— Да, конечно. Тор, можно ли…

— Пусть идет, куда хочет, — не дав договорить матери, сердито ответил громовержец.

Локи отодвинул свой стул и поклонился всем на прощание.

Я не шла по коридору, а летела. Туфли скользили на гладком полу, издавая скрежет. Мне удалось выскочить из комнаты раньше бога. Теперь его равномерные шаги раздавались позади. Я надеялась, что они скоро стихнут. Локи свернет по своим делам, но, кажется, он решил потешиться вдоволь надо мной. Он нагнал меня на лестнице, преградив путь.

— Куда бежишь, смертная?

— По своим смертным делам.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Что-то ты сегодня тихая. Где же твоя храбрость? Может быть дело в том, что между нами нет завесы и мои руки свободы? — быстро проговорил Локи.

— Это ненадолго, — напомнила я.

— Ошибаешься.

Я вопросительно приподняла одну бровь.

— Видишь ли, твои друзья болтают, но ничего не говорят тебе по делу. Моя сердобольная матушка вымолила у Всеотца некоторую поблажку для меня. Я вернусь в свою скромную обитель лишь после коронации Тора, и то, если он пожелает это. Скоро во дворец приедут первые гости. Фригга не хочет, чтобы ее считали чудовищем, которое держит своего сына в темнице.

— Мои поздравления, — буркнула я.

— Не дерзи мне. Одной смертью больше, одной смертью меньше… мне же все равно, у меня пожизненный срок.

— Это угроза?

— Предупреждение. — Его голос принял приторно-ласковый оттенок.

— Давай. Убей меня, — с вызовом произнесла я.

Локи хохотнул.

— Это было бы прекрасно, скольким бы я нанес обиду. Испортил бы предсвадебное настроение твоей смертной подруге, разозлил Тора, а заодно и всю его компанию. Заметь, это только мои враги в Асгарде. Вся бы гильдия Мстителей ополчилась на меня, так ведь они себя называют?

Я хмыкнула.

— Кишка тонка? Убить вот так вот, глядя в глаза?

Бог наклонился ко мне.

— Хочешь проверить?

— Ты даже агента Коулсона убил со спины, как трус, — выпалила я. При мыслях о славном Филле, который всегда приносил какие-нибудь конфеты в лабораторию, у меня подступил ком к горлу. Мне вспомнились тихие мрачные похороны, которые состоялись, как только город смогли привести в порядок. Не было никакого оркестра, праздных речей. Пришли только самые близкие, проститься, разделить общую боль.

— Это самая большая потеря в твоей войне, — добавила я, обходя Локи.

— Он был рыцарем, который знал, на что идет. Он был призван защищать ваш мир.

— И он его защитил, — кинула я фразу через плечо.

— Лиззи, ну сколько можно? Тебе не надоело самой? К чему эти слова? — раздраженно спросил бог.

— Потому что мне не все равно. Хочешь знать, что я вижу, стоит тебе только появиться в комнате?

Мне уже было плевать, что Локи видит мои слезы, которые льются по щекам, оставляя соленые дорожки.

Бог сделал жест рукой, разрешая мне ответить.

— Я вижу море чужой крови. Она сочится из тебя, отравляя своим зловонием все вокруг.

— На руках твоих правителей не меньше крови, чем на моих. У меня хотя бы хватает смелости делать это открыто, а ты стоишь здесь и рассуждаешь о высоком, прикрывая их деяния. Ты — лицемерка, как и все люди с твоей планеты. Стоит вам найти общего врага, вы объединяетесь, позабыв обо всем. Смею тебе напомнить, что именно твое правительство выпустило на целый город бомбу, которая бы стерла всех на своем пути. Ну и кто я после этого? Тиран? Не думаю.

Я не стала ничего отвечать, просто развернулась и продолжила свой путь.

=== Глава 5 ===

Прохладные белоснежные хлопья неспешно оседали на землю, образуя ровное покрывало. На планете богов начиналась зима. Снег стелился по полям, заметал просторные дороги, укутывал высокие деревья. Казалось, что золотой дворец погрузился в спячку, его жители стали спокойными и неспешными. Слуги занимались украшением залов по случаю скорого праздника, а придворная знать целыми днями пропадала у портных. Все застыли в ожидании нового царя Асгарда.

Река, которая петляла по всему городу, разрезая мостовые, брусчатые улочки и уходя далеко за пределы столицы, постепенно сковывалась прозрачным льдом. Детвора нашла себе новое увеселение. На берегах тут же были возведены настоящие снежные замки. Веселый шум не стихал до самых сумерек.

В воздухе пахло свежестью, последние цветки осыпались с розовых кустов, даря воспоминание о таком не скором лете. Лепестки разлетались по округе, иногда попадая в комнаты. Никто не убирал их, отдавая дань природе. Фрейлины королевы заплетали их в свои длинные волосы и украшали платья.

Каждый час к главным воротам подъезжали кареты. Графы и графини, бароны и баронессы стекались со всех уголков царства, чтобы преподнести свои щедрые дары и поклясться в вечной верности.

Обеденный зал был переполнен гостями. Такого невероятного количества красавиц не видели нигде. Молодые девушки перешептывались между собой, изредка бросая взгляды на мужчин, облаченных в доспехи.

Могущественный Всеотец разговаривал с мудрыми седовласыми старцами, а его жена перемещалась по комнате, стараясь одарить своим вниманием каждого.

— Волнуешься? — поинтересовалась я у подруги. Джейн выглядела ничем не хуже всех знатных особ царства. Нежное фиолетовое платье с золотым корсетом село точно по ее хрупкой фигуре, а на голове красовалась диадема, инкрустированная драгоценными камнями, точно такими же, что были в ее ожерелье и перстнях на руках.

— Немного, — призналась она.

Мы тайком подглядывали через щелку в массивной двери. Нас должны были представить только после коронации Тора.

— Не стоит, ты прекрасно выглядишь, — сделала я ей комплимент.

— Ты тоже, прям Локи в женском обличье, даже волосы каноничного рыжего цвета, совсем как в мифологии, — пошутила Джейн.

Данное сравнение мне уже осточертело за весь день. Каждый не упустил возможность сообщить об этом, когда видел мое изумрудное платье. Самое печальное, что это была чистая правда. Мне хватило одного взгляда на себя в зеркало, чтобы провести аналогию. Шелковая ткань с металлически вставками была подпоясана на талии черным широким ремнем из кожи. На шее висело тяжелое золотое украшение в виде полумесяца, а на руках покоились продолговатые браслеты с витиеватыми узорами. Мой образ завершала кожаная накидка со стоячим воротником. Волосы забрали назад слегка придав объем на макушке, получилась эдакая асгардская бабетта. В целом, я осталась довольна, единственное, что меня смущало, это слишком большой разрез на груди. Даже Тор присвистнул, за что получил оплеуху от моей подруги.

— Косплей дня, — буркнула я.

Джейн расхохоталась.

— Сама виновата, нужно было хотя бы изредка интересоваться тем, что наденешь на церемонию. Сколько раз ты была на примерке? Два? Когда сняли с тебя мерки?

— У меня были дела.

— Ох уж этот конь. Мне уже начинать ревновать? — сказала подруга.

Я грустно вздохнула. В связи со всей этой суматохой по поводу коронации Тора мне редко удавалось улизнуть в конюшню. К счастью, Антонайос чувствовал себя прекрасно. Стал подвижным и ласковым. Теперь я часто видела его на прогулке с другими лошадьми. Его больше не приходилось уговаривать выйти из вольера. Конечно, он по-прежнему фыркал, если во время нашего общения я начинала погружаться в свои мысли. Черногривый красавец требовал полного внимания. Как раз с вниманием у меня были в последнее время проблемы.

Перед сном я каждый раз проматывала наш последний разговор с Локи. Его слова прочно засели у меня в голове. Чем больше я об этом думала, тем сильнее начинала сомневаться в своих убеждениях. Наверное, это нормально, когда человек моего возраста начинает по-другому смотреть на мир, но только не так, как я. В какой-то момент мне удалось уличить себя на мысли, что я оправдываю Локи за его поступки. Пытаюсь найти причины его действий. Они же были, должны были быть. Свет на его проступки открыл мне Один, с которым я столкнулась в коридоре. От всевидящего царя невозможно ничего скрыть. Он сразу заметил, что я задумчива и печальна. Мы прогулялись по саду, а затем присели на скамейку. Не знаю как, но речь зашла о его младшем сыне. Было видно, как трудно дается Одину данный разговор. Наверное, моя челюсть точно ударилась о землю, когда я узнала, что Локи — приемный. Никто и никогда не говорил об этом. Когда же я спросила Тора, громовержец лишь развел руками и сказал, что это не столь важная информация. Он все равно его считает родным, несмотря на его предательство.