— Теперь мне немножко поздно краснеть, — сказала она, так и не пытаясь это сделать. — Но что вы делаете в моей комнате?

— Если вы помните, вы крикнули, чтобы я вошел.

— Верно, — призналась она, кивнув головой. — Значит, вина моя.

— Нет! — воскликнул я в порыве великодушия. — Моя! Если бы я пришел на полчаса раньше, я мог бы вам потереть спину.

— Во всяком случае не раньше, чем вы представитесь, — объявила она. — Я не хотела бы показаться нелюбезной, но вы... что-нибудь продаете?

В этот момент я услышал в вестибюле торопливые, решительные шаги, и прежде чем я успел ответить, дверь распахнулась, и в ней появился атлет, кричавший:

— Я в отчаянии, что опоздал, крошка! Я... — Заметив меня, он замолчал. Воцарилось молчание, за которое я успел отметить, что добряк — минимум метр восемьдесят пять сантиметров и должен весить не менее девяноста килограммов. И одни мускулы. Его пепельные, выгоревшие на солнце волосы были коротко подстрижены и нахально вились. Лицо было тяжелое, голубые глаза скрывались в жирных складках от слишком надутых щек. Тонкие и жесткие губы презрительно сжались, что, впрочем, казалось их обычным выражением. На нем была спортивная куртка, велюровые брюки, его ультраплоские часы с толстой цепочкой, обхватывающей волосатую руку, по-видимому, были из платины.

— Черт возьми! Что здесь происходит? — прорычал он, как только обрел дар речи.

— Все очень просто, — заметила брюнеточка без всякого смущения. — Нет нужды нервничать, Джонни, а то у тебя поднимется давление или случится нервная депрессия. Когда позвонили в дверь, я решила, что это ты, крикнула, чтобы вошли, и, все еще уверенная, что это ты, попросила застегнуть мне лифчик. Откуда я могла знать, что это он, — она сделала жест в мою сторону, — а не ты? Я не могла предположить, что ошибаюсь. Я абсолютно не стремилась к тому, чтобы именно он застегивал мне лифчик!

— Да, действительно, откуда было знать? — оправдывался я.

Силач бросил на меня взгляд, в котором я, без особого дара ясновидения, мог предугадать свою участь. Диким голосом он зарычал:

— Прежде всего —кто этот тип?

— Но, дорогой, это... — Она с секунду смотрела на меня, затем, охваченная беспричинным смехом, сказала: — Я ничего об этом не знаю! Мне известно только, что его послал Комитет недели добрых дел!

Смех сотрясал ее тело. Никакой лифчик не смог бы выдержать такого напряжения.

— Очень смешно, — проворчал силач. — Будет еще забавнее, когда я дам ему в морду! — Он направился ко мне с угрожающим видом: — Ну, сволочь, так кто же ты?

— Лейтенант Виллер, я состою в Службе шерифа, — хладнокровно ответил я. — А вы?

— Полицейский? — пробормотал он, недоверчиво глядя на меня.

— А что, я похож на скаута? — спросил я.

Вдруг красотка перестала смеяться и заинтересованно посмотрела па меня.

— Может быть, лучше представить вас друг другу, — сказала она. — Лейтенант Виллер, вот Джонни Крейстал, один из моих друзей.

— Каждый может ошибиться, — галантно заметил я. — Думаю, что парень — ваша единственная ошибка. Не так ли?

— Полицейский или нет, — пролаял Крейстал, — почему, черт возьми, вы застегиваете лифчик моей приятельнице?

— Шериф решил улучшить отношения полиции с публикой, и именно меня он послал подготовить для этого почву. .. Бросьте изображать сторожевую собаку, Крейстал, — мрачно добавил я.

Успокаивающим тоном вмешалась брюнетка:

— Лейтенант пришел сюда, конечно, не без причины, Джонни. А что если мы дадим ему высказаться?

— Я надеюсь, что у него веская причина, — ответил гигант.

Игнорируя его присутствие, я повернулся к девушке и спросил:

— Здесь жила Нина Росс, не так ли?

— Она живет здесь и сейчас, — улыбнулась она в ответ.

— Увы, нет! Нина Росс была убита сегодня на рассвете.

Она переглянулась с Крейсталом, и тот загремел снова:

— Это не полицейский! Это сумасшедший! Он, должно быть, убежал из клиники!

— Замолчи, Джонни, — приказала девица дрожащим голосом.

Темными глазами она мгновение смотрела на меня.

-— Мне кажется, лейтенант, здесь ужасное недоразумение.

— В самом деле? — спросил я с интересом. — И что же заставляет вас так думать?

— Нина Росс — это я! — ответила она.

 Глава третья

Служащий морга, Чарли Кетц, будучи больше не в силах выносить компанию своих клиентов, с которыми ему приходилось иметь дело по роду его работы, впал в депрессию. И его заменили.

Новый служащий, Берни Хольт, был коротеньким и жирным типом. Он улыбался всем и при любых обстоятельствах, имел вид жизнерадостного и услужливого человека и по-своему был усерднее своего предшественника Чарли Кетца.

Он появился со своей вечной улыбкой на губах, энергично потирая руки. С довольным видом, будто у него прекрасная работа и вокруг все замечательно, он звонко произнес:

— Счастлив снова видеть вас, лейтенант!

— Привет, Берни, — ответил я без особого энтузиазма. — Познакомьтесь, мисс Нина Росс...

— Берни Хольт, — растерянно представился он, обернувшись к девушке.

— Здравствуйте, господин Хольт, — сказала она с серьезным видом.

Улыбка Берни медленно стекла с его лица.

— Вы что-то путаете, лейтенант, — снисходительно заметил он. — Я только что устроил Нину Росс в одном из ящиков холодильника.

— А разве вам известно, кого вы положили в ящик? — резко возразил я. — Я надеюсь, что мисс Росс нам поможет прояснить это!

— Вы хотите сказать, что убили не ту девушку, которую надо было! — воскликнул он, и его глаза округлились.

Я услышал, как девушка судорожно икнула, и подавил в себе желание медленно удушить этого человека его же подтяжками. Он, должно быть, прочитал это зловещее намерение на моем лице, так как побледнел и на несколько секунд забыл о своей улыбке. Извиняющимся голосом он спросил:

— Я сказал глупость, лейтенант?

— Вы — кусок сала, безмозглый дурак, — прорычал я. — Заткнитесь!

Я почувствовал прикосновение нежной руки к своему локтю.

— Прошу вас, лейтенант, — вмешалась Ника Росс. — Не будем говорить об этом.

— Пойдемте, поглядим на ваши ящики, — буркнул я Берни, который так усердствовал, что чуть не растянулся, показывая нам дорогу.

Несколько минут спустя он осторожно снимал простыню с незнакомки, устремив на меня взгляд, полный уважения.

— Час назад доктор Мерфи констатировал удушение, — униженно пояснил он. — Должен ли я предупредить его, что произошла ошибка в опознании личности?

— Уж не знаю, как мне вас и благодарить, Берни. Может быть, я был должен...

— Лейтенант, — шепнула настойчиво Нина Росс.

Я повернулся к ней и заметил, что все лицо ее было покрыто испариной. Едва слышным голосом она прошептала:

— Я знаю ее. Я... это ничего, если мы выйдем отсюда? Мне кажется, если я останусь здесь еще минуту, то потеряю сознание.

— Ну конечно!

И взяв ее под руку, я помог ей выйти на воздух.

— Теперь лучше! — глубоко вздохнула она. — Возможно, это от неожиданности. Увидеть Диану в таком положении!.. Я впервые вижу труп, лейтенант. А когда дело касается человека, которого ты знала...

Я прервал ее.

— Диана?

— Да, Диана Эрнст, — уточнила она.

— Она была из семьи некоего Джемса Эрнста?

— Я ничего об этом не знаю, — ответила она задумчиво. — Мне кажется, она как-то говорила о своем дяде Джемсе. Возможно, что это тот самый человек.

— Она одна из ваших подруг?

Она кивнула.

— Я познакомилась с ней примерно год назад, она позировала мне... Я — художница по костюмам, модельер, — сказала она в ответ на мой вопросительный взгляд. •— Диана была профессиональной моделью. Хорошей моделью. Она часто позировала мне, и мы подружились. Я не могу поверить в то, что она умерла, — прибавила она прерывающимся голосом.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Должно быть, месяца два тому назад.

Она нахмурила брови, стараясь сосредоточиться.