Худая девушка (впрочем, так о прекрасном поле не принято, скажем – стройная) была одета в зауженные белые брючки и белый же мощный бюстгальтер, который способствовал созданию обширной видимости там, где природа недостаралась. Кроме указанных предметов остальное в данную комплектацию не входило и на представленном образце отсутствовало напрочь.

Пергидрольная смуглянка, в нарочитом прогибе положившая ногу на ногу, демонстрировала черные ажурные чулки и комплект нижнего белья того же траурного цвета. На этом ее одеяние тоже заканчивалась.

Сдобную пышечку, притулившуюся в углу кровати, облачали дерзко обтягивающий топик и короткая юбка. Из топика старались прорваться на волю отцентрованные бугорками раздавленные прелести, юбка тоже не сильно сдерживала наступление плоти на здравый смысл. Округлые бедра хоть и прикрывались сверху пухлыми ручками, но приковывали взор помимо воли – сразу столько мягкого и приятного глазу, и уже в кровати. По моим инстинктам будто артподготовку провели. Нельзя впускать трезвого мужчину к пьяненьким девушкам, когда они в таком виде и состоянии. Особенно, когда я стою, а они полулежат, и чувствуется, что с удовольствием бы легли, если б очередной вывих сознания не призвал к непонятным игрищам.

Компания сгрудилась вокруг края кровати, словно собралась расписать пулю или, учитывая, насколько развезло игруний, раздать карты под обычного «подкидного». Но колода отсутствовала, как и прочие настольные игры. Я обернулся к вошедшей вместе со мной хозяйке. На фоне остальных Рая выглядела более достойно, будучи в скрывавшей выдающиеся формы застегнутой на все пуговицы длинной кофте, из-под которой, как карандаши из перевернутого стакана, торчали голые напедикюренные ноги. Нижняя часть одеяния, вроде брюк или юбки, отсутствовала.

Верхняя и прочая одежда, а также бранзулетки с бирюльками, валялись на полу вокруг, как воины, павшие на поле брани. Битва была долгой, велась с переменным успехом, и выжили, сразу видно, немногие.

Сусанна увидела меня не первой, ей указали. Обернувшись, она просела на месте, и расположившееся в центре кровати тело безвольно расплылось, словно свалившийся с лошади бурдюк.

– Ты?! – Возникло ощущение, что волосы на ее голове зашевелились.

– Как видишь.

Явно удивил. Как прошлым визитом, так и новым.

Надо отдать должное, госпожа Задольская быстро взяла себя в руки. Гневный взгляд едва не сжег Раю, а та лишь развела руками: мол, что я могла, сама же просила приветить…

Совладав с собой, Сусанна скривилась:

– Позже поговорим, лады? Не порть вечеринку.

– Как скажешь, – вновь согласился я, как соглашался со всем сказанным раньше, когда оставался с нею наедине. Сейчас мы были не одни, но это было намного круче.

В компании подвыпивших девчат, которые очень странно меня разглядывали (словно овцу мясники), меня, конечно, подмывало поставить всех на уши, наорать на паршивку, взять за жабры и выпытать все, что необходимо… Но.

– Как скажешь, – повторил я, перенося выяснение отношений на недалекое потом. И беспокойно прибавил: – Только одно. Ты таблетки пьешь, которые раньше, при мне?..

Девушки одновременно перевели взоры на Сусанну, ничего не сказав вслух, но что-то там себе соображая. Мою бывшую бросило в краску:

– Пью.

– Уф, – выдохнул я. – Камень с души.

Багровая, как свекла, она отвернулась. Ничего, зато мне спокойнее знать, что оглушительных последствий у предыдущего визита не будет. А на будущее – пора завязывать с ситуациями, когда человек забывает, что не обезьяна.

Кажется, я что-то пропустил. Некую быструю игру глаз, которой обменялась компания. Зато прекрасно увидел концовку: все четверо довольно неоднозначно, как соучастники чего-то крайне незаконного или неприличного, еще раз переглянулись, Сусанна последней заговорщицки кивнула остальным. Видно, что нехотя, но остальных это устроило.

Подавляя в глазах хитрый блеск, Рая указала мне на стул в центре комнаты, где я и разместился, разбавив мужским обществом теплую во всех смыслах компанию.

– Садись. – Мне было протянуто что-то зажатое в кулаке. – Держи. Мы играем в кости.

Маленький белый кубик с точками-числами почему-то оказался один. Наверное, все делая по-иному, женщины играют в кости тоже как-то по-своему.

– Кидай, – распорядилась Рая.

– Если еще не понял, – одновременно сообщила Сусанна, – мы играем на раздевание.

Весьма своевременное замечание. Вообще-то, с такого начинать надо. А с другой стороны…

– Рая, Сусанна, вы нас не представили, – выговорила девушкам ху… стройная.

Ухоженный пальчик Сусанны показал мне на спрашивавшую, что сидела в дальнем кресле.

– Это Наташа.

Затем последовал перевод взора и пальца на толстушку, сочно оккупировавшую один из углов кровати.

– А это Анюта.

– Очень приятно, – кивнул я.

– И Инна. – Поднятая ладонь уперлась прямо в лопавшийся от содержимого черный лифчик блондиночки. Словно хотела сорвать.

Они с Сусанной располагались бок о бок по центру кровати.

– А кавалера нашего зовут…

– Олег Станиславович. – Я сыграл не опережение, не желая быть Ольжиком и тем более «милым Олежичеком».

Передо мной возник пузатый бокал красного, а налившая его Рая с удобством расположилась в кресле.

– Мы в неравных условиях, – она указала на мою одежду, – поэтому твой проигрыш будет удваиваться, то есть две вещи на каждый проигрыш. Ну?

Я бросил кость на стоявший между нами журнальный столик. Выпало шесть.

– Кажется, мы попали, – протянула полненькая Анюта, ерзнув по покрывалу так, что оно сморщилось. – Это профессионал.

– Или шулер, – глубокомысленно вставила буферисто-пергидрольная Инна.

Я попытался успокоить:

– Обычное везение.

– Новичкам везет, – согласилась тощая Наташа. – А еще, говорят, везет дуракам, пьяным и юродивым.

Сошедшиеся на мне взгляды сказали, что дамы решали, к какой категории меня причислить.

Затем у Сусанны и Наташи выпало по три, у Инны – четыре, у Раи – пять. У Анюты… два.

Досадливо вздохнув, пышка поднялась со стула.

– Я как чувствовала!

Ее пальцы как-то очень снисходительно отстегнули пуговичку, бедра сексуально качнулись из стороны в сторону, и юбка упала вниз. На всеобщее обозрение выставился треугольник впившихся трусиков. Словно чайка раскинула крылья – белая чайка под красочным флагом, где изображены две сферические крышки с блюд из дорогих ресторанов. С моим появлением пимпочки крышек становились все более удобными для возможного официанта.

Анюта вновь села на место, подогнула ноги и кинула первой. Потом Сусанна, Наташа, Инна, Рая и, наконец, я. В этом туре везение меня покинуло. Произошла перестрелка довольными взглядами, и женское большинство приготовилось наслаждаться спектаклем одного актера. Со мной в главной роли.

Когда женщины смотрят на мужчину, который раздевается (если, конечно, он не профессиональный стриптизер), это игра, а не романтика. Без вариантов. Насколько понимаю, такое действо не эротично и не возбуждающе, главное в нем не как, а что будет потом. Не процесс, а следствие результата. Именно так – даже не результат, а именно его следствие.

Что ж, игра так игра. Стянутый через голову свитер приземлился на чью-то кофточку. Из основного на мне остались рубашка и джинсы. Но этого мало, результат обязали удваивать. Подумав, я снял один носок.

– Не пойдет! – возмутилась Наташа. – Носки – понятие парное!

– Штаны и трусы – тоже парное? – полез я с возражениями. – Ведь тоже «они».

Взбудораженных игруний тонкости филологии не волновали. На меня посыпалось чуть ли не хором:

– Нет, но носки, чулки и обувь – парные!

Спорить с женщинами себе дороже. Со вздохом я снял второй носок.

– Довольны? Все равно остаюсь при мнении, что слово, которое имеет единственное число, не должно объявляться парным. Перчатка. Ботинок. Носок. Левый. Или правый. Если он потеряется, то второй останется. Пары нет, но он – есть. При чем здесь парность?