В. Кашкари: Все лучшие годы коротки, как и все счастливые жизни.

Из книги «Устная история. Последнее Великое Восстание»

8. Принц Тит VII:

Утром в день государственных похорон мне сообщили, что атланты передали нам мисс Арамию Тиберий. После обеда я приказал привести ее ко мне вместе с Алектом и леди Калистой.

За короткое время, прошедшее с низвержения Лиходея, Алект превратился в старика: плечи его ссутулились, на лице застыло выражение вечного замешательства. Леди Калиста, похоже, утратила все свое изящество, за кое ею восхищались — передо мной в реверансе присела дерганая женщина. Арамия же казалась до ужаса испуганной.

Сначала я обратился к ней:

— Вижу, вы целы и невредимы, мисс Тиберий.

Ей хватило ума промолчать.

— Ваше высочество, почему мне не позволили присутствовать на похоронах дочери? — вмешалась леди Калиста. — И почему, в самом деле, вы ни словом не упомянули меня в докладе о том, как был повержен Лиходей? Моя дочь была великой героиней своего поколения. И вы заставили народ поверить, будто ее родители — те голодранцы из Консерватории?

Я не сводил с нее глаз, пока она не занервничала, после чего вновь присела в реверансе.

— Приношу извинения за эту вспышку. Пожалуйста, простите меня, сир.

— Мисс Сибурн не была вашей дочерью, — сообщил я ей.

— Возможно, я не вырастила ее, но дала ей жизнь. Моя кровь течет в ее жилах, а также кровь барона Уинтервейла, величайшего героя моего поколения.

— Барон Уинтервейл предал мою мать.

— Нет, этого не может быть.

— Поинтересуйтесь у его вдовы, если она снизойдет до встречи с вами. Что же до вашего родства с одним из храбрейших магов, которого когда-либо знал этот мир…

Для анализа крови все уже было готово. Я поднял мензурку:

— Sanguis densior aqua.

Прозрачная жидкость стала желеобразной и слегка помутнела.

— Мне нужно по капле крови от вас и мисс Тиберий.

Они заколебались. Мисс Тиберий уколола палец первой и выдавила каплю крови. Та упала в желеобразную массу, как галька в воду, достигнув дна мензурки с отчетливым стуком.

Наконец и леди Калиста повиновалась.

Я покачал мензурку в воздухе.

— Если вы не состоите в родстве, реакции не будет.

Капли крови, точно два крошечных шарика, перекатывались по дну. А затем их, подобно магнитам, повлекло друг к другу, пока они не соединились в единый овал.

— Я бы сказал, весьма близкое родство.

— Это… этого не может быть. Наверное, чистое совпадение, и мы дальние родственницы.

Не сказав ни слова, я проделал еще один анализ, на сей раз использовав собственную кровь и кровь Алекта. Две наших капли также потянулись друг к другу, но вместо того, чтобы слиться, образовали нечто вроде гантели.

— Он мой двоюродный дед. А ваше родство гораздо ближе, чем наше.

— Нет, — промямлила леди Калиста. — Нет.

И рухнула в кресло.

Мисс Тиберий стояла совершенно неподвижно, не сводя глаз с матери, женщины, ради любви которой пошла на измену.

Я мог сто раз повторить ей, что не стоит и пытаться добиться одобрения леди Калисты: та смотрела свысока на всех, кто ее любил. Лишь барон Уинтервейл заслужил ее преданность — человек, думавший только о себе и бравший желаемое, ничего не отдавая взамен.

Ранее я собирался настаивать на особо суровом наказании для мисс Тиберий. Но теперь понимал: нет кары страшнее равнодушия — в действительности даже отвращение — матери, узнавшей, что они все же родственницы.

— Каждый из вас может быть обвинен в государственной измене. Однако я предложил высшему совету менее жестокий план действий. Как у всех коллаборационистов, у вас будет возможность покаяться и просить о помиловании. Расскажите о ваших отношениях с Атлантидой во всех подробностях и, скорее всего, будете прощены. Скроете что-нибудь… — Я не стал договаривать. — Пока же я буду искать поддержки совета в лишении Алекта королевских регалий и привилегий. Вы трое должны собрать вещи и покинуть Цитадель в течение двадцати четырех часов.

— Но… но… что нам делать? Куда деваться? — воскликнул Алект.

— Я бы мог конфисковать ваше личное имущество, но не стану. Так что у вас будет предостаточно средств, чтобы найти место для жизни. Полагаю, то же касается и леди Калисты.

— Но разве мы не можем получить толику снисхождения? — начал умолять Алект. — В конце концов, мы же ваша семья.

— Вы просите о снисхождении, глядя мне в лицо? Возможно, вы хотите увидеть мою менее снисходительную сторону?

Он задрожал:

— Нет, сир. Благодарю, сир.

— Хорошо. Очень надеюсь никогда больше никого из вас не увидеть. А теперь убирайтесь.

Пока они, еле волоча ноги, шли к дверям, я кое-что припомнил.

— Кстати, леди Калиста, за день до встречи с Лиходеем мисс Сибурн поняла, что вы с ней не родственницы, поскольку ее кровь не откликнулась на кровный круг, который вы установили в Сахаре. Должен сказать, я еще не видел ее более счастливой.

Из книги «Устная история. Последнее Великое Восстание»

9. Широкая общественность и не ведала, что наследники дома Элберон всегда владели кровной магией.

Большинство магов Державы знакомы с историей появления на их земле народа сихар, всюду гонимого и отчаянно ищущего безопасное убежище. Но в учебниках не пишут о том, что сихары в благодарность подарили Гесперии Величественной самый ценный свой справочник по магии крови, а также поделились секретным умением создавать изгиб в пространстве — тайной, которую сихары позже утратили, но дом Элберона сохранил.

Из «Хронологии Последнего Великого Восстания»

10. Иоланта Сибурн:

В ночь перед государственными похоронами мы с принцем отправились в квартиру моего опекуна в Париже. Прошло всего четыре дня с тех пор, как они с учителем Хейвудом сели пить чай и были прерваны сигналом кулона, что выдал мое внезапное перемещение на тысячи верст.

На столе в salle de séjour по-прежнему стоял чайный сервиз. Увидев это… [Пауза.] Извините. Увидев это, я расплакалась.

Мы прошли в спальню опекуна и собрали его вещи. Их было крайне мало — ведь мы освободили его из круга страха в отеле «Кларидж» совсем недавно. И все было новым, купленным в расчете на долгое пребывание в Париже.

Когда мы вошли в смежную спальню, боюсь, я опять не сдержала слез. Я видела ее, когда мы с принцем покупали учителю квартиру, но он передвинул мебель и переклеил обои, в попытке сделать комнату более похожей на наш дом в Консерватории.

[Пауза.]

Я присела на кровать, пока его высочество обходил остальные комнаты. Он позвал меня из кабинета, обнаружив спрятанное послание. Учитель Хейвуд написал, что очень ждет моего приезда в Париж, чтобы провести время вместе в безопасности и анонимности. Но на случай, если с ним что-нибудь стрясется, он передавал мне заклинание, необходимое для снятия чар неповторимости, которые он наложил на меня в детстве.

Чтобы я использовала его, когда настанет мирное время, и я захочу увековечить моменты своей жизни, как все остальные.

Не уверена, что мирное время уже наступило, но, прежде чем я прикрылась вымышленным именем, среди прочего мы с его высочеством решили снять чары неповторимости, дабы я действительно жила как можно более нормальной жизнью. Именно этого хотел бы учитель Хейвуд.

Иногда я смотрю на фотографии на стенах, запечатлевшие потрясающие годы, что я провела в Консерватории, и мечтаю…

Вообще-то, думаю, он знает там, в Посмертии. Знает, что все, чего он желал для меня, сбылось.

Из книги «Устная история. Последнее Великое Восстание»

Благодарности

Донне Брей, для которой у меня не хватает хвалебных эпитетов.