Молчали недолго, посидели, рассматривая новичков и…

— Я Искра, — красноволосая, в специально драных джинсах и дутом жилете, девчонка подмигнула Алексу. — А вы, значит, наши одноклассники, что ли?

— Да представляли тебя, — буркнул тот, — вы зачем ушли-то с…

— А то ты бы сопротивлялся. — Роберт, поправив очки, покачал головой. — Тебе ствол к голове, а ты такой — геройствуешь, что ли?

Алексу он точно не нравился, весь правильный, аккуратный и… вообще. А вот Мари Роберт показался симпатичным. Спокойный, уверенный, очень хорошо одетый, даже чересчур. Жилетка теплая, воротник рубашки выправлен, галстука не хватает. Хорошо, хот в обычных джинсах. А очки красивые, тонкие и легкие, светятся линзами, а самой оправы почти незаметно, настолько невесомая.

И смотрелся он в очках очень серьезно и круто. Сразу видно, без выпендрежа, что умный. И начитанный.

— Ладно. — Лохматый отлепился от стенки. — Теперь мы все в сборе, вроде как. Наконец-то дальше сможем отправиться.

— А на чем, не знаешь? — поинтересовалась Майка. Немного неприязненно.

К Лохматому большинство так и не привыкло… ну, как большинство? Половина. После Ночного экспресса Алекс и Мари незаметно, но чувствовали какую-то его опеку, в мелочах, но ощущали. А после поездки с Карлом Лохматый смотрел на Злого с неизменным уважением и старался того не задевать. Анни с Майкой и Снег так и не сдружились с верзилой, порой обсуждая втихомолку его самоуверенность и нахальное поведение. Да и… да и была причина для такого, чего уж, Лохматый себя манерами не утруждал.

Лохматый пожал плечами.

— Так, моя сборная отпетых маленьких негодяев и плохих девчонок! — Карл зашел внутрь довольный и широко улыбаясь. — У меня для вас крайне радостная новость!

— Что-то мне как-то тревожно. — сказала Анни.

— Пессимизм, Аннет, к хорошему не приводит! — Карл поднял вверх руку с выставленным указательным пальцем. — Новость отличная, до Пальмиры доберемся за два дня. На автобусе.

Переглянулись уже все. Прошлый автобус из памяти пока не выветрился.

— Ой-вей, мои отважные герои, только жаждущие идти воевать со сборищем упырей, что вы пригорюнились? — хохотнул Карл. — Неужели забоялись… Забоялись, да, как говорится, не умом, а поротой задницей. Ничего, это не просто автобус, такого вы никогда не забудете.

— Двухэтажный? — осведомился Снег, держа руку на плече Майки.

Карл только усмехнулся и… и не ответил. Разве что:

— Собирайте пожитки, голодранцы, нас ждет почти финальный рывок.

И вот тут-то Мари с Майкой начали вздыхать. Пожитки включали в себя не только их собственные и почти родные рюкзаки, но и привезенные от благ какого-то А.М. пять армейских, со станком и прикрученными по боками палатками и тонкими спальными мешками. Внутрь кто-то сердобольный напихал консервов, добавив подвешенных фляг с водой, по две на брата… или сестру, тут уж как смотреть.

И все это хозяйство, нисколько не смущаясь, Карл предлагал им тащить на себе, пусть и не сразу. А чуть позже… Что тут скажешь, какая-такая магия, блин?!

Либман, не скрывающий радости от их ухода, так и расплывался в одной масляной улыбке, тут же сменявшейся еще более маслянисто-жирно-приторной. Разве что на Анни снова смотрел грустно и со вздохами. Да и ладно, тоже мне, нашелся… Мари таких не любила.

— Транспорт! — дворф показал на стоявший перед ними микрофургон, «фольксваген-транспортер», времен детей цветов-хиппи, не иначе, да еще и выкрашенный в совершенно абсурдно-кислотные цвета. Но с полностью сохранившимся хромом.

Карл кашлянул, подозрительно рассматривая машинку со всех сторон.

— Это столица, дружище, — посмеялся Либман, — тут и не на таком рассекают. Чего ты такой серьезный?

— Не, — Карл мотнул бородой, — радуюсь встрече со старым другом. Водитель прилагается?

— Ты еще сомневался?

Ребята обернулись на очередной встреченный женский голос и его хозяйку. И вздохнули, от удивления и, кто-то, с явной завистью.

Высокая, тонкая, с длинными ногами и тонюсенькой талией, в джинсах, как у Карла, в легкой замшевой куртке с бахромой по рукавам и кожаным ремешком, удерживающим светло-золотистые, переливающиеся спрятавшимся в них солнцем, волосы. Чуть раскосые желто-карие глаза, тонкий нос на узком вытянутом лице, кажущимся хрупко-фарфоровым, темные губы и…

— Вы эльф? — поинтересовался Алекс, пялясь на незнакомку так сильно, что Мари в очередной раз разозлилась… Хотя особо было и не с чего.

— Альв, — поправила… девушка, или женщина, или… — Я Арысь.

— Как?! — хором спросили Алекс, Мари и Майка.

— Арысь. У меня плохо с дикцией или…

— У тебя прекрасное произношение, моя милая, — Карл кивнул ей, почему-то вдруг оказавшись погрустневшим, — как и ты сама. Приятно видеть, насколько ты красива.

— М… — Арысь улыбнулась, блеснув странно мелкими и частыми зубками. — Спасибо. А у тебя седая борода, Карл, и одет ты… по-нашему.

— Это верно, — Карл усмехнулся, попутно продемонстрировав футболку, в очередной раз сменившую принт и теперь красовавшуюся «Мегасмертью». — Не поняли они твоего имени, если интересно, по простой причине. Даже я помню Профессора, и понимаю, что такая как ты для людей должна быть, не знаю… Адамиэлью, или что-то такое. А ты Арысь.

— Так удобнее, — беззаботно сказала альв, — быстрее отзываешься. Едем?

— А то! — Карл усмехнулся.

Внутри «фолькс» оказался на удивление обычным. Приходилось даже чуть потесниться, особенно после уложенных рюкзаков. Хотя тут Арысь, молча наблюдавшая за всем творившимся непотребством, не выдержала и расхохоталась.

Какими бы не оказались настоящие эльфы-альвы, отличными от книг с фильмами, смех у нее был потрясающим. Глубоким, рассыпающимся колокольчиками разных тонов, заливистым и заводным.

— На крышу крепите, бестолочи! — Арысь показала на наваренные хромированные трубки, идущие по периметру. — Это же багажник.

Так получилось лучше, не отнять. Теперь внутрь упаковались все, рассевшись, как оказалось, почти с комфортом. Разве что Лохматый, оказавшийся в конце из-за длинных ног, занял весь внутренний багажный отсек.

— Устроились? — поинтересовалась Арысь. — Тронулись. Либман!

— Да?

— Ты все-таки жадный подонок и обманщик. Ты мне залил в бак обычный бензин, а я просила ваш.

Либман, как ни в чем не бывало, развел руками. Вроде как — а чего я? Я ничего…

Арысь поджала губы, покачала головой и выставила в окно руку, второй потянувшись к запястью.

— Ой нет… — прошептал Либман.

— Сам напросился.

Альв рванула один из браслетов, неширокий ободок из почти настоящих цветов, лютиков или что-то вроде того. Мари ахнула, увидев, что еще в полете цветы зашевелились, брызгая в стороны разлетающимися боеголовками, оставляющими тонкий цветочный аромат, запах свежей травы после дождя и почти незаметный зеленый след.

Либман, держа в руках какой-то гроссбух стоял совершенно грустный и точно недовольный собственным обманом. На его шапочке, быстро распускаясь, поднимался вверх целый ромашковый куст, а под ногами, разбегаясь по ангару, растет прямо на глазах невысокий и очень густой ковер из травы. Сочно хлопали, раскрываясь, васильки, лютики, мать-и-мачеха, резеда, простенькая кашка и настоящие голландские тюльпаны. Ангар, пропахший маслом, топливом, гоблинами и контрабандной бакалеей в задних комнатах, густо наполнился оживающим под солнцем просыпающимся луговым ароматом.

— Бывайте, спекулянты! — Арысь выставила руку с пальцами знаком «виктори» и несколько раз нажала на клаксон. Риффы Джимми Хендрикса рванули под потолок, вырвались из разъехавшихся ворот и «фолькс», бодро урча двигателем, выкатил наружу.

— Обалдеть! — Алекс высунулся наружу, смотрел, вытаращив глаза, как ангар Либмана превращается в самый настоящий джунгле-пещерный грот и одиноко грустившего остроносого дворфа, превратившегося в парковую живую скульптуру из-за все раскрывающихся и оплетающих его разноцветных усов плюща.