Орфамей проследовала за мной в кабинет и с чопорным видом уселась в кресле. Я тоже сел и посмотрел на нее.
— Значит, назад в Манхэттен,— сказал я.— Странно, что вас отпустили.
— Мне пора возвращаться.— Она поправила очки.— Я отвыкла от этих очков. Раскосые лучше, но доктору Пугсмиту они не понравятся.
Орфамей поставила сумку на стол и стала водить по нему пальцем. Все было точно так же, как во время нашей первой встречи.
— Не могу вспомнить, вернул я вам двадцать долларов или нет,— сказал я.— Мы столько раз перебрасывались ими, что я уже не помню.
— О, возвратили,— ответила она.— Благодарю вас.
— Вы уверены?
— Что касается денег, я никогда не забываю. А с вами все в порядке? Вам здорово от них досталось?
— От полиции? Да нет.
Она немного удивилась. Глаза ее как-то странно сверкнули.
— Вы, наверно, ужасно храбрый,— нерешительно произнесла она.
— Мне просто везет.
Я взял со стола карандаш и потрогал его кончик: он был достаточно острый,, но я не собирался им писать. Вместо этого я нагнулся над столом, подцепил карандашом ремешок сумки и подтянул ее к себе.
— Не трогайте ее.— Она протянула руку за сумкой.
Я усмехнулся и отодвинул сумку подальше от нее.
— Очень миленькая сумка,— сыронизировал я.— Подходит вам.
Орфамей откинулась на спинку кресла и улыбнулась, однако в глубине ее глаз таилось смутное беспокойство.
— Вы находите меня милой, Филип? По-моему, я самая заурядная.
— Я бы не сказал.
.— Правда?
— Конечно. Я считаю вас одной из самых необычных девушек, которых мне довелось встречать.
Я поставил сумку на край стола. Орфамей со смятением взглянула на нее, но тут же перевела свой взгляд на меня, продолжая улыбаться.
— Держу пари, что вы знали ужасно много девушек. Почему...— Она опустила глаза и снова стала чертить пальцем по столу.— ...Почему вы не женаты?
Я подумал о том, как много существует ответов на этот вопрос, и вспомнил всех женщин, которых любил. Нет, не всех, а некоторых из них.
— Допустим, у меня есть ответ на ваш вопрос,— размеренно произнес я.— Но он покажется весьма банальным. На некоторых женщинах мне бы хотелось жениться, но у меня не было того, в чем они нуждались. На других не надо было жениться, я просто соблазнял их.
Орфамей покраснела до корней своих мышиных волос.
— Вы иногда говорите ужасные вещи.
— Это случалось с самыми милыми женщинами. То, о чем я говорил.
— Прошу вас, замолчите.— Она посмотрела на стол, затем не торопясь проговорила: — Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о том, что случилось с Оррином. Я не знаю, как отнестись к этому.
— При нашей первой встрече я сказал вам, что он, вероятно, сошел с рельсов. Помните?
Орфамей кивнула.
— Виновата в этом неподходящая семейная обстановка,— продолжал я.— Видимо, у вашего брата было сильно развито чувство собственного превосходства, а жил он в семье, где подавлялись желания и воля. Это я понял с ваших слов. Не стану вдаваться в психологический анализ, но мне казалось, что ваш брат может пойти очень далеко, если вступит на преступный путь. Кроме всего прочего, в вашей семье все крайне нуждались в деньгах, все, кроме одного ее члена.
Она улыбнулась. Меня позабавило, что она подумала, будто я имею в виду ее.
— Хочу задать вам один вопрос,— сказал я.— Ваш отец был вторично женат?
— Да,— снова кивнула она.
— Тогда все ясно. У Лейлы была другая мать. Это меня вполне устраивает. Скажите мне еще кое-что.
В конце концов, я работал для вас за очень низкий гонорар.
— Вам заплатили,— резко заметила она.— И очень хорошо заплатили. Вы получили деньги от Лейлы. И не ждите, что я назову ее Мэвис Уэльд.
— Вы не знаете, заплатили мне или нет.
— Ну...
Наступила длинная пауза. Ее взгляд снова метнулся к сумочке.
— ...Так или иначе вам заплатили.
— Ладно, оставим это. Почему вы мне сразу не сказали, что Мэвис Уэльд ваша сестра?
— Мне было стыдно. И мама и я стыдимся такого родства.
— А Оррин не стыдился?
— Оррин?
Опять небольшая пауза и взгляд в сторону сумки. Меня это заинтриговало.
— Ну, он долго жил здесь и привык ко всему,
— Сниматься в кино не позорно.
— Дело не в этом...— поспешно начала она, и в глубине ее глаз что-то блеснуло, но тотчас же исчезло.
Я раскурил трубку. Я слишком устал и не мог выказывать эмоции, даже если они и были у меня.
— Знаю. Или, во всяком случае, догадываюсь. Каким образом удалось Оррину выведать о Стилгрейве такие вещи, что даже копам было не под силу найти?
— Не имею понятия,— медленно ответила Орфамей, осторожно подбирая слова.— Может быть, от доктора Лагарди.
— О, конечно,— широко улыбнулся я,— они ведь старые друзья. Общий интерес к колющему оружию.
Орфамей внимательно смотрела на меня. Ее лицо стало казаться изможденным и неприятным.
— Когда вы так говорите, то просто отвратительны,— заметила она.
— Очень жаль,— ответил я.'— Если бы все оставили меня в покое, у меня был бы чудесный характер.
Я подвинул к себе ее сумку и стал неторопливо открывать.
— Милая сумочка.
Орфамей вскочила и попыталась вырвать ее из моих рук.
— Отдайте!
Я уставился ей в глаза.
— Вы собрались вернуться в Манхэттен, штат Канзас, верно? Уже купили билет?
Она медленно села и сжала губы.
— О’кей, я не собираюсь задерживать вас,—продолжал я.— Меня только интересует, много ли денег вы выжали?
Орфамей заплакала. Я открыл сумку и просмотрел ее содержимое. Ничего существенного там не было, пока я не добрался до отделения на «молнии». Оттуда я извлек пачку новеньких банкнот и пересчитал их. Десять сотенных — ровно тысяча. Неплохая сумма на дорожные расходы.
Наклонившись, я постучал ребром пачки о стол. Орфамей сидела молча, глядя на меня мокрыми глазами. Я достал из сумки платок и перебросил ей. Она вытерла слезы, не спуская с меня глаз. Один раз приглушенно всхлипнула.
— Эти деньги дала мне Лейла,— сказала она.
— Каким крючком вы их вытащили у нее?
Она раскрыла рот.
— Ладно.— Бросил я деньги в сумку и оттолкнул ее к девушке.—-Полагаю, вы с Оррином относитесь к разряду людей, способных убедить себя в правильности любых своих действий. Он шантажировал родную сестру, а потом, когда пара мелких мошенников проведала про его рэкет и обобрала его, Оррнн выследил их и заколол в шею ударом ножа для колки льда. Вероятно, этот поступок не помешал ему крепко спать в ту ночь. Вы с ним сделаны из одного теста. Эти деньги вы получили не от Лейлы, а от Стилгрейва. Спрашивается за что?
— Вы мерзавец,— вымолвила Орфамей.— Вы подлый негодяй. Как вы смеете говорить мне такие вещи?
— Кто уведомил полицию, что доктор Лагарди был знаком с Клаузеном? Лагарди был уверен, что это сделал я, но я-то этого не делал. Значит, вы. Зачем? Чтобы выкурить из убежища своего братца, не желавшего, чтобы вы вмешивались в его рэкет, о котором вы прекрасно знали. Хотелось бы мне почитать письма, которые он писал домой! Держу пари, что они очень содержательны. Я ясно представляю себе, как ваш Оррин разрабатывает это дело. Он выслеживает сестру и наконец ловит ее в кадр вместе со Стилгрейвом, а на заднем плане добрый доктор Лагарди поджидает свою долю в добыче. Зачем вы наняли меня?
— Я почти ничего не знала,— спокойно ответила Орфамей.
Она вытерла платком глаза, убрала его в сумку и собралась уходить.
— Оррин никогда не упоминал в письмах имен. Я даже не знала, что он лишился этих снимков. Мне было известно только, что он их сделал и что они представляют большую ценность. И я приехала, чтобы проверить,-
— Что проверить?
— Что Оррин не обманывает меня. Иногда он был способен на подлые поступки. Он мог забрать все деньги себе.
— Зачем он звонил вам позавчера?
— Он был испуган, ведь доктор Лагарди был недоволен им. Снимков у Оррина уже не было, они находились у кого-то другого. У кого именно, он точно не знал.