— Ника, вам же одежда нужна?

Чувствую, что краснею, как рак. Мое тело не замерзало, а меня саму не сильно смущало, что я, вроде как, в природном костюме естественности. Возможно, потому что сама не привыкла к новой себе.

— Наверное.

— Тогда подождите немного здесь, я сейчас! — и она выбежала, оставив меня в одиночестве.

Вот тут я вспомнила, что хотела попросить не искупаться, а кое-что еще, что положено делать всем живым людям. А вот мне было всегда интересно: вампиры не живые, не дышат, а кровь пьют, значит, едят, а у них как с эти делом? Или никак, все сжигается организмом и отходов никаких? Шутки шутками, но кабинет для размышлений нашелся там же. В углу была небольшая кабинка, почти незаметная глазу. Добралась до нее едва ли не на четвереньках, простите за такие подробности, но факты вещь суровая. Кабинет, как кабинет в деревне, деревянный, но очень ухоженный. Кстати, если у кого-то возникли вопросы, как, если у меня все прикрыто пластинами, то отвечу задумчиво туманно: все нормально, как у всех. Зато с функционалом организма явно проблем никаких, что не могло не радовать. Я как раз успела вернуться на свой стул у входа, когда на пороге появилась мама Алла с тканым мешком в руках.

Она покраснела, потом улыбнулась и принялась доставать. Длинное в пол темно-синее платье, без вышивок и украшений, но с приличным вырезом. Ткань сильно выцвела, местами до голубого, а подол, так вообще стал серым, но платье не выглядело ношено, было целым. На спине и руках имелись шнурки-завязки, как на старых корсетах. Я взяла его в руки и поняла, что материал тонкая шерсть, достаточно плотная, чтобы прослужить еще не один год, явно не растянется и не порвется.

— Это платье моей бабушки, по папиной линии. Оно очень старое, но хорошее. Это единственная вещь в доме, которая вам подойдет. Я, как сами понимаете, ниже вас и свои платья вам предлагать просто глупо, но это платье хорошее, теплое.

Я только благодарно кивнула. Еще в мешке оказались шортики, видимо нижнее исподнее. И длинная рубашка, которую я сначала приняла за платье, но Вео объяснила, что у них такое одевают под платье, чтобы не кололо кожу. Я была готова ее расцеловать. Под конец из мешка достали домашние унты, по крайней мере, именно так я подумала сначала. Очень платная белая шерсть, со всех сторон была расшита красным орнаментом. В общем, перед погружением в горячую воду я была самым счастливым человеком, тьфу ты… ну не знаю я, как я называюсь… самым счастливым чебурашкой.

Сил на то чтобы помыться у меня не было совершенно, поэтому я просто попросила эту святую женщину размотать мои повязки, сполоснула лицо от слоя пыли и легла в воду. Благодать! Не смотря на состояние "не бей, оно само помрет". Женщина не стала предлагать помощь в помывке, да я бы все равно отказалась. Она просто пристроилась на тот самый стул у входа.

— Гос…

— Ника! — напомнила я.

— Ника, а могу я у вас теперь спросить?

— Что? — я напряглась и даже забыла про боль в ноге, все-таки горячая вода на открытую рану это не есть хорошо.

— Вы специально захотели умереть. Поэтому и отдали всю… сделали из Алана мага?

— Нет! Я просто хотела его спасти, а то, что он, как вы говорите, теперь маг, просто бесплатный подарок судьбы.

— Я вам не верю! Вы столько отдали незнакомому ребенку… знаете, наш лекарь сказал. Я думаю, вы должны знать… — говорила она очень неуверенно.

— Я знаю! — перебила ее я.

Повисла пауза. Не знаю, о чем думала она, возможно, я ее обидела чем-то, потому что культуры общения здесь я не знаю и задеть могу очень легко, но я думала о своем, подводила итог.

Итак, что мы имеем:

Во-первых, знание языка пришло автоматом, что происходит во всех книгах. Мой мозг переводит всю речь в русские аналоги моментально, а те, что не переводит, например, имена и так понять не сложно. Речь кажется какой-то мелодичной, певучей и старомодной, хотя возможно старинные аналоги слов просто привычнее для моего подсознания, например: воин, вместо солдата. В языке нет грубости немецкого или английского, нет фырканий французского. Мой речевой аппарат тоже явно приспособлен под этот язык, говорить слова легко и просто, никакого акцента или чего-то похожего. Зато есть странность. Я говорю вроде бы по-русски, думаю на великом и могучем, а меня понимают, хотя речь явно не славянская. Так что над языковым барьером придется еще подумать, когда будут силы.

Во-вторых: как я и предполагала этот мир определенно фэнтезийный, теперь в этом нет сомнений. И я, как любая нечисть подобных мест, владею магией и как любая лягушка-путешественница ничегошеньки об этой самой магии не знаю. Нет, принцип работы мне более-менее ясен: мыслеформа. Захоти, пожелай, правильно сформулируй задачу и делай, причем это тело прекрасно ориентируется на одних инстинктах. По большому счету с магией, как с движениями — главное уметь контролировать свое тело, а если нет, то будешь жить как все, но гимнасткой тебе не стать, как и чемпионкой в танцах. Видимо какой-то минимум я могу и без учителей, а вот дальше тупик. Чтобы научиться этим управлять хотя бы сносно нужны наставники или наставник. А где его взять? Кто возьмется учить такое чудо как я? Только если мои сородичи, но с этим проблема. Их нет. А еще меня сильно беспокоит, что я умудрилась сделать из мальчишки мага, причем я не уверена, что это ложь, а вот как я это сделала и что теперь делать, ума не приложу.

В-третьих: скоро сюда должен кто-то прибыть по мою душу, а соображалка активно шепчет, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет. Если это мои сородичи, то совсем не факт, что они примут меня с распростертыми объятьями. Как раз наоборот, могут просто прибить, потому что они меня не знают. В мире, где есть магия и вот так просто воруют детей логично и убивать. В моем мире люди убивают людей по тысячи причин, и никто из-за этого не переживает, так почему в этом ради меня должны быть исключения? А если это не сородичи, а те самые, обещанные маги, то дело пахнет не фиалками. Могут забрать на опыты, могут так же прибить, потому что явный конкурент и вообще может быть, что угодно, но мыслей о том, что мне обрадуются, почему-то среди многообразия вариантов нет. Не верю я в добродетельное общество, где все живут в мире и согласии! Не смотря на историю любви эльфа-красавца и гномы-десятой дочки.

В-четвертых: мое состояние. Оно не то, чтобы совсем, но все ж таки не очень. Меня пугает прогноз лекаря, и то с какой готовностью это восприняли все, даже маленький ребенок. С одной стороны, понятно, что в глуши единственному врачу веришь, как себе, но с другой я в этом мире пять минут, а они всю жизнь. Может они знают, что лекарю стоит верить, а у меня просто отрицание очевидного? Хотя и в моем мире районный терапевт отправит к академику в случаи, когда сам ничего сделать не может, вот и здесь меня отправляют к каким-то магам. Хотя что-то во мне противится идее, что со мной все настолько плохо. Да, слабость, да, странное состояние для здорового, особенно если вспомнить, как я себя чувствовала до встречи с теми вояками, но при всем этом я уверена, что со мной все нормально. В общем, больше вопросов, чем ответов.

Рыжая помогла мне выбраться и одеться. Раны на ноге и руке снова принялись кровоточить, но зато я была чистой и довольной. Если бы не ее помощь, я бы никогда не смогла одной рукой затянуть завязки на спине. Веорента помогла спуститься, поддерживая под здоровую руку, словно столетнюю старушку.

И только тут я поняла, что мы на постоялом дворе или в таверне, не знаю, как оно здесь называется. На первом этаже был большой зал с несколькими грубыми столами на широких квадратных ножках. Около каждого по две скамьи. Еще была большая овальная печь за чем-то вроде стойки, и там же пара столов поменьше, уставленными глиняными и деревянными мисками и подносами. За всем этим дверь на кухню. Красиво, старинно и как-то по-домашнему уютно, чувствуется женская рука.

— Это моя корчма! — гордо сказала рыжая. — И она же мой постоялый двор!