Кики быстро укатывает Спота дальше, а я остаюсь на месте, сжимая в руке мобильный телефон. Мой собственный телефон всё ещё находится в полиции в качестве вещдока. А телефон в моей руке — дешевый аппарат с предоплаченным номером, который купила Майя, чтобы при необходимости я смог позвонить ей или на 911. Мне не хватило смелости использовать его для другого звонка.

Никогда ещё в жизни я не чувствовал себя настолько подавленным. Даже после Кевина. Я — полное ничтожество: карьеры нет, работы тоже, нет дохода, нет возможностей, нет жизни. У меня такое ощущение, что Майя — моя мать, а я — импульсивный ребёнок, которого нужно было укротить, для моего же блага.

В тот вечер, когда приходила Джен, Майя сказала мне, что она уже связалась с риэлтором и поручила выставить дом на продажу. Майя хочет, чтобы мы переехали обратно в Оклахому и начали всё с начала. Она уже договорилась с моими родителями, что по окончании учебного года «мы сможем пожить какое-то время у них», «пока мы не найдём себе новую работу», «пока мы не найдём себе новоё жилье» и «пока мы не встанем на ноги».

Эти все «мы», «мы», «мы» сводит меня с ума. Я не хочу этого «мы» для нас с Майей. Я хочу «я». Даже в таких условиях я иногда думаю, что, может, мне просто сдаться и стать тем, кем она хочет меня видеть: мужем и любовником? Временами мне кажется, что так будет безопаснее, так я смогу спрятаться от всего плохого. Но иногда мне кажется, что я не могу дышать, находясь рядом с ней в одной комнате. Нет. Правильно это или неправильно, но я люблю этого парня и уже ничего не изменить. Я не знаю, что ждёт меня впереди, но обратной дороги нет.

Его восемнадцатый день рождения.

— Кики! Эй, малышка, хочешь сходить за мороженым?

Может быть, я и импульсивен, может быть, я позже пожалею, но сегодня — его день рождения и у него будут цветы. В цветочном отделе «H-E-B» выбираю небольшой круглый вазон, полный розовых роз, нежно-розовых гвоздик и белых маргариток с зелеными сердцевинами. Цветы, как и он, яркие и очень красивые. И пахнут счастьем. Именно счастья я хочу пожелать Роберту в его день рождения.

Ставлю вёдрышко с шоколадным мороженным на пол и беру с полки небольшую открытку. Что мне написать в ней я начал думать ещё в машине. Одалживаю ручку у продавца отдела, коротко подписываю неразборчивым почеркомоткрытку, кладу её в конверт и вставляю его в специальный держатель в цветах.

— Это будет нашим маленьким секретом, да? — говорю я Кики.

Она прикладывает пальчик к губам и говорит: «Тс-с».

— Верно. Тс-с.

Мы подходим к выходу, когда женщина в спортивных штанах и такой же закрытой на молнию до верху мастерке наклоняется к стойке за упаковщицей и упирается в меня холодным взглядом.

— Эта малышка заслуживает лучшего отца, — выдаёт она и уходит прочь.

Упаковщица, передавая мне чек, старается не смотреть мне в глаза.

Мы оставляем цветы в тени на крыльце Роберта, а потом мчимся на всей скорости домой.

Роберт 

— Счастливого мне, блядь, дня рождения!

— Мне жаль, — говорит Люк. — Хочешь пойти куда-нибудь поесть? Я угощаю. Знаешь, не каждый день тебе исполняется восемнадцать.

Стучусь головой об шкафчики в зале оркестра, а потом встаю. Вижу, как к нам через зал направляется Калеб.

— Спасибо, но я пойду домой.

— Ты говорил с ним?

Я качаю головой:

— Нет. Но, может быть, мисс Момин права. Может, он и вправду не хочет меня видеть.

— Привет! — говорит Калеб, останавливаясь перед нами. — Я хотел поздравить тебя с днем рождения.

Поднимаю на него глаза:

— Спасибо, Калеб. А где остальные члены фан-клуба?

Он робко улыбается:

— Я удалил фан-страницу. Это было глупой идеей. Надеюсь, ты на нас не в обиде.

— Спасибо.

Он вертится вокруг меня. Месяц назад это вызывало бы во мне раздражение. Но сейчас, всё совсем по-другому.

— Ещё я хотел сказать тебе, ну... мы устроили Стивену Ньюмену разнос. Он очень грубо отозвался о мистере МакНелисе. Я не захотел спускать ему это с рук. Ну, то есть, если мистер МакНелис тебе так нравится, значит, на самом деле он очень хороший.

— Ага. 

В свой день рождения я хочу только одного: вернуться к Споту II. Его лапы и живот зажили и теперь, когда я каждый день возвращаюсь домой, он ведёт себя так, будто я чуть ли не сам Господь Бог. Именно поэтому я выхожу из себя, когда, заезжая на подъездную дорожку, вижу на крыльце Ника. В руках у него стеклянный вазон с розовыми и белыми цветами. На этот раз настоящими. Когда я подхожу к крыльцу, он протягивает их мне. В центре букета торчит конверт.

— Я не видел тебя целую вечность, — говорит он, поднимая солнечные очки на лоб и окидывая меня взглядом.

— Мы виделись вчера во время обеда, Ник.

— Ты знаешь, о чём я. В любом случае, поздравляю тебя с днём рождения.

Прохожу мимо него, собираясь открыть запертую дверь, но он хватает меня за руку и останавливает:

— Ты порвал со мной из-за него, да? Что ж, знай, что я тебя прощаю. Он использовал тебя и не твоя вина, что ты — простофиля. Но мне в тебе именно это и нравится.

Вырываю руку и открываю дверь, а потом резко разворачиваюсь.

— Проваливай с моего крыльца, — я засовываю цветы обратно ему в руки. Ник начинает протестовать, но я говорю: «Не нужно», и он закатывает глаза.

— Зачем же так драматизировать? — спрашивает он.

Хочется рассмеяться ему в лицо. Но вместо этого поворачиваюсь к нему спиной, вхожу в дом и захлопываю за собой дверь.

Глава 47

Эндрю

Я собираюсь выйти из дома вечером и Майя устраивает мне допрос с пристрастием.

— Слушай, мне просто нужно в магазин за лезвиями.

— Я могла бы принести тебе их завтра утром.

— Мне не нужно завтра утром. Они нужны мне сегодня вечером.

Беру ключи со столика и засовываю их в карман.

— У тебя хоть есть наличка?

Она знает, что нет.

— Использую свою кредитку.

Она раздражённо фыркает:

— Ты же знаешь, что это плохая идея. Тебе напомнить, что мы живём в маленькой общине? И сейчас ты не пользуешься здесь особой популярностью. До тех пор, пока всё не утихнет, тебе лучше не появляться в магазине.

— Я не могу прятаться в этом доме каждый чёртов день всю свою оставшуюся жизнь. Мне нужно на воздух.

— Может, об этом нужно было думать раньше, до того, как ты спускал перед тем парнем штаны?

Я ей не верю. Выбегаю из дому и захлопываю за собой дверь.

В дальнем углу на парковке возле «Н-Е-В», подальше от света ярких ламп, заезжаю на свободное место. Часы на панели инструментов показывают 19:52. Глушу двигатель и выглядываю его машину.

В десять вечера, поджав хвост, возвращаюсь обратно домой.

Майя не спрашивает меня о лезвиях.

Глава 48

Эндрю

Как и предсказывал мой адвокат, Большое жюри отклонило предъявленное мне обвинение из-за возраста Роберта и его заявления под присягой о том, что наши отношения были полностью по обоюдному согласию.

Через три месяца после ареста с меня сняли все уголовные обвинения, но с учительской карьерой пришлось распрощаться: из школы меня уволили, а штат инициировал отзыв моей лицензии.

В этот раз на выходе нас ждут корреспонденты уже всех четырёх местных телестанций. На пути к нашим машинам с одной стороны меня прикрывает адвокат, с другой — Майя.

С Майей мы стараемся вести себя вечером как обычно. Мы ужинаем вместе. Я читаю Кики столько, сколько она хочет, а, когда у неё закрываются глаза, хорошенько её укрываю и, целую, желая спокойной ночи.

Майя ждёт в гостиной. Она слышит, как я вхожу, и отрывает взгляд от блокнота, который всегда при ней с момента моего выхода из тюрьмы. Страницы исписаны списками, планами и проектами. Похоже, привычка выплёскивать всё на бумагу, придаёт ей сил. Забавно, хотя... Я всегда находил в списках определенную красоту. Но в её списках чувствуется только одно: отчаяние.