Но летние ночи не только коротки. Они и начинаются слишком поздно.

Некоторое время я занималась сокращением нашего пребывания в подвале, рассказывая, как именно я познакомилась с Леной и как нашла Лелля. Потом рассказал о брате Димыче, с которым вместе нашла девочку Арину. Эрик в ответ рассказал, что Арина была слабо подготовлена как небесная птица, и молодые гиены накачали её спиртным и быстро выдавили из неё все силы. Когда я сказала, что Лена считает, что магическую силу Арины можно спасти, мальчик слабо улыбнулся — это я услышала по его голосу:

— Мама всегда верит до последнего.

Потом я рассказала о миротворцах.

— Как ты думаешь, если мы укажем им этот дом, где ты жил, они сумеют привести сюда свой спецназ? Не опоздают? Гие… приживалы не сбегут отсюда до их появления?

Мальчик не отвечал довольно долго. Потом вздохнул.

— Нет, это ведь не их дом. Этот дом принадлежит приживале, который приказал нас похитить. Хозяину.

— А какой он? — полюбопытствовала я. — Ну, из себя?

— Невысокого роста, толстый.

Ясно. Тот, который притворялся, что он муж Лены, и кричал на неё, когда она задержалась в нашем магазине.

— А почему они не сбегут? — И объяснила: — Не поняла связи между хозяином и их желанием убежать, чтобы их не нашли миротворцы.

— Он купил этот дом, — кивая наверх, сказал мальчик. — Они не посмеют уйти отсюда, пока он не разрешит.

— Но ведь для них ситуация чрезвычайная!

— Они слушаются только его. И, если что-то случится, отвечать будут они, а не он.

Не совсем всё же поняла: дом-то останется записанным на хозяина. Если только…

— А на кого записан дом? Хозяин его купил, но…

— На моего отца, — ответил Эрик и снова вздохнул. — Здесь он главный.

Главный — это черноволосый, как я поняла…

До меня доходило плохо и медленно. Толстый хозяин купил дом и поселил в нём черноволосого… Черноволосый гиена — отец Эрика?!

Вот какие заморочки похищения имели в виду миротворцы!

Одиннадцатая глава

Я просто-напросто пялилась на мальчика и аж слышала, как жернова моего понимания со скрипом проворачиваются в мозгах.

«Черноволосая гиена — его отец?!» — снова и снова повторяла я мысленно.

Зато теперь всё стало на места! Успокоившись после жуткого открытия, поняла, почему сумел от похитителей сбежать Лелль, но не смогла Лена. Она наверняка надеялась уговорить отца Эрика вернуть их на родину. А может, её шантажировали сыном, в первую очередь спрятав его подальше.

Жутко хотелось спросить Эрика, кем изначально был его отец — гиеной-приживалой или небесной птицей. Представляя себе по памяти его внешность, согласилась с собой, что приживала довольно симпатичен в человеческой оболочке. А в том мире?.. Был ли он симпатичен для небесной птицы Лены? Но, вспомнив, как черноволосый ударил мальчика, решила, что для мальчика новое воспоминание об отце будет болезненным. А для себя опять посчитала, что отец Эрика до недавнего времени всё же был небесной птицей. Как-то трудно было представить себе, чтобы ангел Лена могла полюбить приживалу. Категорически!..

Зато родился новый вопрос, который меня давно мучил.

— Эрик, — шёпотом позвала я. — А как ты живёшь здесь, где все чего-то хотят?

Мальчик помолчал немного, а потом в полутьме кивнул.

— Я понял. Нас учат закрываться. Правда, у меня не всегда получается. Ну, если кто-то рядом очень хочет.

Теперь с минуту молчала я, усваивая и разгадывая ответ. «Если кто-то рядом». Кажется, учусь на ходу понимать недомолвки Эрика в контексте того, что уже сама знаю. Мальчик, вероятно, имеет в виду молодых гиен, которые втихаря от взрослых постоянно пытаются использовать его силу для развлечения.

Посмотрев на входную дверь подвала, так и оставленную полуоткрытой, я заметила, что свет проникает к нам уже еле видным, с трудом улавливаемым. Ещё полчаса, а потом можно будет встать и оценить обстановку для побега.

— Если ты закрываешься, как ты уловил моё желание избавиться от крыс?

Вопрос был не из тех пустышек, что должен потянуть время. Ответ на него меня искренне интересовал.

Эрик вздохнул.

— Я не совсем умею… — Он запнулся, кажется, подбирая слова выразить свои мысли. — Когда стану взрослым, я буду более чётко видеть. А пока я вижу желания не очень чётко. До меня будто кто-то дотрагивается — я оглядываюсь и чувствую, кому нужна помощь или просто… — Он снова замолчал. — Есть желания необходимости — так называет это моя мама. Кому-то нужен хлеб. Кому-то — место, где он сможет поспать. А кому-то нужна рука, чтобы вытащить его из плохого места. — Он повернул ко мне голову — это я смутно уловила, но лица мальчика не разглядела. — Так говорит моя мама. Это чистые желания, и у них есть… логика. Ну, это как… если ты проголодался, ты желаешь есть. Это логично.

— Я понимаю, — задумчиво сказала я.

— Эти желания выполнять легко, потому что надо всего лишь подтолкнуть действительность по нужной логике развития.

Он снова замолчал, явно пытаясь придумать объяснение так, чтобы я поняла и дальнейшее. А мне… Мне стало страшно. Я представила, что маленький мальчик меняет пространство и время по одному ему понятной логике, чтобы выполнить желание другого живого существа. Зато теперь мне стало понятно, почему я пошла к Наталье. Это Лелль и Лена довели до логического конца моё смутное желание пойти к белой ведьме.

— Желание оказаться в безопасности — это чистое желание, — наконец сказал Эрик. — Оно логично. Ты попала в ловушку, и тебе страшно. Я увидел чистое желание, даже будучи закрытым. Я ведь вижу их все. Мама сказала, что я сильный. Но она ошибается. Я слабый. Не могу противостоять чёрным желаниям.

— А что для тебя чёрное желание? — вырвалось у меня, о чём я тут же пожалела.

Эрик притих, время от времени тихонько вздыхая.

— У чёрных желаний несколько характеристик, — сказал Эрик, и я замерла от неожиданности: в темноте мальчика не видно, зато его голос прозвучал отчётливо, и в нём так же отчётливо я расслышала голос Лены, которая терпеливо обучала маленькую небесную птицу. — Во-первых, такие желания лишние. А из этого следует, что они вносят хаос в структуры пространства. Ведь чёрные желания противостоят логике. И, если их выполнять, приходится ломать пространство. А для этого нужно много сил. — Эрик помолчал и с внезапной горечью закончил: — А если сильно противодействовать пространству, оно ответит — сломает небесную птицу и превратит её в приживалу.

Я помнила, что рядом со мной сидит мальчик лет десяти-двенадцати. А слышала голос смятенной души, которую ради наживы калечит собственный отец. Но, и ругая себя за излишнее любопытство, я уточнила:

— То есть небесная птица может стать приживалой не потому, что тратит силы?

— Когда у небесной птицы мало сил, пространству легко сломать её, — будто пожал плечами в темноте мальчик. — Так что это одно и то же.

Неожиданно я увидела картинку из недавнего, всегда два дня назад прошлого: черноволосый гиена забрасывает Эрика, пьяного, хохочущего, в машину и бросает молодым приживалам: «Как что? Выбросить!» А потом эхом отдалась в памяти звонкая пощёчина… Брр… Нет, или я такая тупая, что мне трудно это понять, или что-то со мной не так, но сочувствия у меня черноволосый гиена не вызывает и никогда не вызовет… Впрочем, это ещё мягко сказано. Буду драться, кусаться, но мальчика ему не отдам.

Мимоходом подумалось: а что сейчас делается там, где свет и тепло, где уютно и безопасно? Мама, наверное, распереживалась. Надо было Димычу сказать, чтобы он наврал нашим родителям с три короба, что я, например, решила остаться у Аделии — типа, она меня пригласила с ночевой… Интересно, ищут ли меня миротворцы?..

— Почему так темно? — прошептал Эрик, прижимаясь ко мне.

Я очнулась от беспорядочно бегущих друг за другом размышлений.

В подвале и в самом деле было темно. Даже не так — сюда будто вполз кромешный, беспроглядный мрак. И я испугалась жутко. Вкупе с неожиданным ядом на когтях приживал необычная тьма показалась тоже проявлением неизвестных мне особенностей гиен… Но, как мы ни таили дыхание, ничего больше не происходило. И я решилась. Тихо, но спокойно сказала Эрику: