Спустя два часа Тэдд стоял в светлом коридоре городской больницы, уставившись отсутствующим взглядом в двустворчатые металлические двери с надписью «Радиологические исследования». Чуть дальше, на белом больничном стуле сидел Герберт Мири и сочувственно смотрел на Тедда из под кустистых рыжих бровей. Несколько раз он тяжело вздыхал, словно собираясь начать разговор, но каждый раз отводил глаза, не решаясь нарушить молчание. Его жена Долорес конечно нашла бы нужные слова, но она осталась в доме Абрахемов приглядывать за детьми. А сам Герберт был не мастак говорить.

Наконец двери широко раскрылись, и в коридор, толкая перед собой больничную каталку, вышел невысокий плотный санитар в светлом комбинезоне и мягких нитяных туфлях на резиновой подошве. Следом за ним в дверном проеме показался врач. По виду ровесник Тэдда, в белом халате и докторской шапочке, он выглядел профессионалом. В руках врач держал несколько рентгеновских снимков большого формата и пластиковый планшет с пружинным зажимом.

Тэдд бросился к каталке. На ней, укрытая простыней по шею, лежала Беверли. Глаза ее были закрыты, грудная клетка ритмично поднималась и опускалась в такт дыханию. Тэдд потянулся вперед, намереваясь взять жену за руку, но врач строго произнес:

— Не надо, мистер Абрахем. Она спит.

— Но почему?! — в голосе Тэдда явственно слышались истерические нотки. Еще чуть-чуть, и он сорвется на крик.

— Ей ввели снотворное перед обследованием. Обычная процедура, так что не стоит волноваться, — врач поднял от планшета глаза и посмотрел на Тэдда. — Прошу за мной, — а заметив, что тот колеблется, не желая оставлять жену, добавил с легким нажимом, — Пожалуйста.

Из кабинета доктора Уилсона, так, оказывается, звали лечащего врача Беверли, Тэдд вышел через час, оглушенный и подавленный. В голове крутились слова об опухоли в затылочной доле, давящей на мозжечок. И еще что-то об аневризме, не позволяющей провести операцию.

— По крайней мере, в нашей больнице, — поправился доктор Уилсон, увидев выражение лица Тэдда. — В Остине оборудование намного современнее и я уверен, что они смогут помочь вашей жене.

Он сунул в ладонь Тэдда две больших желтых капсулы и протянул стакан воды.

— Я сейчас же свяжусь с ними и вышлю историю болезни.

Когда же Тэдд пожелал увидеть жену, врач сказал, что она будет спать до завтрашнего утра. И максимум, что он может позволить, это пятиминутное свидание в полдень. Беверли Абрахем очень слаба, ей необходим полный покой.

Герберт Мири отвез Тэдда домой, и сказав несколько ободряющих банальностей, полез в кабину своего фургона. Долорес без слов крепко обняла Тэдда, клюнула в щеку сухими губами, а затем поспешила по подъездной дорожке к ожидающему ее мужу.

Следующие несколько дней он провел, как в тяжелом бреду. Два раза в сутки, в полдень и вечером, доктор Уилсон позволял ему видеть Беверли. Во время его визитов жена не спала, но чувствовала себя слабой и измученной. Тэдд напряженно улыбался, когда лгал ей, что ничего не знает о причинах болезни, возможно, виноват низкий гемоглобин и обычный недостаток витаминов, часто ослабляющий организм к весне. Он видел, насколько неуверенными стали ее движения, как дрожат пальцы, когда Беверли, преодолев слабость, брала его за руку. Опасаясь нервного срыва у пациентки, Уилсон так же отделывался напыщенными, ничего не значащими фразами. Но тяжелее всего Тэдду давалась другая ложь. Придя домой он встречал встревоженные, пытливые взгляды дочерей.

— Маме лучше?

— Да, немного, — бодро отвечал он, насильно растягивая губы в улыбке.

— Она поправится?

— Непременно! — уверенно отвечал Тэдд и сразу же менял тему. — Что у нас на ужин? Здесь, — говорил он, осторожно встряхивая набитый до верху пакет из супермаркета, — у меня три порции отличного ванильного мороженого и две пиццы!

Девочки, радостно пища, бросались к нему, стараясь отобрать лакомства.

Вечером в понедельник перезвонил Уилсон и сообщил, что в центральной городской больнице Остина готовы принять миссис Абрахем. Спецтранспорт, медицинский автомобиль с усиленной для плавности хода подвеской, прибудет за Беверли в среду.

Договорившись с Долорес Мири о присмотре за дочерьми, Тэдд во вторник направился в Остин. Он снял на несколько дней недорогой гостиничный номер, и получив ключ, не раздеваясь, упал на жесткую кровать. В ту ночь ему снилась Беверли.

Когда в полдень спецавтомобиль въехал на территорию госпиталя, Тэдд уже познакомился с Марком Брахманом, одним из лучших нейрохирургов штата. Этот серьезный пожилой джентльмен произвел на отчаявшегося Абрахема наилучшее впечатление, внушив ему некоторую толику уверенности. Однако говорить о перспективах доктор Брахман категорически отказался.

— Поймите меня, Теодор, — с напором произнес он, положив руку на плечо Абрахема, — я не в праве выносить заключение на основе нескольких снимков. Так же я не хочу вселять в вас ложные надежды, если на то нет причин. Подождите немного, я буду готов поговорить с вами к вечеру.

Убедившись, что состояние Беверли стабильно, он прямо из машины направил ее на томограф, велев Тэдду немного отдохнуть и вернуться в больницу позже, часам к восьми вечера.

Немного потоптавшись перед широким пандусом, ведущим в приемный покой, Абрахем направился в кафетерий на другой стороне улицы.

Толкнув стеклянную дверь, Тэдд оказался в длинном и светлом помещении, одну из стен которого занимала стойка из сияющей полированной стали. Обычные для закусочных двойные диванчики отсутствовали, вместо них зал наполняли круглые столики и легкие металлические табуретки, выполненные в стиле хай-тек. Люди в светло-зеленых комбинезонах и такого же цвета шапочках занимали большую часть столиков, толкались у стойки в ожидании заказа.

— Еще кофе, Глен! — прокричал в небольшое окошко чернокожий мужчина за стойкой. — И два толстобургера!

Его руки с широкими кистями и мускулистыми предплечьями ловко порхали над стойкой, пакуя салаты и бургеры в небольшие картонные коробки. Поварской колпак, сдвинутый на бок, чудом держался на шишковатом, блестящем черепе, белая куртка с закатанными по локоть рукавами, плотно обтягивала широкую грудь.

«Да, с такой официанткой не поспоришь», — подумал про себя Тэдд и против воли усмехнулся.

— Сто третья бригада, на выезд! — неожиданно прохрипела закрепленная на стене рация. Высокий пожилой парамедик с внешностью испанского конкистадора подхватил со стойки несколько картонных коробок, и кивнув «официантке», потрусил к выходу.

Тэдд заказал «толстобургер» и стакан шоколадного молока. Устроившись за круглым столиком со столешницей из толстого стекла, он набросился на еду, только сейчас ощутив, насколько проголодался. Слаженная суета персонала в широких коридорах федеральной больницы, заполненные аппаратурой диагностические кабинеты, в которые он заглядывал сквозь широкие односторонние окна, придали ему изрядную толику оптимизма. «Все обойдется, все будет хорошо», — твердил он себе, жуя сочные куски бургера с хорошо прожаренной, хрустящей корочкой. «Доктор Брахман настоящий профессионал, для него такое — раз плюнуть!» Полностью уничтожив «толстобургер», Тэдд собрал в ладонь крошки, и украдкой оглянувшись, отправил их в рот. Впервые с момента, когда Уилсон сообщил ему страшную весть, невидимые тиски, сжимавшие грудь, ослабли. Абрахем поднялся, и широко улыбнувшись мужчине за стойкой, вышел наружу.

Солнце заливало улицу ярким светом, легкий ветерок слегка шевелил начинающие редеть волосы. Справа, сверкая стеклом и сталью, высилась громада федерального госпиталя. Перед входом беспрестанно сновали фигурки в светло-зеленых одеждах, толкая перед собой блестевшие в лучах света каталки. Тэдд поднял лицо вверх к безоблачному голубому небу, радостно улыбнулся и зашагал прочь.

В Аламо Синема он приобрел билет на дневной сеанс «Врат рая», с Брюсом Морганом и Дэвидом Льюисом в главных ролях, потом отправился в Мюллер Лаке Парк, где бродил по узким тропкам до семи часов вечера. Пешая прогулка на свежем воздухе окончательно успокоила Тэдда, и он уже искренне верил, что случившееся с Беверли не более чем мелкая неприятность.