— И амулетов исцеляющих нет, — продолжила она, глядя на волка, но будто говорила с собой. — Мне нечего тебе дать…

Она виновато развила руками, так, словно думала, что что-то должна ему. Наверное, у волка сейчас были совсем не волчьи от изумления глаза, но она будто не видела его оторопи.

Ее лицо резко озарилась какой-то догадкой. Она счастливо улыбнулась и задрала подол грязного платья.

На левом бедре девушки, немного выше колена имелось два почти ровных, глубоких разреза от львиных когтей. Таким приемом львы часто из седел всадников выдергивали. Из ран ярко-алым водопадом по ноге стекала кровь прямо в широкий сапог девочки. От увиденного, волк едва не завыл!

Что он может сейчас, в этой глуши? Как помочь, как остановить кровь? Как залечить рану? Еще несколько минут, может час — и ребенок просто истечет кровью?! Боги, что же делать?!

Но, девочка, с довольной улыбкой мазнула по водопаду ладонью и протянула ее волку.

— Возьми крови, — с довольным видом разумного, нашедшего решение сложной проблемы, сказала она. — Я слышала, что если ее будет достаточно, то у вас все раны за минуту заживут! Прости, но сейчас другого решения у меня просто нет.

Марк так и сел на хвост, забыв про все раны. Он смотрел как рубиновые, сверкающие капли падают с ее пальцев в траву, смотрел в лучащиеся неподдельным счастьем глаза девочки — и не знал, что делать.

Ребенок повредилась головой. Ей срочно необходим маг разума! А он все гадал: почему она не боится его, почему не стонет от боли и не катается в криках по земле? А она просто ранена намного глубже и страшнее, чем любая рана плоти.

Видя, что он не спешит слизать ее кровь, девочка нахмурилась, тонкие брови сошлись на переносице.

— Ты чего, всеобщего не знаешь? — спросила она, делая шаг к нему.

От этого движения из раны хлынуло с новой силой. Кровь брызнула на землю.

«Она же убьет себя! Просто не понимая, не чувствуя боли! — понял Марк с ужасом.»

Девочка тем временем сказала несколько предложений на разных языках. Волк узнал орчий, эльфийский, дроу и, кажется, какое-то наречье драконов. Речь-то узнал, а вот понял от силы пару слов из ею сказанных. Марк помотал мордой, показывая, что не понимает.

— Значит, все-таки всеобщий, — кивнула девочка, верно истолковав его жест.

И снова протянула ладонь.

— Пей!

Марк отодвинулся на полкорпуса и снова помотал головой, даже заскулил, показывая, что она больна, что ей нужна помощь. Девочка нахмурилась еще сильнее и задумалась.

— Думаешь, что отравлю что ли? — предположила она с сомнением в голосе и тут же добавила: — Мы так не умеем. Мы не дриады, чтобы менять состав своей крови. Пей спокойно. Из сапога не предлагаю, сама брезгливая, — она задорно рассмеялась и скорчила гримаску.

Марк снова заскулил. Вариантов действий было не так много, только если перекинуться в человека. Спеленать бедняжку и мчаться до ближайшего селения. И молиться всем Богам, чтобы успеть!

— А ну, не сметь, дельта! — неожиданно строго топнула она здоровой ногой, когда по его телу прошла первая волна трансформации.

Марк замер, подняв уши от удивления.

— Я, конечно, поставила обезболивающее заклятье, но это мало, чем тебе поможет. Раны глубокие, шрамы на всю жизнь остаться могут. На теле живого места нет, если сейчас перекинешься — сердце может не выдержать! Пей, говорю, пока предлагаю!

Марк хотел заскулить, но не смог. Лапы сами подогнулись, а в глазах потемнело. Оборотень рухнул на бок и тяжело захрипел.

Девочка зло, совсем по-взрослому, и совсем не по-женски, сплюнула. Подняла глаза к небу и произнесла недовольно:

— Астарта, ты видишь: я этого не хотела! Прости меня, Прах Разящий, сие не мой выбор!

С этими словами девочка легко, будто и не было чудовищной раны, едва не оторвавшей ей ногу, согнула колено. Стянула с худенькой ножки сапожок и решительно шагнула к волку.

— Странные вы существа, оборотни, — сказала она, поднимая голову Марку. — Одни сожрать хотят, другие: морду воротят, будто не лекарство предлагаешь, а поганник в нос тычешь!

С этими словами она перехватила сапожок по удобнее и влила всю кровь в раскрытую пасть оборотня. Марк сначала хотел сопротивляться, но стоило первой капле попасть на язык, как все стало неважно. Осталось только невообразимое, неописуемое, всепоглощающее блаженство.

А еще через какой-то миг, мир померк, стирая яркие глаза странного ребенка и ее мягкую, совсем не детскую, улыбку.

Часть 2

Первым, что почувствовал Марк, когда пришел в себя — было чувство почти ему не знакомое. Флюиды, волчьи флюиды, сила его расы, которая раньше просыпалась в нем так редко, что к этому ощущению просто невозможно было привыкнуть. Оно каждый раз было новым. Вот и сейчас, сначала, он ощутил именно их — древний голос его предков, шепот его власти и силы его зверя.

Следом пришла легкость. Оборотни почти постоянно чувствуют легкость в теле. Ее сложно задавить даже после нескольких дней тяжелой работы, даже после регенерации, где-то на задворках сознания будет легкость. Сейчас же она разливалась по всему телу приятным свежим потоком, остужая горячую кожу.

А потом вспомнил все, что было!

Марк резко вскочил на ноги и оскалился, приготовившись к бою, к любой неожиданности.

Он оказался в большой комнате, залитой солнечным светом. Несколько больших комодов, высоких шкафов с книгами, полки, заставленные склянками и порошками. Мгновение назад он лежал на узкой кушетке, а в центре комнаты стоял большой стол и несколько стульев. На одном из стульев сидела та самая девочка.

Сейчас ее светлые волосы были заплетены в косу, на ногах имелись простые ботинки, а вместо серого, на ней было старое, выцветшее, зеленоватое платье с широким поясом. Она, как раз подносила большую кружку с дымящимся отваром ко рту, когда он очнулся, поэтому сейчас на него смотрели удивленные, но все еще очень внимательные глаза, когда все остальное скрывала глина и дым. Марк не задумываясь, принюхался. Ребенок пахла все так же вкусно, но резкость аромата пропала. От нее больше не несло свежей раной и кровью.

Он еще раз всмотрелся в лицо, но только для того, чтобы убедиться. Да, она больше ребенок, чем девушка. У нее уже начались некоторые изменения тела, какие должны быть у всех детей, но все это было еще не слишком заметно. Просторное платье только подчеркивало излишнюю худобу ребенка. Тонкие ножки казались палками в широких ботинках. Маленькая грудь, лучше любых слов говорила, что ей еще расти и расти.

Волк сделал более глубокий вздох — и понял, что в доме они одни. Вокруг на сотню шагов не было разумных. Он снова посмотрел на девочку и чуть не вздрогнул. Из ее больших глаз исчезло удивление, а снова осталось только уже знакомое ему понимание, будто она без слов, без магии знала о нем все, даже то, что он сам про себя не знает. Девочка отставила кружку с отваром, а Марк поймал себя на странной мысли:

«Боги, какая же она маленькая! Какой дурак оставил ребенка рядом с оборотнем!?»

Очень сильно захотелось серьезно поговорить с родителями или родом малышки!

Он снова опустил взгляд на ее ноги, стараясь понять по цвету кожи лодыжек: сколько же крови она потеряла? Но, тут заметил, что сам абсолютно гол. Голый, взрослый мужчина, в комнате с почти ребенком! Марк залился краской до корней волос, ему даже показалось, что и во время первой ночи любви так не краснел. Быстро стянул тонкое покрывало с кушетки и закутался в него, как в мантию.

Задорный детский смех разнесся по комнате.

— Астарта Милосердная, ты бы себя сейчас видел! — заливалась она, держась за живот и чуть не плача от смеха. — Неужели все сыны Праха умеют так мило краснеть?! Волк, тебе что, меньше пятидесяти? Ой, мамочки, не могу…

Марк покраснел еще сильнее.

— Ладно, — сказала девочка, отсмеявшись. — Одежда в углу.

Она махнула рукой. Марк увидел табурет, а на нем горкой лежала простая, но чистая и явно новая мужская одежда: брюки, исподнее, рубашка, жилет. Он никогда раньше не одевался с такой скоростью.