Калвин оставалась в тенях, сердце колотилось. Зловещий корабль мог принадлежать только Самису, его весла двигались в воде от силы чар. Хотя ночной воздух был все еще теплым, Калвин стиснула зубы, чтобы они не стучали. Он догнал их? Ей было плохо, только доски «Перокрыла» за спиной не давали съехать в отчаянии на палубу.

«Будь сильной», — говорила она себе. То, что Самис тут, не означало, что он прибыл за ними. Сила огня была важной, и Самис хотел бы ее изучить как можно скорее. Потому и они сюда прибыли. Это было просто совпадением. Но, пока она спорила с собой, ее охватили сомнения. А если Самис услышал в Калисонсе о ведьме в желтом одеянии, что заморозила язык парня у пристани? Он бы понял от сестер, что Дэрроу забрал одну из жриц с собой и сбежал из Антариса. Дэрроу и Тонно говорили со старыми моряками в гавани, спрашивая, как добраться до Митатеса. Если Самис стал бы спрашивать, он бы легко узнал их планы.

Это была ее вина. Он был тут из-за нее.

Не думая, она поспешила в каюту и нашла промасленный мешок, где Занни хранил хлеб. Она вытряхнула хлеб и крошки, запихала одежду из шкафчика Занни туда. Через пару мгновений она спустилась в воду, держала мешок над водой и поплыла как можно быстрее к берегу.

Дорога в Митатес — единственная из порта — была у реки, напоминала две широкие ленты, одна черная, а другая серебряная, они обвивали долину бок о бок. Калвин пыталась бежать, но земля словно шевелилась под ногами. После моря она не могла идти по земле. Она стала спотыкаться о штаны, шапка, которой она скрывала косы, падала на глаза. Она проклинала колледжи за то, что они не пускали девушек, проклинала дорогу, что не была ровной, и заставляла себя идти медленнее.

Путь был кошмаром, она шла по долине, выжженной от проверки оружия колледжами. Пепел поднимался от ветра, черные деревья извивались над каменистой землей, словно призраки с предупреждением.

Почти на рассвете она добралась до конца дороги. Она увидела черные шпили и тонкие башни, поднявшиеся, как лес, у берега реки, она повернула и увидела весь Митатес: двенадцать колледжей с колоколами и шпилями были из того же темного камня, узкие улицы вились между ними. Выглядело как Антарис, но он был из серого камня, а не черного. Она задержала дыхание.

Вокруг города не было защитной стены. Солнце поднималось, она шла по городу, и никто не прогонял ее. Но потом она увидела, что колледжи разделяли место на двенадцать маленьких деревень, сжавшихся рядом, у каждой была своя высокая стена. Улицы рано утром были почти пустыми, пара хмурых студентов спешила в их форме, у каждого был свой цвет колледжа, женщина с уставшим видом шла с корзинкой в одной руке и ребенком в другой. Тут не было открытых площадей, рынков, домов вдоль улиц. Казалось, колледжи были островами, отделенными друг от друга, улицы, словно реки, разделяли их. В стенах было много железных ворот, Калвин видела за ними зеленые дворы или каменные ступени, ведущие наверх.

Она не знала, как найти остальных и предупредить. Дэрроу говорил, что Митатес размером с Антарис, и она думала, что он и выглядеть будет схоже. Она ждала увидеть друзей, столовую или двор — место, где собирались вместе люди. Но тут ничего такого не было. Дэрроу и остальные были где-то за высокими стенами, и был лишь один способ найти их — войти в колледжи по очереди. Она нервно убрала косы под шапку, дернула ближайшие железные врата. Они были заперты, как вторые и третьи. На вратах был вырезан зверь или герб, орел, рыба, колосья, символ колледжа. На четвертых вратах была яростного вида пчела, и она надеялась, что это хороший знак. И врата открылись.

Калвин прошла из сонной тишины улиц в мир грохота. Гул взволнованного разговора разносился среди стен, студенты спешили между залами на лекции, колокола звенели, отмечая следующую часть дня. Крики и шаги разносились среди стен, покрытых плющом, издалека донесся приглушенный взрыв и громкие вопли. Весь шум происходил за высокими стенами, а не на улицах и площадях, словно город вывернули наизнанку. Калвин всегда было не по себе в толпе, она опустила голову, поправила шапку на глазах, но никто ее не заметил.

Скоро она узнала, что, пока решительно двигалась и держалась теней, никто на нее не смотрел. Она шагала по людным дворам, галереям и коридорам, но не видела друзей.

К вечеру она обыскала четыре колледжа безуспешно, с растущей тревогой.

Самис точно уже был в Митатесе, а она устала и была голодна, бросила корабль без охраны, и все могло быть зря.

Она оказалась у широкой реки, что пересекала центр города, по краям были зеленые берега. Деревья раскинули ветви над травой, и она опустилась под одним из них. Солнце бросало тени на узкие улицы между колледжами, хотя берега еще были золотыми от света. Может, ей стоило вернуться в порт, она все еще разглядывала прохожих, но теперь боялась увидеть Самиса, надеялась увидеть друзей.

Вдруг ее испугали крики с другой стороны реки. Приближалась странная процессия: группа студентов бежала, вопя, некоторые с палками, другие махали шапками. Калвин смотрела, но не видела, что в центре парада. А потом что-то отделилось от толпы и пошло по мосту, двигаясь быстро, но неуверенно, она различила голову мальчика, где-то на год младше нее, с грязными каштановыми волосами, что виднелись под его красной шапкой, он сосредоточенно хмурился, двигаясь по воздуху, хоть и близко к земле. Его тело скрывал мост. Другие студенты остались на дальней стороне реки, махали палками и шапками, некоторые заскучали и перестали гнаться.

— Комендантский час близко! — услышала Калвин одного из них, он ушел.

Студент приближался, вдруг он пересек мост, его стало видно, и Калвин поняла, что он не летел, а сидел на странном сооружении с тремя колесами, яростно двигал ногами и тянул за собой телегу с хворостом. Она едва успела рассмотреть его, мальчик потерял управление. Переднее колесо содрогнулось и повернуло, набрало скорость, катясь по склону. Калвин охнула и вскочила на ноги, думая, что мальчик и его творение упадут в реку. С отчаянным рывком он бросил вес в сторону, и машина врезалась в ствол дерева, сбросила мальчика на землю, как куклу. Хворост высыпался на траву. Одно заднее колесо медленно крутилось в воздухе.

Калвин поспешила к неподвижному мальчику. Его глаза были открыты, он сонно моргал.

— Похоже, руль соскочил, — сказал он и сел.

— Ты ранен? — крикнула Калвин.

— Хм, — он задумался. — Не думаю, — он коснулся лица. — Но я потерял линзы, — он начал ощупывать траву.

Калвин заметила что-то сияющее в траве в стороне: два круглых кусочка стекла, которых удерживала вместе проволока, и две длинные проволоки торчали по краям.

— Ты это ищешь?

— О, спасибо, — мальчик надел их на веснушчатый нос, длинные дужки оказались на ушах. Голубые глаза серьезно моргнули за стеклом. Но он тревожился из-за машины, он мрачно склонился над ней, осматривая значительный ущерб. Переднее колесо согнулось почти пополам, кусок разорванной цепи лежал на траве. — Я знал, что цепь не выдержит. Как мне вернуть его в колледж? — он тряхнул грязными волосами и поправил линзы на носу в отчаянии. — Посмотри на это колесо.

— Я могу помочь, — сказала Калвин, но вдруг задрожала. Может, от страха из-за столкновения, но ей захотелось присесть под деревьями. Ее пальцы покалывало, словно она собиралась упасть в обморок. Она встряхнулась и поправила телегу.

— Меня, кстати, зовут Траут, — мальчик протянул руку, она была грязной, в следах ожогов и шрамов от мелких ран, на пальце была повязка. Казалось, и его одежду давно не стирали: его штаны были в масле, на рубашке были непонятные пятна, и он, казалось, использовал шапку, как тряпку.

— Я Кал… — Калвин поздно вспомнила, что изображала мальчика. — Кэл, — твердо сказала она. Они с Траутом подняли машину и нагрузили хворост в телегу, хотя ладони Калвин все еще дрожали. Она не ела весь день. Она вдруг понадеялась, что Траут даст ей немного еды и укрытие на ночь. Они покатили сооружение на его единственном целом колесе, толкая его по мосту.