— Можем ли мы на него взглянуть, доктор? — спросил я устало. — О прессе мы подумаем позже.

Он яростно закусил ноготь на мизинце и без всякой охоты поднялся со своего кресла.

— Я провожу вас на место.

Из его кабинета был выход в ту часть парка, которая граничила с улицей и отделялась от нее высокой стеной. Лента великолепного газона шириной около шести метров, протянулась вдоль стены. Затем мы оказались в непроходимой чаще, где вырисовывался силуэт сторожа в черной униформе.

— Вы мелеете заняться своими обычными делами, Данверс, — сказал ему доктор. — Полиция прибыла.

Сторож по-военному приветствовал его, прежде чем направиться к главному зданию. Мейбери углубился в подлесок, я последовал за ним, отмечая про себя неудачно выбранный день, чтобы надеть свой новый костюм. Сзади меня Пол ник прокладывал себе путь через колючий кустарник, он комментировал это непечатными словами. Вдруг, без всякого предупреждения доктор остановился, и я чуть не упал на него.

— Это здесь, лейтенант, — заявил он дрожащим голосом.

У ног Мейбери я увидел труп женщины, труп хорошо сложенной, молодой и совершенно обнаженной женщины; рукоятка ножа торчала между ее маленьких грудей. И именно тогда я стал страшно икать: голова женщины была полностью покрыта белой шерстью. Чудовищная голова с дьявольским выражением кошачьей мордочки. Казалось, глаза ее мечут адский огонь.

— Черт возьми! — хрипло воскликнул Полник. — Кошка? На кого же она похожа?

Наконец я пришел в себя. На девушке, конечно, была маска. Очень топкая! Но лейтенант Виллер от этого не растеряется! Я видел горы трупов.

Я встал на колени и осторожно снял резиновую маску. Лицо, показавшееся из-под маски, было лицом двадцатилетней девушки, ее светлые коротко подстриженные волосы напоминали что-то вроде каски. Она должна была быть хорошенькой, но от выражения ужаса в ее остекленевших глазах оставалось впечатление чего-то омерзительного. Я поднялся и повернулся к Мейбери:

— Вы знаете ее?

— Это Нина Росс, — ответил он без всякого удивления.

— Вам было известно это еще до моего прихода? — удивился я. — Мне казалось, доктор, вы говорили, что ни до чего не дотрагивались! У вас дар ясновидения? Вы угадали чье-то лицо даже через маску, не взглянув на него?

— У меня не было необходимости глядеть на лицо, чтобы узнать, кто это, — уверенно ответил он. — Мне было достаточно вот этого!

Он показал пальцем на внутреннюю сторону правой ляжки девушки. Я снова должен был встать на колени. Наконец я различил, сразу же над коленом, ряд белых точек, похожих на следы от укуса. Пока я поднимался, Мейбери опередил вопрос, который я собирался ему задать.

— Это клеймо, — просто сказал он.

— Простите, что вы хотите сказать? — перебил Полник, опередив мой вопрос.

— Если это не составит для вас неудобства, лейтенант, я предпочел бы рассказать все в хронологическом порядке,— ответил врач, вытирая лоб белым шелковым платком.— Угодно ли вам пройти в мой кабинет?

— Согласен, — ответил я без особого энтузиазма. — Полник, идите к воротам, с минуты на минуту может прибыть доктор Мерфи. Вы проводите его сюда. Когда он закончит дела, вы найдете меня в кабинете доктора Мейбери.

— Хорошо, лейтенант. — Он сморщил узкую полоску кожи, которая служила ему лбом, и добавил: — Разве я был неправ? Разве мы не в нормальном и обычном месте?

— Если так, — убежденно сказал я, — то я приглашаю вас поселиться вместе со мной в диснеевском городке.

— Это было бы колоссально! — воскликнул он с грустной улыбкой. — Была бы возможность пожить в замке Спящей Красавицы и целый день кататься в маленьком электрическом поезде. Что вы об этом скажете?

— Я нахожу это довольно соблазнительным, — уверил я его, старательно избегая взгляда Мейбери.

Когда пять минут спустя мы оказались в кабинете Мейбери, последний бросился в свое кресло с озабоченным видом и принялся грызть ноготь на мизинце, стараясь, видимо, сосредоточиться. Я спросил его:

— Кто обнаружил труп, доктор?

— Один из садовников. Разумеется, случайно. Уже давно не подстригали все эти кусты.

— В котором часу это было?

— Без четверти десять.

— Значит, охрана вашего заведения так ненадежна, что больной может исчезнуть в десять часов утра и никто этого не заметит? — поразился я. — Это невероятно!

— Нина Росс не была нашей больной, — поспешил уточнить Мейбери.

— Тогда откуда вы ее знаете?

Он закусил мизинец и объяснил мне:

— Она была нашей клиенткой, но покинула нас уже неделю тому назад.

— Ворота ночью заперты?

— Само собой разумеется! — подтвердил он с видом шокированного человека. — И они охраняются двадцать четыре часа в сутки.

— Жертва не была госпитализирована у вас, значит, она пришла в сад не из вашего здания, когда ее убили в кустах. Она вошла не в ворота, так как ворота вечером заперты, и во всяком случае сторож увидел бы, как она прошла. Тогда как же она вошла, доктор? Что вы думаете по этому поводу? Может быть, вы думаете, что она пришла с улицы и всю одежду ей заменяла маска, изображавшая кошку, и кинжал. .. Может быть, она просто перепрыгнула двухметровую стену, чтобы попасть в ваш парк?

— Я так же, как и вы, лейтенант, не могу этого объяснить, — запротестовал он, закручивая усы. — Но, может быть, она была мертва уже раньше?!

— Как это? — проворчал я. — Кто-то перепрыгнул стену, держа труп этой девицы в руках? Этого никто не видел со времен Эрола Флинна. — Я зажег сигарету и минуту смотрел, как доктор нервно барабанил по своему рабочему столу. — Расскажите-ка мне все, что вы знаете о Нине Росс.

— Она приехала к нам два месяца тому назад, — поспешно начал он. — Была у нас семь недель. Потом уехала.

— Чем она страдала?

— Нс знаю, — признался он.

Видя, что я удивлен, он пожал плечами и продолжал:

— За такой короткий срок я не имел возможности поставить диагноз. Я подозревал, что это один из случаев паранойи; в том смысле, какой подразумевается у Крейплина. Разумеется, вы читали Крейплина, лейтенант?

— Исключительно по-японски, — заметил я.

— Извините, я сказал не подумав...

Его нижняя губа, нежно-женственная, задрожала. Одно мгновение мне казалось, что он сейчас зарыдает. Однако он взял себя в руки и продолжал:

— Крейплин видит в паранойе скрытое развитие постоянной галлюцинаторной системы, не имеющей под собой почвы, но галлюцинации эти не действуют на все прочее в организме.

— В общем, можно сказать, что параноик по Крейп-лину, исключая галлюцинации, вполне нормальный человек.

— Совершенно точно, лейтенант, — подтвердил Мейбери, кивком головы ободряя меня продвигаться по дорогам эрудиции.

— И каково же было галлюцинативное сумасшествие Нины Росс?

— Ей казалось, что она одержима, — ответил врач.

— Демоном?

— Скорее, ведьмой. Нина Росс твердо верила, что ее душа и тело находятся под властью колдуньи, которая однажды явилась ей в виде большой белой кошки...

— Отсюда и маска?

— По-видимому. Но до этого утра я никогда не видел эту маску. Нина Росс утверждала, что колдунья овладела ею за несколько месяцев до того, как она приехала в больницу, и вынуждала делать ее всякие ужасные вещи. Она заставляла ее, например, участвовать в шабашах или присутствовать на черных мессах, которые потом переходили в оргии, и так далее. Больная думала, что я в состоянии заклинаниями освободить ее от власти ведьмы. Не забывайте, — добавил он с нервной гримасой, — что если оставить в стороне эту одержимость, то Нина Росс была абсолютно нормальным человеком. Возможно, что на анализ и психотерапию этого случая я истратил времени больше, чем должен был, но это дало возможность составить внушительный документ.

Он замолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Потом продолжал:

— Как-то утром она объявила мне, что мы с ней теряем время зря. Она утверждала, что ведьма забрала над ней еще большую власть с тех пор, как она находится у нас. И поэтому она решила уехать. У меня не было возможности помешать ей, так как она приехала в больницу по своей воле. С другой стороны, я знал, что, если начну настаивать, она станет отрицать всю историю с ведьмой и ей удастся убедить всех в своем умственном равновесии. Она сделает это лучше, чем мог бы сделать я.