Улучив момент, Одноногий сильно послал своих коней вперед, обошел Ксенарха, Кревгу и, пытаясь привлечь внимание обоих, звучно хлопнул бичом. Все трое понимающе переглянулись. Одноногий сделал длинный жест рукой и с согласия соперников вышел вперед. Остальные двое пристроились ему в хвост, сбоку... Союз был заключен. Главное теперь — сообща достать Менесфея, никаких козней друг против друга. И более того, гонка в одиночестве не то же самое, нежели когда соперники «тянут» один другого.
Поворот...
Все трое один за другим четко вывернули коней на другой конец и заметно прибавили ходу. На насыпях скоро заметили эту редкостную на дромосе согласованность действий, и, как это часто случается, симпатии зрителей целиком перешли на их сторону. А счастливчику Менесфею, любимцу богов... Пусть ему аплодирует своенравный Олимп. Зрители мало ценят те победы, которые достаются по воле жребия, и людей мужественных предпочитают счастливчикам.
В возбужденной толпе зрителей самым возбужденным выглядел, конечно, толстый Менап. И он, и Никтим совсем было упали духом, видя, что сами боги на стороне знатного молокососа. Но теперь... Вдохновенно работая локтями, Менап протолкался в передние ряды. Плача и смеясь одновременно, то хватаясь за голову, то бия себя кулаками в грудь, он исступленно заорал:
— Достать! Достать! О боги... Достать, достать, достать Менесфея! Достать!
Расстояние между колесницами стало неукротимо сокращаться. Менесфей, разумеется, почуял погоню и, стараясь сохранить разрыв, тоже прибавил заметно ходу.
Яростные вопли Менапа вскоре подхватили все вокруг и начали резко, отрывисто скандировать:
— Достатъ! Достать! Достать!
С противоположной стороны гипподрома тоже — свистели, выли, азартно улюлюкали, словно при травле зверя.
Звучит труба... Новый круг. Менесфей круто вывернул своих коней, так что хламида трижды обернулась вокруг туловища. Не успел ветер снести пыль, как следующие две колесницы обогнули вокруг меты и унеслись на другой конец. И тотчас за ними — Ксанарх, Одноногий, Кревга.
В замыкающей группе Главк, не выдерживая, сильно послал вперед и одного за другим начал обходить своих соперников. Толстый Менап, ликуя, пихал в толпе то одного, то другого из соседей локтем в бок и радостно похохатывал.
— Пожалуй, эти загонят Менесфея, как ты думаешь? — и, не ожидая ответа, толкал другого.
Уже перед метой Одноногий, Кревга, Ксенарх настигли третью колесницу, обошли ее, но и Менесфей значительно подался вперед, по-прежнему сохраняя разрыв.
Поворот...
Менесфей удачно прошел мету. Но вторая за ним колесница еще в начале поворота вдруг страшно ударила ступицей о камень, и зазевавшийся возничий кувырком вылетел под копыта набегающим сзади коням. Но тотчас, словно заяц, поднятый с лежки, он сделал длинный прыжок в сторону и избежал, казалось бы, неминуемой смерти. Его кони, потеряв управление, с опрокинутой колесницей бешено вынесли прямо на зрителей... Мгновенная паника, давка — и вся четверка, описав высокую дугу по отлогому склону холма, вновь вылетела на дромос, рассеивая на своем пути зрителей. Возница, лежа на земле, горько рыдал и в бессильной ярости ногтями рвал землю.
Звук трубы. Поворот... Менесфей. Следом через некоторое время — Ксенарх, Одноногий, Кревга...
Снова поворот. Снова Менесфей... Следом Кревга, Одноногий, Ксенарх...
На насыпях перекошенные, азартные лица. Многие из зрителей плакали, простирая руки дромосу, или обнимались, ликуя. Рев многотысячной толпы глушил напрочь грохот колесниц по каменистой почве гипподрома. Карусель продолжалась.
Взмыленные кони Менесфея, роняя обильные хлопья пены, продолжали вести гонку все на том же расстоянии от ближайших соперников. Но, пробежав еще некоторое время, они неожиданно для всех встали посреди дромоса и, несмотря на удары стрекалом, не двигались с места. Коренной справа вдруг тяжко захрипел... ноги подломились, и он рухнул на колени, грузно повис в упряжи.
С перекошенным злобой лицом Менесфей спрыгнул с колесницы и, выхватив из-за пояса хлыст, начал бить по глазам, храпу, пытаясь поднять коренного на ноги, и с силой рвал узду. Но загнанный конь только вздрагивал и бессильно скреб копытами землю. Остальные три, расставив дрожащие ноги, с хрипом выталкивали из себя воздух и тяжело носили боками. Это был конец.
Великолепный Менесфей, сын Кимона, усилием воли подавил злобу, и на красивом лице его выдавилась небрежная полуулыбка. Запахнувшись в хламиду, он удалился, поигрывая хлыстом и брезгливо стряхивая с себя пыль.
Мимо покинутых лошадей с грохотом пронеслись три колесницы... Звук трубы. Поворот. Впереди остался последний круг. Глашатаи эхом откликнулись по гипподрому:
— Последний круг! Последний круг... следи... руг...
Как только общий соперник исчез, между колесницами немедленно была объявлена война. Но возницы хорошо знали друг друга и стерегли каждый жест, тотчас проникая в чужие намерения. Сразу после поворота Ксенарх мощно послал свою колесницу, умоляя богов лишь о том, чтобы ни один из его коней «не потерял ногу», не сбился с рыси. Вытянувшись в струну, вся четверка начала быстро выдвигаться из-за спины Кревги, который оказался к этому времени впереди всех. Но и Кревга, не желая уступить лидирующее место на внутреннем круге, тоже подал вперед. И оба возницы, из последних сил напрягая хрипящих коней, устремились к поворотной мете. Было видно, однако, что кони Ксенарха сохранили чуть больше сил к концу ристанья и неумолимо выдвигаются вперед, капля за каплей отвоевывают расстояние. Но выйдут ли они вперед, успеют ли до поворота встать на внутренний круг, или же Кревга, оттеснив Ксенарха, опять развернется первым и сведет на нет все его усилия?
Сзади, чуть запоздав с посылом и как бы отставая, шли кони Одноногого. Еще сзади Главк стремительно обошел колесницу, долгое время державшуюся за Менесфеем третьей, и начал подтягиваться к ведущей тройке.
Вблизи поворотной меты Ксенарх уже на корпус оказался впереди Кревги, он сделал было отчаянную попытку поднырнуть с колесницей под морды его коней, но Кревга, слегла подавшись вправо, оттеснил его... Поворот... И обе четверки, хрипя, напирая одна на другую, стали выворачивать всей массой несколько в стороне от меты. И тотчас в узкий просвет между камнем и спиной Кревги втиснулся Одноногий, на полном ходу он осадил левого пристяжного, подняв его на дыбы, а правый впритирку пронесся за спиной Кревги. Колесница Одноногого, едва не переворачиваясь, описала следом крутую дугу, ударилась боком в колесницу соперника и ушла вперед. Сбоку за ним тотчас вывернул Кревга, и сразу за колесницей Кревги — Ксенарх.
Вероломный Кревга сразу после поворота постарался использовать свое преимущество и заступил Ксенарху дорогу. Вместе с тем он сильно послал коней и начал настигать Одноногого, чьи пилосские кони выглядели явно слабее коней соперников. Но силы их уравнивались, ибо Кревге приходилось вилять из стороны в сторону, чтобы не выпустить из-за спины еще более резвую колесницу Ксенарха. Так продолжалось две трети расстояния от меты до самой контрольной полосы, и только потом Кревга, решив, что с Ксенархом покончено, а Одноногий от него не уйдет, криком и ударами стрекала пустил коней прямо вперед.
Но на сей раз Кревге суждено было ошибиться. Вместо того, чтобы сокращаться, расстояние между ним и его соперником начало расти. Одноногий чудом сумел сохранить небольшой запас сил у своих коней и теперь на последнем участке безжалостно выкладывал все, на что они еще были способны.
Звон трубы, казалось, расколол небо...
Под восторженный рев толпы Одноногий первым пересек контрольную полосу. Следом за ним голова в голову, напирая друг на друга, летели Ксенарх и Кревга. Главк пересек контрольную полосу четвертым, но, вне сомнения, это был самый бурный финиш. Все видели, как стремительно настигал он лидирующую тройку, и многие, очень многие ждали и желали его победы.
...Одноногий медленным шагом выехал на внешнюю сторону дромоса для совершения почетного круга. С насыпей в колесницу, на крупы запаленных коней со всех сторон летели цветы, венки, ленты. Плотное кольцо возбужденных зрелищем поклонников обступило победившую колесницу. Вслед за тем трижды над гипподромом прозвучало имя победителя: