Он покачал головой, и когда не смог удержать мой взгляд, пошёл за своим кофе, беря его с подставки.

У него было много книг. Кен Фоллетт, Диана Гэблдон, Филиппа Грегори и больше. Я подошёл к новой полке перебрал несколько психологических учебников. Один конкретный, по расстройству Орина, поймал моё внимание, и мне захотелось вытащить его и пролистать, но я сдержался. Возможно, в другой день, когда нам станет комфортнее друг с другом.

Как раз когда я собирался вернуться на диван, мой взгляд поймал ассортимент цветов на нижней полке, и я отошёл назад, чтобы увидеть, на что смотрю. Это была целая полка самолётов и машин из лего, вокруг каждого транспортного средства стояли маленькие человечки или сидели внутри. Лишённый дара речи, я мог только озадаченно смотреть на что-то, что казалось неподходящим для дома взрослого мужчины.

— Э-это Рейна. Он ф-фанат лего.

Оторвав взгляд от игрушек, я развернулся, чтобы посмотреть на встревоженное лицо Орина и найти, что приемлемо сказать.

— Это… это очень круто. Мне тоже нравилось лего в его возрасте.

Было невероятно странно так говорить, будто я ссылался на какого-то воображаемого друга, который не существовал. Только на его полке стояло лего, и задокументированные случаи в новейших учебниках по психологии говорили мне, что это правда.

Уголок рта Орина приподнялся в улыбке, и он коснулся своего виска, закрывая глаз с одной стороны.

— Он, эмм… — Орин слегка рассмеялся и покачал головой, пока его лицо начинало светиться всё больше и больше. — Прости. Он прямо сейчас восторженно болтает. Это… это отвлекает.

Глядя на лего, Орин излучал радость, которой я не видел раньше. Он продолжал касаться своего лица, перемещая пальцы на глаз с той же стороны, а затем обратно к виску.

Он слышал Рейна в своей голове? Я читал, что такое может быть. Пока я в восхищении наблюдал за Орином, мне отчаянно хотелось задать вопросы. Присутствие Рейна заметно расслабляло его. Это было похоже на переключение? Или Рейн просто был рядом?

Когда Орин повернулся обратно, его улыбка осталась, но щёки раскраснелись и горели розовым цветом.

— Наверное, нам стоит немного поработать.

— Конечно, — я воспользовался отвлечением и бросил взгляд на маленькую нишу в гостиной, где возле квадратного кофейного столика стояли диван и кресло.

Мы разложили документы по проекту перед собой, положив рядом пустой блокнот, чтобы делать заметки. Орин открыл первую страницу буклета, и я увидел, что он уже выделил то, что считал важным.

— Итак, нам н-нужно для начала выбрать бизнес. Мы не можем ничего сделать, пока не знаем свою основную задачу. Есть мысли?

Полностью направив внимание на работу, Орин значительно расслабился. Его нервное заикание уменьшилось, и плечи расслабились.

— Ничего конкретного. А у тебя?

Орин покачал головой и постучал ручкой по блокноту.

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? Мы можем использовать твою работу?

— Я работаю на «Отели Оливер Стар», бухгалтером и счетоводом.

— Ну, это и-идеально, разве нет? Нам нужно было бы придумать бизнес-план, чтобы показывать его и сначала получить одобрение, чтобы заполучить цифры и показать прибыль или убыток, но теперь это не нужно. Так будет п-проще, потому что ты свой человек, верно?

В идеале, у меня были мысли использовать «Оливер Стар», когда я только услышал о проекте. На это требовалось разрешение хозяина, моего начальника, но я не видел в этом проблемы. Плюс, это подтолкнуло меня в правильном направлении. Я надеялся, что в итоге это поднимет меня к чему-нибудь более живому.

— Что на счёт тебя? Где ты работаешь? Разве нам не стоит обсудить все варианты?

Взгляд Орина опустился на блокнот, где он нарисовал звёздочку в углу.

— Я не работаю. Меня обеспечивает государственная программа по недееспособности. С-справляться с работой из-за моего ДРЛ сложно.

Я не подумал об этом.

— Оу, тогда ладно. Ты не против использовать мою работу? Мне нужно будет прояснить всё с начальником, но я не вижу в этом проблемы. Бесплатный труд для потенциального увеличения дохода. Он не откажет. Мне уже знакомы наши размеры прибыли.

Орин кивнул и начал писать «Оливер Стар» вверху страницы.

— Думаю, это умный шаг, и кто знает, может, это принесёт тебе пользу.

Я молчал, пока он создавал подразделы, основываясь на нашей программе курса. У него был очень аккуратный почерк, и он придирчиво относился к написанию в блокноте.

— Поэтому ты думаешь написать книгу? Чтобы создать своеобразную карьеру? На дому?

Он подчеркнул очередной заголовок, прежде чем положить ручку и пересесть с места на диване и опуститься на колени на пол перед столом.

— Вроде того. Мне всегда хотелось писать. Мой терапевт говорит, что изучение биографии может помочь, если… — он прервался и убрал волосы со лба, раздумывая. — Ну, полагаю, если я смогу сработаться со всеми своими альтерами, это может помочь нам найти гармонию и облегчить что-то, к чему он движется во время наших приёмов.

Орин наклонил голову, но ничего не пояснил, и из-за природы этих приёмов и того, что могло случиться с ним в детстве, я не стал спрашивать. Мы перешли обратно в рабочий режим и вместе обрисовали бизнес план, который я должен был взять с собой на работу на следующий день, чтобы показать своему начальнику.

Время пролетело, и прежде чем мы поняли, было половина седьмого, и нам пора было собираться, чтобы поехать на занятие.

— Как ты добираешься на учёбу? — спросил я. На его подъездной дорожке не было машины, и в прошлый раз я видел, как он уходит из кампуса пешком.

— Я хожу пешком.

— Хочешь ездить со мной? И я могу подвозить тебя после занятия, если хочешь. Отсюда идти довольно далеко, и я не против.

— Эмм… — Орин засунул свой учебник и бумаги в сумку, раздумывая. Это был не тяжёлый вопрос, но ему будто было трудно ответить. — К-конечно, — и его заикание тут же вернулось. Всё время, пока мы работали, этого практически не было, и ему было значительно комфортнее.

Я ободряюще улыбнулся, когда мы встали, чтобы уйти. Он надел свою сумку через плечо, и я вышел за ним из дома.

У меня дома всё было аккуратно, как и на столе на работе, но моя машина была другим случаем. Прежде чем Орин смог сесть, мне понадобилось убрать беспорядок из бумаги, контейнеров от еды на вынес, свитеров и других случайных вещей, которые за время образовали кучу на переднем сидении.

— Клянусь, я не неряха, так у меня только в машине. Это единственное место, где я даю себе свободу устроить беспорядок.

Орин покачнулся на ногах и улыбнулся.

— Всё нормально.

Как только всё оказалось на заднем сидении, мы оба сели вперёд. Дорога проходила в тишине. Орин смотрел в окно, держа сумку на полу между ног и сложив руки на коленях. Я поглядывал на него множество раз, наблюдая за сосредоточенным выражением его лица. Я никогда не знал кого-то такого болезненно робкого.

— Тебе со мной неуютно? — в тот же момент, как вопрос слетел с моих губ, я пожалел о том, что сказал так прямо.

Он отвлёкся от разглядывания природы за окном и покачал головой.

— Нет. Совсем нет. А… а тебе со мной неуютно?

— Нет, — я вздрогнул и нахмурился. — Почему ты так говоришь?

Он пожал плечами и снова посмотрел в окно.

— Б-большинство людей не хотят иметь со мной ничего общего. Я всегда был другим, но этому не было объяснений, до недавних пор. Т-так что из-за этого люди… ну, они не всегда очень добрые.

— Я не такой.

Он повернулся обратно и изучал взглядом моё лицо, пока я вёл машину. Я притворился, что не замечаю этого.

— Я вижу.

В конце концов, он повернулся назад к пейзажу, и вернулась тишина.

Возле колледжа я нашёл парковочное место, и мы оба пошли к зданию. Компания студентов, собравшихся вокруг скамейки под деревом, привлекла внимание Орина, и он наблюдал за ними, пока мы проходили мимо. Они болтали и смеялись.

— У тебя… у тебя было много друзей в школе? — спросил он, пока мы поднимались по ступенькам к входной двери.