— Уж не знаю, что такое бокс, — остудила его пыл принцесса, — но с мечом управляются именно так. А теперь приступим к делу, мы и так потеряли уйму времени.

Клея взяла заботливо лежащий в траве меч и приготовилась к бою, приняв стойку, смахивающую на улучшенную версию той, в которой застыл Глеб. Она вяло, нарочито медленно замахнулась, давая противнику время сконцентрироваться, и тот действительно не сплоховал, отразив удар.

Весь следующий час с небольшими передышками принцесса обучала его премудростям фехтования. Она снова и снова делала выпады, а Глеб вновь и вновь от них уклонялся либо с помощью меча, либо без него. Двухнедельная тренировка давала плоды.

Глеб вспомнил, как поначалу Клея предложила ему упражняться в стрельбе из лука. Однако, когда он чуть не выбил себе глаз непостижимым образом отскочившей назад стрелой, а затем чуть не попал в свою наставницу вместо мишени, девочка трезво рассудила, что стоило сменить оружие во имя безопасности как самого Глеба, так и ее собственной.

И, надо сказать, с мечом и вправду выходило лучше. За это время Глеб уже научился грамотно держать оружие, чтобы оно не вываливалось из рук при каждом ударе, а также наносить и парировать простейшие выпады противницы. Правда, меч был легкий, пробивший бы разве что кожаные доспехи.

К концу очередного раунда, отразив, как ему показалось, одну особо сложную атаку, Глеб с гордостью покосился на Клею, ожидая увидеть на ее лице восхищение или, по крайней мере, удивление таким стремительным успехам своего ученика, однако встретил в ее глазах лишь тоску. Похоже, она откровенно скучала.

— Ты должен кое-что понимать, — сказала принцесса, опускаясь рядом с еле дышащим от усталости Глебом. — Мой навык, точное зрение, позволяет развивать меткость, и поэтому моим основным оружием является лук. Мечом я владею так себе, — девушка самокритично покачала головой. — Так что не знаю, что ты там себе напридумывал, но к реальности это отношения не имеет.

— На овладение мечом ведь нужны годы, — уныло напомнил Глеб.

Слов Клеи оказалось достаточно, чтобы он снова ощутил всю бессмысленность ее затеи.

— И вообще, к чему такая секретность? — не вытерпев, затянул старую песню Глеб. — Я и так устаю, а тут еще это. Думаю, радужной магии будет достаточно для моей защиты…

Не дав ему договорить, принцесса разом вскочила на ноги, вперив в него зажегшиеся недобрым огоньком глаза.

— Уверен? — воскликнула она. — Уверен, что меч никогда тебе не понадобится? Думаешь, раз ты посредник, то все примут тебя с распростертыми объятиями?

— О чем это ты? — не понял Глеб.

— Как думаешь, почему за тобой по всему городу по пятам ходит стража?

Глеб задумался. Со времени обретения нового статуса, ему позволяли выйти в город лишь несколько раз. Во всех случаях его встречала целая толпа, приветственно махавшая сотнями рук и одобрительно выкрикивавшая что-то. В свою очередь, по совету Севаки он улыбался направо и налево, а иногда даже чуть кланялся, приводя народ в настоящее неистовство. На этом его прогулка заканчивалась, однако сейчас Глеб вспомнил и то, на что до слов принцессы не обращал внимания. На всем пути его сопровождала королевская стража. Она облепляла его подобно футляру, оттесняя толпу.

— Это чтобы тебя не убили, — подсказала правильный ответ Клея.

— Не похоже, чтобы народ хотел меня убить, — невольно улыбнулся Глеб.

Клею, однако, его слова совсем не развеселили.

— Понимаешь, не всем по нутру твое появление, — отозвалась она. — В основном, люди, конечно, знают, каково твое значение для нашего мира, но есть и такие, кто считает, что все должно остаться по-прежнему, что любые сведения из Внешнего, уже чужого нам, мира могут лишь навредить.

— И они могут на меня напасть?

— Они могут тебя убить, — кивнула принцесса. — Хранители знаний рассказывают, что на посредников уже покушались, а одного даже ранили. Хотя, возможно, эти случаи остались в далеком прошлом, и сейчас опасности нет, но ты слишком важен, чтобы рисковать.

Глеб грустно улыбнулся:

— Вряд ли это меня спасет. Я ведь владею мечом хуже той, для кого он не является главным оружием.

— Согласна, — без тени улыбки ответила Клея. — Именно поэтому надо больше тренироваться. Завтра жду тебя до восхода солнца.

— Но почему тогда мы это скрываем? — разом пожалев о своих словах, спросил Глеб. — Твой отец ведь будет только за…

— Не будет, — отозвалась принцесса. — Он думает, что сейчас самое важное вытянуть из тебя как можно больше информации о достижениях Внешнего мира. Даже обучение тебя радужной магии он считает лишним, и согласился на это, только чтобы ты охотнее все рассказывал. Будь его воля, ты бы вообще не покидал дворца.

В голову Глеба закрались смутные подозрения:

— Мне ведь не позволят вернуться домой? — к своему удивлению, спокойно предположил он. — Чтобы не терять источник информации.

— Не говори глупостей, — одернула его Клея. — Тебя попросят остаться на некоторое время, но насильно держать посредника против правил. «Принадлежащий Внешнему миру должен вернуться не позже года со своего прибытия», — вот что записано в древних книгах, и вряд ли кто осмелится это нарушить. Но сейчас это не имеет значения, — быстро добавила девочка. — Никто понятия не имеет, как тебя вернуть. Я сама вчера слышала, как Гар сказал это отцу.

Глеб поднялся на ноги. Желтый диск солнца, подсказывая ему время, как раз коснулся верхушки высохшего и полностью облупленного дерева неподалеку.

— Мне пора.

— Не буду задерживать, — согласилась Клея. — И не забудь — завтра до восхода солнца.

Глеб и сам не понимал, почему так стремился поскорее попасть к своему новому учителю и несостоявшемуся убийце. По сути, изо дня в день они занимались одним и тем же — под наблюдением радужника он выполнял упражнения, больше напоминавшие технику ушу или разогрев перед настоящей физической нагрузкой, а затем, будучи готовым к, как ему казалось, чему-то более сложному, просто садился на траву и медитировал.

А ведь это даже забавно — слушаться человека, собиравшегося тебя убить. Сначала, увидев, кого ему привели в качестве наставника, Глеб испытал стойкое желание как следует врезать либо радужнику, либо тому, кто это затеял. Однако немногословный Миркс объяснил, что лишь он мог обучить его радужничеству, а ловкач король добавил, что успел заключить сделку и с ним — как только над головой Глеба появится облако, радужник будет освобожден и отпущен восвояси.

Радужнику, как и Глебу, особо выбирать не приходилось — разумеется, и ему угрожали пытками, о чем с гордостью заявил дукс Зел. Вскоре обнаружилось и то, что тот был немым, причем не от природы — у него просто отсутствовал язык.

«Жестокость радужников безгранична. Его оторванный язык — все, что тебе нужно знать об этом народе», — не преминул вставить по этому поводу пару слов дукс Зел.

Поскольку никто ничего не знал о радужнике, а давать о себе сведений он не желал, его, с легкой руки Севаки, сократившего слово «радужник», прозвали Радом.

Рад напрочь отказался, чтобы его приводили в порядок, и ходил с непомерно отросшими волосами и неопрятной бородой. Даже одежду он оставил ту же, что была на нем в день нападения. Он молча исполнял свои обязанности, заключавшиеся в обучении Глеба, а затем, как только тренировка заканчивалась, целый день сидел у себя в комнате, хотя и мог бы ее покинуть с должной охраной. Радужник все время ходил с потухшим взглядом сломленного бойца, производил впечатление замкнутого человека, и Глеб был уверен, что тот не стал бы разговаривать, даже имейся у него язык.

Однако, несмотря на его мирное поведение, Глеб не обманывался на сей счет и понимал, что надо держать с Радом ухо востро. Он слишком хорошо помнил, на что способен радужник, чуть не оборвавший разом жизни лучших воинов королевства, принцессы и его самого. Хоть у него и отобрали кулон, лишив способности вызывать и использовать свое облако на острове меченосцев, а кулон Глеба все время был у него на шее, мальчик все равно не чувствовал себя в безопасности рядом с этим человеком.