— Командир орудия младший сержант Аймалетдинов, — весело и энергично представился он незнакомому командиру.

— Кто такие?

— Артиллеристы батареи противотанковых пушек лейтенанта Цаликова сорокового отдельного артполка 12‑й армии, — охотно доложил командир орудия.

— А где же ваш командир батареи?

— Батареи больше нет, — погрустнел Аймалетдинов. — А командир с другой пушкой позади едет. Ночью крепкий бой был. У нас машину разбило, а у них осколком радиатор насквозь. Вот запаяют и приедут.

— А это кто еще с вами? — ткнул пальцем Светличный в показавшегося из повозки юношу в гражданской одежде.

— Наш четвертый номер Володя Мельниченко. Под Ворошиловском к нам пристал. Очень смело ночью в бою действовал.

— «В бою, в бою», — поморщился лейтенант. — Послушать вас, так вы все герои: деретесь с немцем, как львы, а на деле: бежите от него, как… крысы с тонущего корабля. Понабрали каких–то несовершеннолетних мальчишек и пьянствуете с ними.

У командира орудия улыбка на его широком, добродушном лице сменилась недоумением.

— Товарищ лейтенант, — начал было он, — мы чудом вырвались из окружения. Всю прислугу в бою перебило…

Но Светличный не дал ему договорить:

— Байки про чудеса будешь рассказывать в другом месте, а сейчас станови свой табор вон там, где задержанные сидят.

— Товарищ лейтенант, мне нужно быстрее добраться до какой–нибудь артиллерийской части. Сзади в любую минуту могут наскочить немцы, а в боекомплекте у меня только четыре снаряда.

— Делай, как приказано, — повысил Светличный голос, который стал у него заметно заплетаться. — Мальчишка пусть идет с беженцами. Бочку сдать.

Напрасно Аймалетдинов старался доказать этому лобастому лейтенанту ошибочность его действий, тщетно пытался он рассказать ему, как вражеские танки смяли их батарею, оставшуюся к тому времени без связи, как расчет его орудия продолжал в неравной схватке стрелять по бронированным машинам, пока не израсходовал все снаряды, как номера прислуги вышли один за другим из строя за исключением заряжающего Вядута Абдрассулина и самого командира орудия, как на чужом тракторе вывезли пушку из огненного кольца и потом, раздобыв в пути снаряды, снова били из нее прямой наводкой в оголтелого врага, — лейтенант был неумолим.

— Поговори у меня, — сказал он насмешливо–угрожающе и повернулся к стоящему с пустым ведром в руке трактористу. — Ну–ка, плесни еще малость… для моего радиатора.

Абдрассулин молча сходил к телеге. «Чтоб тебя разорвало, бездонный бурдюк!» — пожелал он вредному начальнику, глядя, как энергично прыгает туда–сюда под запрокинутым кверху ведром острый лейтенантский кадык. Недаром он видел сегодня дурной сон, будто бросалась на него черная собака. ,

Утолив вторично жажду, Светличный подозвал к себе своего бойца и приказал, с трудом ворочая негнущимся языком:

— Алтир… рилиствов за…аржать! Бочку с вином конфисковомать!

— Есть, товарищ лейтенант, задержать бочку с вином! — приложил ладонь к пилотке боец, а про себя подумал: «Ну, этот, кажется, сегодня «наконфискуется» вдрызг и наломает дров, что ни в какую поленницу не сложишь. Надо срочно посылать за командиром роты.

Только не успеет Федосеев предотвратить назревающий скандал — неблизок путь до Курской и обратно, хоть будет жать «на все педали» посыльный Ваня Поздняков, все равно не подоспеет лейтенант к месту события вовремя.

Между телегами беженцев показался какой–то политрук, с трудом передвигающий тяжелые ноги по степной дороге и время от времени облизывающий черные, потресканные губы. Одна рука у него на перевязи, другой он держится за телегу. К нему и направился Светличный, с трудом сохраняя равновесие.

— Сдать оружие, — уставился он мутным взглядом в обескровленное лицо военного.

— На каком основании? Вы мне его давали, оружие? — отпустил тот тележную грядку.

— Молча–ать! — гаркнул Светличный. — Бежишь в тыл, дезертир? За мою спину хочешь спрятаться?

У политрука от незаслуженного оскорбления посерело лицо, но, он еще сдерживался, пытаясь уточнить, в чем дело. В ответ ему понеслась нецензурная брань и обещание «пристрелить, как собаку».

— Приказ Верховного не знаешь! — взвизгнул Светличный, накаляя себя псевдопатриотическим жаром. — Ни шагу назад, паникеры и трусы!

И тогда политрука захлестнула нестерпимо горячая волна гнева и смертельной обиды.

— Ты на кого кричишь, пьяная рожа? — спросил он в свою очередь звенящим от напряжения голосом. — Кто дал тебе, сволочь, право измываться над людьми?

У Светличного от бешенства исказилось лицо. Он рванул кобуру, выхватил пистолет:

— Застрелю!!!

Но политрук (откуда только взялись силы!) ухватил его здоровой рукой за запястье, резко крутнул. Бабахнул выстрел. Взвилась на дыбы в оглоблях мимо проходящая лошадь. Только где же раненому, изнуренному зноем и жаждой человеку справиться с молодым, хоть и пьяным, здоровяком. И тут на помощь политруку подскочил Абдрассулин. Вцепился сзади в локти обезумевшего от вина лейтенанта.

— Эй, Зинаид! — крикнул своему командиру, — тащи скорей веревку, спасать человека надо!

Тотчас подбежали и разведчики, помогли артиллеристам обезоружить пьяного.

— Я ему покажу где рраки… зим–ово–юют! — кричал он, пытаясь вывернуться из крепких, объятий.

Политрук, сжимая ладонью левое предплечье, провожал воинственного лейтенанта презрительным взглядом: поглядеть бы на этого крикуна во время атаки...

К нему подбежал запыхавшийся красноармеец.

— Что случилось, товарищ политрук? — спросил он, протягивая котелок с водою.

— Так, ничего, — усмехнулся политрук, с трудом удерживаясь на ослабевших после неравной схватки ногах, — еще одну атаку отбил, Петя.

Красноармеец бережно подхватил его под здоровую руку.

Вечером приехал командир роты. Ему доложили о случившемся.

— Где этот пьяный хулиган? — спросил он, направляясь к трактору с несуразным прицепом.

— Его там крепко спит, — показал рукой Абдрассулин на телегу. — Такой сильный шайтан.

— Арестовать и отправить в бригаду, — распорядился Федосеев. — А где политрук?

— У телега лежит, — снова вытянул худую руку тракторист. — Слабый очин, много крови потерял, когда ранен был. Вот он говорит, — Абдрассулин кивнул головой на понуро сидящего возле пушки красноармейца, — вчера из окружения вышли.

— Командир твой? — обратился Федосеев к красноармейцу.

— Так точно, — подхватился с земли красноармеец. — Вдвоем пробивались. Он два танка подорвал. Его к Герою представить надо, а не стрелять в него. И надо же мне было отойти в ту минуту. Спасибо, артиллеристы выручили…

— Политрука отвезешь в медсанбат, — перебил его Федосеев, досадуя в душе, что не разведчики первыми заступились за раненого политрука.

Глава пятая

Красовский проснулся чуть свет. Вышел из казачьей хаты, посмотрел вверх: небо–то какое синее, глубокое! С месяцем с краю. Как опрокинутая хрустальная чаша, на дне которой прилип бледный, срезанный на нет ломтик сыра. «Так, чего доброго, можно и в поэты угодить», — усмехнулся Красовский возникшему в голове сравнению и, сев на мотоцикл, направился к вершине Бельшен–корта, самой высокой точке Терского хребта. Далеко видать отсюда. Вся моздокская равнина — как на ладони. Она пестреет квадратами убранных полей. К ней спускается, причудливо извиваясь по крутым горным склонам, дорога.

Красовский поставил мотоцикл на подножку и, взобравшись на вершину, приложил к глазам бинокль. В окулярах замелькали стога сена, широкие кукурузные листья, повозки, лошади. Вот качнулся перед глазами купол моздокского собора. Надо бы взорвать его перед отходом наших войск за Терек, чтобы немцы не использовали его в качестве наблюдательного пункта. Только на него, дьявола, всю взрывчатку ухлопаешь, нечем будет подрывать вражеские танки. Мысль о танках выдавила из груди комбрига невеселый вздох. Шутка ли: целый танковый корпус, подкрепленный двумя пехотными дивизиями и другими вспомогательными частями, нацелен на Моздок — главные ворота на пути к грозненской нефти. А чем заперты эти ворота? Бригадой необстрелянных десантников, имеющих на вооружении финские ножи, автоматы, ротные минометы и 45‑миллиметровые пушки, в количестве двенадцати стволов. Есть еще, правда, противотанковые ружья и бутылки с зажигательной смесью. Но разве это оружие — посуда из–под водки? Как–то поведут себя в первом бою эти безусые парни? Хватит ли у них мужества и сил выстоять в неравной схватке? Вчера был у командующего 9‑й армией генерала Коротеева. Спросил, дадут ли его бригаде подкрепление? Командующий сказал, что дадут на днях. А пока надо рассчитывать лишь на курсантов Ростовского артиллерийского училища с учебными пушками, если их на пути к Моздоку не отрежут немецкие десанты. Утешительное обещание, ничего не скажешь.