картинку разгоревшегося боя. Вот японские корабли стали отворачивать в сторону. Но предпоследний, из кораблей их линии, вдруг скрылся в дыму и остановился. Другие японские корабли пришли ему на помощь. Русские корабли, стали тоже разворачиваться и тут рядом с пятым по счёту русским кораблём встал огромный столб. И до горы докатился мощный громовой звук.

— Проклятье, — тут же произнёс офицер и, протянув бумаги назад Аюми добавил, — Господа, никто не знает, кто подорвался?

Но с расположенной совсем рядом батареи уже были слышны крики:

— «Победа», «Победа» на мине подорвалась!

Старший офицер поморщился, а потом повернулся к девушкам и поднёс руку к козырьку фуражки:

— Прошу меня простить, служба. Честь имею.

Лидия тут же сделала реверанс, в сторону офицеров, а Аюми поклонилась телом, половинным наклоном. Потом девушки посмотрели друг на друга и захихикали. А офицеры вскочили на коней и послали их вскачь. Аюми проводив их взглядом, повернулась в сторону моря и произнесла:

— Интересно, где там дядя Андрей. Я за него так боюсь.

Адмирал Того, стоял на мостике «Микасы» и наблюдал за русскими кораблями. Только четыре головных русских корабля, сохранили строй, и сейчас выстроившись в линию, пытались прикрыть подорвавшуюся на минах «Победу». Которая хоть и накренилась, но вполне себе уверенно ползла к проходу на внутренний рейд. Остальные русские корабли перемешались и теперь тоже отходили к проходу. Было самое время ударить, но проклятая батарея Электрический Утёс, равномерно и главное точно отвечала залпом из пяти орудий. Не смотря на огонь всего японского флота. И если остальные береговые батареи русских пока замолчали. Осознав, что на таком расстоянии они только переводят снаряды. Но стоит ему приблизиться к берегу, как они тут же вновь откроют огонь. И надо было спасать «Токиву», которую крейсера 3-го отряда брали на буксир. Поэтому придётся подождать следующего раза.

А пока, а пока, стоит присмотреться к идее, реализация которой позволило вывести из игры, пусть на время, но вывести «Победу». Для этого шесть контрминоносцев к вечеру вышли к южным островам Мяо-Дао. Где их уже ожидали транспорта из состава отряда судов особого назначения контр-адмирал Огура, под английским флагом, стоявшие в китайских водах. С которых на контрминоносцы погрузили «букеты» из мин. Объединённые в одно целое четыре мины. На каждый кораблик погрузили по три «букета». Которые они ночью выставили на маршруте следования русской эскадры. Но, похоже, даже этого маловато, чтобы взорвать русский броненосец. Но сама идея стоит того, что бы к ней отнеслись более серьёзно.