С нее сняли капюшон, министр сделал несколько шагов назад. Все отступили на несколько шагов, кроме парня, который стоял напротив нее.

Ей хотелось смотреть на него днями и ночами. Вечность. Она изучала его: водопад черных волос и загорелая кожа, зеленовато-карие глаза сияли своей глубиной, в которой таилась мрачная отвага. Он был всего на несколько сантиметров выше ее, но казалось, его голова утопала в небесах. Если бы ей разрешили дотронуться до него, хотя бы кончиками пальцев до его руки, она бы умерла от счастья и экстаза. Ее желудок сжался от одной только мысли об этом, и она снова ощутила прилив тепла. Она чувствовала, как пылали ее щеки.

Сын военачальника Том выбрал ее, и она безгранично его любила.

Когда он взял её за правую руку, поднял и сжал её, у неё перехватило дыхание. Она словно тонула в воздушном потоке, не в силах раскрыть лёгкие. Её хотелось упасть в его объятья. Она плохо соображала. Она вцепилась в его руку, ощущая жар своей кожи и холод его.

Он вывел её вперёд из строя девушек, и в это время другой молодой человек произнёс: «Я выбираю её». Другой министр вколол девушке вещество, которое определило её судьбу раз и навсегда.

Она не спускала с него глаз.

Его семья, а ей пришлось напомнить себе, что это была семья военачальника, которая управляла всеми округами в радиусе тысячи километров, устроила для них торжество. Семья Эльспы была обеспеченной: у её отца было самое большое стадо овец в округе, снабжающее людей шерстью, одежду из которой носили абсолютно все в крепости, но, тем не менее, она никогда прежде не видела столько деликатесов и никогда не пила такого вкусного вина. Военачальник присваивал себе только самое лучшее в качестве платы за поддержание порядка, и все это понимали. Но до этого момента она и представить себе не могла, что это значило.

Теперь она стала частью этой роскоши. Том выбрал её не потому, что хотел присоединить её процветающую семью к своей, а в качестве украшения. Она сидела рядом с ним на высоком стуле, одетая в красные шелка и золотые драгоценности, и сияла, словно сокровище, данное в награду. Она должна была стать той, кем бы восхищались. Самой прекрасной Нимфой на земле.

Но ей не было до этого дела. Пускай мужчины и военные беспокояться о политике и статусах. Её мысли были только о нём.

На нем был пиджак из такого же материала, что и её платье, подпоясанный ремнём из золотых пластин. Он сидел облокотившись на спинку стула, положив одну руку на колено, а другую на стол, на его лице царило серьёзное, величественное выражение, взгляд прямой, уголки губ опущены. Он принц, который осматривал свои владения.

Этот праздник был не для них, он был для военачальника и его последователей, для его феодалов, для народа в целом: все должны были увидеть, что его род будет продолжен, что ритуал прошел успешно, сделан верный выбор и что невеста всем сердцем любит жениха. Убедившись в том, что все прошло хорошо, люди становились пьянее, начинали шуметь и буйствовать, и время от времени кто-нибудь отключался.

Ей было плевать на каждого из них. Ей не терпелось остаться наедине с Томом. Но время еще не пришло. Откровенно говоря, они ещё даже не стали мужем и женой. Но связаны они были на века. Её лелеяли и защищали, словно дорогой бриллиант в оправе. Когда им обоим исполнилось бы восемнадцать лет, они прошли бы через завершающую церемонию. Но ей это казалось простой формальностью.

На самом деле никто не обращал внимания на Эльспу, но её это устраивало, так она могла представить, что они с Томом вдвоем. Он продолжал вести себя очень сдержанно, словно образец для подражания, как и требовал его статус. Она сидела бы с ним рядом столько, сколько потребовалось бы, пока не ушел бы домой последний гость.

Она не знала точно, сколько прошло времени, когда он обернулся к ней и произнёс:

— Почему ты всё время так на меня смотришь?

Она немедленно отвела взгляд, стала смотреть куда угодно, но только не на него, её глаза наполнились слезами, и она постаралась их закрыть. Ей показалось, что в неё вонзили нож, когда она услышала упрёк в его голосе, но ей совсем не хотелось выставить себя плаксой.

— Я не хотела обидеть тебя. Я сделаю всё, что ты пожелаешь, — сказала она.

Он нахмурился еще сильнее.

— Не говори так. Не произноси таких слов.

— Ты несчастлив, — сказала она утвердительно.

— Я не… — вздохнул он, качая головой. — Я вовсе не несчастный.

— Хочешь, чтобы я ушла?

Ей не хотелось уходить. Она надеялась, что он заметил мольбу в её глазах. Позволь мне остаться….

— Да, так будет лучше.

— Тогда, я уйду, — сказала она, поспешно поднимаясь.

— Эльспа…

Она миллион раз слышала своё имя, но сейчас совершенно неожиданно оно показалось ей красивым. Она замерла в ожидании.

— Прости меня, — сказал он наконец-то. — Это не твоя вина.

Она уставилась на него.

— Какая вина? Что произошло?

Если он плохо себя чувствовал, она могла помочь. Могла попытаться помочь или, по крайней мере, успокоить.

Он приподнял бровь, как будто был удивлён, что она умела говорить. Словно он был не готов увидеть её прямо перед собой.

— Не бери в голову, — сказал он, печально улыбнувшись, а его взгляд казался отстраненным. — Иди отдохни. Это был очень долгий день. Завтра поговорим.

— Я буду ждать с нетерпением, — сказала она.

Она хмуро смотрела на свои руки. Словно взамен словам, которые никак не могла подобрать, она сделала реверанс, низко наклонив голову. Затем она поспешила в свою комнату.

У Эльспы никогда не было своей собственной комнаты. Её отец управлял достаточно процветающим поселением: в нём даже была водопроводная сеть, которая брала начало в общем колодце, но даже не смотря на это, их саманные здания были изрядно повреждены ветрами, казались обветшалыми и нуждались в постоянном ремонте. Она жила в одной комнате с другими девушками подростками, которые уже выпорхнули из-под материнского крыла и ждали, когда решиться их судьба, проводя время за нескончаемыми домашними делами: уборкой, приготовлением еды, пряжей, заботой о младших детях.

А теперь здесь ей не нужно было ничего не делать, к тому же в её полном распоряжении была просторная светлая комната и мягкая перьевая постель. Это пространство принадлежало только ей, и оно казалось таким огромным и одиноким.

Она не сомневалась, что со временем все было бы хорошо. Она решила, что вовсе не скучала по своему дому, что может быть лучше, чем находиться рядом с Томом? Но, несомненно, потребовалось бы немало времени, чтобы привыкнуть к новой обстановке.

Она никогда не думала о том, что обычно чувствовали, когда влюблялись. Оказалось, что это… очень странное чувство. Но оно ей нравилось. Она словно плыла по волнам, и ничто не имело значения, кроме того, что она видела прямо по курсу.

Как он и обещал, он пришел на следующий день. Они вместе сидели на скамейке на крыльце в тени и медленно пили сладкую, фильтрованную воду со вкусом лимона. Он молчал, стараясь не смотреть на неё.

Она отважилась заговорить.

— Что-то тебя тревожит, милорд?

Он слегка вздрогнул, услышав её голос, и вымученно улыбнулся. Он был всё так же задумчив, как и прошлой ночью.

— Рассказать тебе? Рассказать правду?

— Да, прошу. Ты можешь мне доверить всё, что угодно.

Печаль в его глазах резала её, словно нож.

— На самом деле, ты меня не любишь.

— Как ты можешь так говорить?

— Тебе ввели наркотик, всё из-за него.

Она заморгала.

— Я бы полюбила тебя и без всяких наркотиков. Это вещество ничего не значит.

— Это вещество заставляет говорить тебя эти слова.

— Тогда ничто из того, что я скажу, не сможет тебя убедить.

— В этом то и состоит злая шутка.

Она не осмелилась спросить его о том, что он чувствовал к ней. Не то чтобы ей было всё равно. Она просто хотела, чтобы он был счастлив.