— Он наркоман? Подумать только какой прогресс – я думала, он просто мудак.

Они вместе рассмеялись, и Игорь указал на кекс с обложкой «Анна Каренина».

— Эта мне кажется подходящая, не находишь? — сказал он, показывая на надпись «РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА», прикрепленную немного криво и чуть выше полки за его спиной.

— Согласна, в любом случае там плохой финал. Лучше закончить в моём животе, чем на железнодорожном пути.

При этих словах Пенни откусила от книги из сахарной глазури, и начинка из мягкого крема брызнула на её подбородок. С весёлым видом, Игорь протянул руку, указывая на пятно возле рта.

— Анна Каренина на твоей совести!

— Не на моей, а этого ублюдка Вронского.

Игорь достал из кармана носовой платок, настоящий носовой платок, сделанный из ткани, а не бумаги.

— Там, под нижней губой. Позволь мне. — С особой деликатностью он промокнул большую жёлтую каплю, пачкавшую её.

— Спасибо.

— Теперь очередь «Божественной Комедии».

— И потом, спорю, «Гензель и Гретель». Ты, как та ведьма, которая хочет меня раскормить?

— Мне нравится женщина, которая не питается воздухом и амфетаминами. Глядя на тебя, не скажешь, что ты много ешь.

— Мы возвращаемся к комплиментам, а я их ненавижу.

— Согласен и признаюсь, перестану хотя бы потому, что прилично боюсь Маркуса.

— Почему?

— Не обижайся, но выглядит он опасно.

Пенни положила кекс с надписью «АД ДАНТЕ» и покачала головой.

— Нет, ты ошибаешься на его счет. Он вообще не опасен. Это самый хороший человек в мире.

Игорь улыбнулся.

— Когда наступает слепота, заканчиваются надежды других людей.

— Надежды? Какие надежды?

— Никакие, я процитировал стих из театрального произведения, для которого сейчас создаю декорации. Оно называется «Чертополох – это не цветы». А теперь давай разделим «Волшебника из страны Оз», внутри абрикосовое варенье.

— Хорошо, но прежде чем это сделать, я загадаю желание. Трусливый лев хотел отваги, железный дровосек мечтал о сердце, а пугало стремилось иметь мозг. У меня тоже есть желание

— Какое?

— О загаданных желаниях не говорят вслух, иначе существует риск того, что они не сбудутся.

Она опустила веки и загадала своё, прежде чем съесть изысканное пирожное с сердцевиной из марципана.

— Спасибо за сладости и пальто. Но теперь я должна работать.

Игорь кивнул. Он протянул ей руку и пожал её ладонь.

— У тебя есть номер моего сотового телефона. Если хочешь, позвони мне. Без обязательств, я всё понимаю. В любом случае, я надеюсь.

Оставшимися сладостями она угостила мисс Миллиган, которая приняла их с застенчивой радостью, характерной для прошлых эпох. Когда она откусывала гиппогрифа с обложки «Узника Азкабана», пожилая директриса спросила её:

— Чего хотел этот парень?

— Он мой бывший одноклассник, которого я очень долго не видела. Мы немного поболтали.

— Нет, я не имела в виду парня в твидовом пиджаке, который подарил тебе эти вкусные угощения. Я говорила о высоком мускулистом молодом человеке в синей куртке.

Пенелопа поморщилась и озадаченно посмотрела на неё.

— Кто... кого ты имеешь в виду?

— Того, кто пришёл когда ты была там и болтала с твоим одноклассником. Он спросил меня, где ты, и я сказала ему.

— Я не... я его не видела... Он ушёл?

— Я не знаю, думаю что да.

С сердцем в горле Пенни прервала свою работу и начала бродить по библиотеке, в поисках Маркуса. Она нигде его не нашла. У неё звенело в ушах, пока спрашивала себя, удивляясь, почему он пришёл, и главным образом: почему он ушёл, не поговорив с ней.

«Хотел сказать мне что-то важное?

Он беспокоился обо мне?»

Её доверчивая улыбка исчезла, когда она вспомнила про деньги, которые, по-прежнему, была ему должна.

Возможно, он просто хотел попросить её об оговорённых двухстах пятидесяти долларах.

Обманывать себя тем, что он искал её по какой-то причине, отдалённо связанной с намёком на беспокойство об её здоровье или простого удовольствия от её компании, было лучшим способом рассказать сказку, предназначенную для того, чтобы заставить её упасть задницей на землю.

Она стояла на мансарде перед закрытой дверью, уже одетая, чтобы пойти на работу в «Well Purple». В одной руке она держала письмо от Франчески, а в другой – конверт с деньгами. Она проделала этот короткий путь несколько раз. Поднялась и затем спустилась, и снова поднялась, не решаясь принять какое-либо решение.

«Стучать или не стучать?»

Она чувствовала себя ужасно неловко.

Неожиданно решила засунуть всё под дверь и перенести на другое время необходимость встретиться с неловким «после», которое появляется когда двое, вначале бывшие друзьями, или почти друзьями, однажды решают заняться сексом.

Но в момент, когда она наклонилась, дверь резко открылась.

Маркус появился перед ней и показался ещё более огромным, чем всегда. С голым торсом, он должно быть занимался спортом, потому что стоял потный, с перевязанными длинными белыми бинтами ладонями.

— Чёрт, Пенни! — воскликнул он. — Избегай создавать подозрительный шум за моей дверью! Я собирался тебя ударить!

— Я не шумела подозрительно...

— Для меня шаги и вдохи, где должна быть тишина – подозрительные шумы.

— У тебя исключительный слух. Могу я войти?

Он нахмурил лоб и вошёл в квартиру, оставив дверь открытой – прямое приглашение не уходить.

В течение последующих нескольких минут Маркус не снизошёл до какого-либо внимания к ней. Он начал бить до крови красный кожаный мешок, нанося удары кулаками и ногами. Пенни слышала только звуки от его дыхания, которое следовало ритму тела и вибрирующего пола мансарды. Всё это время она разглядывала его: мышцы, которые напрягались и выбрасывали чудовищную энергию, пот на спине, суровое лицо и казавшиеся танцующими татуировки.

Когда он закончил, она наблюдала, как Маркус прошёл на кухню и начал пить большими глотками воду прямо из бутылки. Он провел тыльной стороной руки по губам, а затем, казалось, вспомнил о её присутствии.

Он уставился на неё. Пенни почувствовала отчаянную потребность оказаться вновь голой на его кровати. Проглотила слюну, прикусила губы и вспомнила истинную причину, по которой поднялась.

— Я принесла тебе вот это, — сказала она, протягивая руки и показывая свою небольшую добычу. — Тебе написала Франческа. А здесь те двести пятьдесят долларов за то, что ты сделал вчера. — Сразу же почувствовала, как покраснели её щеки, думая о непристойном смысле этого утверждения. Казалось, что она платила за его сексуальные услуги.

— За то, что сопровождал меня на вечеринку, я имею в виду, — поспешно и взволнованно добавила она.

Взгляд Маркуса был твердый и холодный как железо.

— Положи всё на стол, — приказал ей. Она кивнула и когда, практически, положила письмо на стол, ей показалось, что оно не хотело отрываться, словно было приклеено к кончикам пальцев.

— Окей, тогда я пойду.

Когда она приблизилась к двери, Маркус догнал её тремя большими шагами. Он был потный, но его запах не был неприятным, а казался чем-то опасным. Ей нравилось. Ей нравилось даже слишком. Он оказался так близко, такой высокий, что для того, чтобы посмотреть на него, ей пришлось наклонить голову так, как цветок пригибается от ветра.

Она надеялась, что это произойдёт, но, как всегда, Маркус удивил её. Пенни должна смириться с тем, что он и романтика не являлись братьями и даже не дальними родственниками. Или, возможно, он и романтика презирали друг друга, когда он не был влюблен. И так как он не был влюблен, то не терял времени на болтовню. Почти заблокировав её у стены, но, не касаясь, он сказал:

— Я хочу трахаться. Ты не против?

Она должна бы сказать: «Нет, вчера произошла ошибка и лучше всего, если забудем, и с такими вещами не шутят», и бла-бла-бла. Вместо этого сказала только: