- Надо рассказать об этом Рози, - сказал Фокс.

Ричард воспротивился, но инспектор его и слушать не стал.

- Возможно, ей что-то известно, - сказал он строго.

Граф, поколебавшись, принял сторону полиции.

- Пусть делают своё дело, Дик, - сказал он примирительно. – А вы ступайте с ними. Мисс Форест сейчас нуждается в поддержке.

Вопреки опасениям Ричарда, Роуз приняла известие об обнаружении изумрудов очень спокойно. Только лицо её застыло, как маска, а глаза стали огромными, и в них теперь всё было черно.

- Если ты боишься, что я буду тебя упрекать, то забудь страхи! – говорил Ричард пылко и немного патетично, когда полицейские во главе с Фоксом ушли. – Мне нужна ты, Роуз, и будь у тебя в родне хоть сто убийц и двести воров, я не стану любить тебя меньше.

- Значит, полиция считает, что всё совершил мой дядя?

- Милашка Брайан молчит, но я уверен, что он просто долго думает. Теперь, когда нашлись драгоценности, головоломка сложилась. Послушай. Садовник влюблён в жену Чарльза Сент-Джонса. Садовник украл драгоценности, чтобы заполучить её. Наверно, она кокетничала с ним, а он принял кокетство за нечто большее. Потом он видит Регину с адвокатом. Адвокат убегает, садовник убивает Регину из ревности, а потом выслеживает адвоката, подстерегает его на прогулке и сталкивает со скалы.

- А Марион? – спросила Роуз.

- Теперь мы не узнаем ничего наверняка, но скорее всего Марион воспитывала сына Регины. Поэтому адвокат помчался в Энкер-Хауз, предупредить любовницу. Может, он сам был отцом Кристофера? Тогда понятно его волнение. И тогда понятно, почему пострадала директриса приюта, и сгорел архив.

- Почему же?

Ричард так увлекся детективными рассуждениями, что не заметил странного тона Роуз.

- Потому что это была месть садовника! Это он приезжал в Вайдкомб-Мур под видом дяди! Он хотел избавиться от сына Регины, как и от неё самой. Я читал об этом в криминальных хрониках. Иногда убийца настолько одержим ненавистью к своей жертве, что уничтожает не только тело, но и вещи, которые каким-либо образом связаны с жертвой. Если ненависть переносится на вещи, почему бы ей не быть перенесённой на людей? Он приехал в приют, чтобы забрать мальчика…

- Он показал документы, если вы помните…

Ричард не обратил внимания на холодное «вы» и пустился дальше в рассуждения:

- Что мешало ему выкрасть их у адвоката? Если он оказался так ловок с похищением драгоценностей, то украсть несколько бумажек не составило труда. Итак, дальше. Кристофер усыновлён, надо ехать во Францию. Чтобы замести следы, садовник расправляется с директрисой и поджигает архив. Теперь о Кристофере нет никаких сведений. И тут сама судьба играет по его правилам – корабль утонул, сын Регины погиб. Садоник возвращается домой и прячет похищенные драгоценности, которые ему больше не нужны.

- И что же заставило его напасть сегодня на милорда?

- Я думал об этом. Страх. Вероятней всего, сначала драгоценности были спрятаны не в доме. Где-то вне дома, там их и нашла безумная Беатрис. Когда она упала со скалы и была обнаружена серьга, садовник начал опасаться, что дело, которое было похоронено четверть века назад, откроется в свете новых событий. Очень кстати от пищевого отравления пострадала мисс Бишоп, а Вилсон убил мисс Миллер, чтобы похитить деньги. При таком раскладе ещё одна смерть не показалась бы странной. Садовник приходит в Энкер-Хауз, застает графа в гостиной и пытается задушить. Но на этот раз удача ему изменила, - он остановился посреди комнаты, пораженный собственной догадливостью. – Как всё просто, Роуз! Немного везения, немного смелости – и никто не догадывался, что убийца жил рядом! Но теперь всё закончилось. По-настоящему закончилось.

Ричард хотел взять девушку за руку, она отстранилась.

- Вам надо уехать, - сказала она чужим голосом.

- Мы уедем вдвоём.

- Нет, мне надо позаботиться о похоронах и продать дом. Не хочу больше быть связанной с этим местом.

- Я буду рядом, моя дорогая. А когда ты закончишь с делами, отправимся во Францию. Сэр Джеймс тоже считает, что перемена обстановки пойдёт тебе на пользу.

- Да, он прав. Конечно. На пользу, - Роуз говорила все тем же странным голосом. – Простите, Дик, мне надо побыть одной.

- Я зайду позже, - пообещал Ричард, когда Роуз уже закрывала двери.

Она не ответила, и Ричард принял это, как знак согласия.

Он вернулся в Энкер-Хауз и как раз успел помочь Джейкобу поднять графа в его комнату для дневного отдыха.

- Дикон, задержитесь, мальчик мой, - попросил лорд Сент-Джонс. – Хочу просить вас о небольшой услуге. Мне надо написать письмо кузине в Уэксфорд, а мисс Форест я беспокоить не хочу – по понятным причинам.

- Конечно, я помогу, - Ричард с готовностью достал письменные принадлежности. Стол графа являл образчик чисто английской аккуратности. Кожаная папка с бумагами лежала на левой стороне стола, под столешницей находилась кипа белых листов, старомодная чернильница, металлические перья и декоративное перо – павлинье, украшенное стразами – в резном каменном письменном приборе, в противовес кожаной папке. Доставая гербовую бумагу из папки, Ричард неловко дернул рукой, и несколько листов слетели на пол. Бормоча извинения, художник подобрал бумаги и положил их на край стола. На верхнем вместо текста был рисунок – треугольник, на вершинах которого была написана буква «Р».

- Что это? – спросил граф, заметив рисунок. – Это мисс Форест постаралась? Вечно она чертит каракульки, где не следует. Порвите лист, Дикон, и вбросьте, пожалуйста. Рисункам не место в папке с документами.

Ричард так и сделал, а потом приготовился писать:

- Диктуйте, сэр Джеймс.

- Адрес: Ирландия, Уэксфорд, Ратньюр, для мисисс Розмари Кинселла, - граф диктовал медленно, очень четко, глядя в окно, где бледными пятнами виднелись розовые кусты. – Теперь возьмите новым абзацем, отступив от левого края листа на три пальца: дорогая Розмари. Знак восклицания. Теперь новым абзацем, отступив от левого края на два пальца: получил твое письмо, благодарю, что не забываешь, что помнишь своего кузена, который, бывало, сажал лягушек в твою корзиночку для шитья.

Старомодным, немного напыщенным слогом он справлялся о здоровье кузины, о здоровье ее супруга и детей. Потом сообщал о своем здоровье. Несколько фраз о погоде, упоминания об общих знакомых и родственниках – обыкновенное письмо старого человека. Но конец письма заставил Ричарда насторожиться.

- Возьмите новым абзацем. Дорогая Розмари! Последние события в Энкер-Хауз надломили меня. Прости, что не могу написать подробнее. Мне не хотелось бы тебя волновать. Ты такая впечатлительная, ангел мой. Хочу, чтобы обо мне у тебя остались только самые светлые воспоминания. Когда узнаешь о моей смерти – не плачь, только не плачь. Знай, что мне будет больно, когда ты станешь плакать. Поэтому не надо слез. Грехи прошлого не дают покоя моему сердцу, только смерть принесет забвение. Ты, мой светлый ангел, молись о моей погибшей душе. Молись, не осуждай и прости. С любовью… Подпись я поставлю сам. Благодарю вас, Дикон.

Ричард отложил перо и с беспокойством взглянул на графа.

- Сэр Джеймс, это письмо… Оно очень…

- Это прощальное письмо, мой мальчик, - сказал граф. – Не спрашивайте, я не смогу вам ответить. Говорят, старики чувствуют приближение конца. Конца своей жизни. Теперь я в это верю. Мне немного осталось. Но в этом нет ничего удивительного. Таковы законы мироздания. Старики умирают, молодые живут дальше. Не печальтесь и не говорите ничего мисс Форест. Она хорошая девушка, не надо обременять её лишней тревогой. Вольно или невольно, но я оказался причиной смерти её единственного родственника. Я не забуду её в своем завещании.

От лорда Сент-Джонса Ричард вышел с тяжёлым сердцем, чувствуя острую необходимость переговорить с Роуз. Но в гостиной его поджидал инспектор Фокс.

- Вы будто поселились в Энкер-Хаузе, - сказал Ричард.

- Можно и так сказать, - согласился инспектор. – Пойдёмте-ка, прогуляемся. Мне нужно поговорить с вами.