Но ответа все еще не было.

Я снова вздохнула.

– Мам, ты же знаешь, что я не мертва, верно? Я умерла, но я не мертва. Я сижу здесь, прямо перед тобой и… И я не знаю, что делать. Я не знаю, стоит ли мне остаться здесь или попробовать сбежать вместе с Оливией. Я даже не знаю, где чертовы ключи от моей машины, если она вообще здесь.

Мама запрокинула голову и закрыла глаза, напевая ту же песенку, что и Оливия.

– И Оливии действительно здесь нравится. Она получает много внимания, я никогда не видела ее такой счастливой. – Я склонила голову, закрывая глаза. – Мне жаль, что я выбрала морепродукты в тот вечер. Я знала, что ты хочешь поехать домой. Я была настолько зла из-за того, что вы с папой ругались. Если бы я просто закрыла рот, ничего бы не произошло.

Мама перестала напевать, но не ответила.

Я подтянула колени к себе и положила на них голову. Смысла продолжать однобокий разговор не было, поэтому я замолчала и спустя некоторое время направилась вниз. Я сама не знала, куда иду. Голод брал верх, но я боялась, что на кухне снова кто-нибудь будет. Потом я обнаружила, что смотрю на входную дверь. Свобода была на расстоянии вытянутой руки.

Но когда я открыла дверь, вместо свободы меня там ждал Хайден.

Влажные волосы завивались у него на лбу, щеки разрумянились, а майка отсутствовала. Хайден был абсолютно обнажен выше низко сидящих тренировочных штанов. На один из его бицепсов был прикреплен плеер и низкие басы доносились из наушников.

Хайден вытащил наушник с улыбкой.

– Привет. Ты рано проснулась.

У меня в горле пересохло.

– Ага.

– Что ты делаешь на улице?

Вместо ответа, я опустила глаза. Очевидно, Хайден занимался. Кожа обтягивала крепкие мускулы, стройные бедра и прекрасную грудь, выглядевшую очень крепкой. Внезапно к моим щекам прилила кровь.

– Эмбер?

Я заставила себя поднять глаза. Он усмехнулся своей кривой улыбкой.

– Что?

– Что ты делаешь на улице?

Он снял плеер со своей руки и замотал наушники вокруг него.

– Так рано?

– Да. Я подумала… – вздох вырвался из груди, что было ошибкой. Запах листьев и чего-то дикого дразнил обоняние. Хайден пах замечательно. Внезапное желание прикоснуться к нему нахлынуло на меня.

– Ты думала о чем-то?

О чем я там думала? О том, что не могу прикоснуться к нему. И не хочу.

– Тебе нельзя разговаривать со мной.

Он нахмурился.

– Что?

– Я подслушала вас вчера вечером. Ты не должен разговаривать со мной и все такое.

Хайден сложил руки на груди.

– У тебя плохо получается подслушивать. Мне не запрещали говорить с тобой.

– Тебе сказали держаться от меня подальше.

– Это можно трактовать по-разному. Ладно, ты ведь не планируешь сбежать?

– Нет. – Я отошла в сторону. – Я просто хотела выйти из дома. Мне нельзя этого делать?

Он повторил мои движения, закрывая собой дверь.

– Ты можешь делать, что хочешь.

– Кроме отъезда?

– Да, но это для твоего блага, – сказал Хайден. – Ты там потеряешься. Ты сама видела вчера. Мы окружены лесом и до города отсюда пятнадцать миль.

Раздражение вспыхнуло во мне. Я подняла подбородок, встречаясь с Хайденом взглядом.

– Я не глупая, если ты вдруг так решил.

– Я вообще не считаю тебя глупой. – Хайден сделал шаг вперед. Он стоял близко, слишком близко. Носы его кроссовок упирались в мои. – Я никогда не думал, что ты глупая. Ты бы не продержалась так долго, заботясь о пятилетней девочке, если бы была глупой.

– Как ты… – я осеклась. Конечно же, он наблюдал за нами, за мной.

Это казалось невозможным, но он словно стал еще ближе. Моя спина уперлась в дверной косяк.

– Когда ты вернулась в школу после аварии, ребята отнеслись как засранцы к тому, что ты носишь перчатки. Ты всегда носила длинные перчатки, даже летом. Но я не уверен, бросили ли тебя друзья или ты сама их оттолкнула.

Я чуть не поперхнулась.

– Они отвернулись от меня.

Хайден наклонил голову и ему на лоб упали влажные локоны.

– За недели ты прекратила все. Ты раньше была чирлидером. Хотела пойти в колледж штата Пенсильвания? Хотела стать врачом, как твой отец, – его голос превратился в шепот. – Все это прекратилось. Оливия стала всем для тебя. Вместо того чтобы идти в кофейню перед школой как остальные ребята, ты завозила ее в садик.

Мои руки упали по бокам от тела. Его слова были наполнены сочувствием, мягкостью и все же были жуткими.

– Однажды я видел тебя, когда ты выходила из банка в городе. Ты была расстроена. Это был первый раз, когда я видел, как ты плачешь. Я хотел… – он остановился, его губы сжались в тонкую жесткую линию.

Я знала, о каком дне он говорил. Это было всего пару месяцев назад. Деньги за страховку таяли на протяжении недель. Я знала, что были еще сбережения, но в банке мне сказали, что нужна подпись мамы, чтобы перевести деньги. Мама не держала ручку в руках с момента аварии.

– Почему вы, ребята, так пристально наблюдали? – Спросила я из простого любопытства. – Почему ты не заговорил со мной до того дня в библиотеке? Тогда бы это не было таким… Сложным.

Его темные глаза остановились на моем лице.

– Я не мог, Эмбер. Я… И возвращаться-то не должен был, но …

– Но что?

Где-то в доме открылась дверь, потом раздались шаги.

Хайден потянулся и убрал прядь с моей щеки. Мое сердце замерло. Его рука задержалась там.

– Не заходи слишком далеко.

Потом он ушел, оставляя меня у открытой двери.

В оцепенении я вышла на улицу. В воздухе был насыщенный запах елей и кленов. Солнце было еще теплым для позднего сентябрьского утра. Капли пота покрывали мой лоб, пока я прогуливалась вокруг огромного дома.

Он был невероятно огромным. Главная часть дома насчитывала три этажа. От середины отходили два одноэтажных крыла, обхватывая дом в полукольцо. Только длинная подъездная дорожка и широкая лужайка были расчищены. Всю остальную территорию покрывали тени от толстых, огромных деревьев.

Изоляция.

Выбрал ли Кромвел этот дом из-за его расположения? Я могла бы кричать и меня бы никто не услышал. Я вздрогнула и заставила себя идти дальше. На окраине леса, за углом от дома, находился большой гараж. Внутри стояли два Порше, оба черные и блестящие. За ними находился красивый внедорожник и еще две абсурдно дорогие машины.

Рядом с ними мой бедный Джип казался печальным и несчастным созданием. Впервые с момента моего пробуждения на лице расплылась улыбка. Мне было неважно, что он был некрасивым. Он был моим и только моим.

Я начала идти к нему, но мое внимание привлек звук подъезжающей машины. Любопытство привело меня обратно на крыльцо дома. Был ли это ковбой? Или парень, который хотел побросать меня по всей кухне? Я замедлила шаг, прикидывая варианты.

А вот тойоту миссис Льюис на подъездной аллее я увидеть не ожидала. Камри остановилась, и водительская дверь открылась, прежде чем двигатель заглох.

Я перешла на бег.

– Адам? Что ты здесь делаешь? Как ты… Что ты делаешь?

Адам вышел из машины, его очки треснули, футболка была помята. Он одарил меня глупой улыбкой.

– Гугл карты, Эмбер. Было не сложно найти Петербург. Как оказалось, он широко известен среди этих скал. – Он указал на пики, устремленные в небо. – Я ехал всю ночь. Выпил два энергетика и кофе, что вероятно опасно для жизни, но вот, я здесь. Живой.

Я смотрела на него и внезапно разразилась смехом.

– Адам, у тебя такие неприятности. Когда твоя мама узнает, она тебя прибьет.

Он пожал плечами.

– Слушай, мне надо было убедиться, что ты в порядке. Я пытался дозвониться, но ты выключила чертов телефон. Я подумал, что тебя похитили и заперли в однокомнатной лачуге среди гор в Западной Вирджинии. Очевидно, я ошибался. – Его взгляд упал на дом позади меня. – Тебя заперли в восьмидесяти комнатной лачуге.

Боже, я так хотела обнять его. Еще я хотела его придушить.

– Адам, как ты нашел этот дом?