Она лгала. Нет, в том, что ректор мог ей нахамить или как-то по-другому задеть, я не сомневалась. Однако она должна была привыкнуть к этому, он ведь постоянно злится! Значит, дело в чем-то ещё.

– Если я могу вам чем-то помочь, то приходите после ужина в нашу комнату. ― Попросила я, щелкая пальцами, чтобы выдать женщине одноразовый пропуск.

Леди Хонор благодарно улыбнулась, но воспользоваться предложением явно не собиралась. Почему-то показалось крайне важным сейчас помочь ей. Будто если я этого не сделаю, то это может сыграть ужасную шутку с женщиной.

– Леди Хонор, ― попыталась воззвать к разуму секретаря я. ― Я ведь не просто студентка. Я ведьма. Со всеми вытекающими: умением решать проблемы практически любого спектра, мстительностью и особой жестокостью к тем, кто этого заслуживает. Кроме того, что бы ни говорили о нас маги и инквизиторы, мы помним добро и всегда стараемся отвечать на него тем же. Вы отнеслись к нам с теплом и вежливостью, мы задолжали вам. Поэтому если есть что-то, чем мы могли бы помочь вам, то приходите. Пожалуйста. Если нет, то мы просто попьем чаю. Вам наверняка любопытно узнать, что это за история с Эриком Танне вчера приключилась? ― Я хитро улыбнулась, наблюдая за тем, как загорается интересом взгляд женщины немногим старше меня.

Вот и замечательно!

“У Хонор проблемы. Я пригласила её сегодня в гости: кажется, мы можем помочь. Будьте осторожнее с нашими секретами!” ― отправила мысль сёстрам и, получив сигнал, что они все поняли, наконец пошла к ректору.

Если бы знала, что меня там ждёт ― осталась бы в приёмной. Или сбежала бы вовсе из академии!

Глава 9. “Особенно отвратительна женская ревность, превращающая женщину в фурию”

В кабинете Аринского было темно, окна плотно занавешены шторами, будто отгораживая это помещение от всего мира. Сам герцог сидел в своем кресле, на столе стоял бокал с янтарной жидкостью, из-за которой, видимо, в комнате и стоял запах алкоголя с ноткой шоколада.

– Вызывали? -Спросила тише, чем хотелось бы.

Я огляделась по сторонам, отмечая, что после визита Ядвиги, многую мебель заменили. Кажется, Верховная действительно была в ярости.

– Тебе нравится чувство безнаказанности?

Взгляд против воли опустился на пол. В очередной раз жгучее чувство стыда опалило щеки румянцем. Да что же это такое?!

– Ты думаешь, что можешь творить что угодно, Стана? ― Взяв в руки стакан и играя его содержимым на скудном свету, вдруг спросил ректор, когда пауза затянулась. ― Думаешь, раз я привязан к тебе, то можно манипулировать мной?

– Лорд Аринский, ― я перебила инквизитора, делая один несмелый шаг вперёд. ― Я не собиралась вами манипулировать. Просто помогла человеку, который нуждался в моей помощи.

В звонкой тишине смех ректора показался жутким. Маг поднялся с кресла, обошел стол и встал напротив меня, облокотившись на столешницу. Нас разделяло не меньше двух метров. Вполне приемлемое расстояние ― учитывая наличие у меня Наэт-Бли, я даже успела бы выставить щит при возникновении непосредственной опасности. Но пристальный взгляд ректора из полутьмы нагонял страх. Какой-то странный, острый и холодный, как клинок, прижатый к шее прямо у сонной артерии.

–Всем-то ты помогаешь, ведьма. -Усмехнулся зло герцог. -Почему же я обречен на страдания, когда остальных ты одариваешь своей милостью?

– Лорд Аринский, ― сглотнула, надеясь, что комок в горле куда-нибудь уйдёт. -Я не хотела…

– Что я сделал такого, что боги послали мне такое наказание? ― Внезапно заорал мужчина, заставляя меня сделать пару шагов назад.

Честно говоря, я испугалась. По-настоящему. Как тогда с Верховной в этом кабинете. Почему-то все и всегда считали допустимым меня во всем обвинять! Нет, я готова нести ответственность за свои действия и даже за действия своего круга. Но у всего есть границы!

– Вы? Ну что вы! Абсолютно ничего ужасного, лорд Аринский! Всего лишь сожгли с сотню таких как я! Это, разумеется, слишком маленький повод для наказания!

Злость и страх ведьмы очень похожи по своей сути. Сложно угадать, что я чувствовала в тот момент. Возможно, и то, и другое. Только вот терпеть обвинения мне надоело. Будто мало того, что не сплю по ночам, стараясь найти возможность все исправить.

Да! Я ошиблась! Да! Поступила глупо и жестоко! Но я хотела все исправить и прилагала все мыслимые и немыслимые усилия для этого.

Ректор оказался рядом неожиданно!

Холод обжег правое запястье, заставив меня вздрогнуть и дернуться. Но меня удержали.

Герцог стоял вплотную ко мне и тяжело дышал: одна его рука все еще лежала на браслете, а вторая притянула за талию ещё ближе. Хотя лично мне казалось, что это невозможно.

– Знаешь, что это за браслет, Стана? ― прошептал он на ухо, продолжая меня удерживать.

Почему не оттолкнула? Не прокляла? Не применила любую другую попытку защититься?

Потому что позорно испугалась. Сжалась, стараясь унять дрожь в теле.

– Нейриновый сплав, ― зашипела я, пытаясь отстраниться.

От герцога шёл болезненный жар, и это мешало сосредоточиться на браслете.

Сплав железа с кобальтом и никелем при соблюдении определённых условий мог превратиться в металл, который обладал блокирующим свойством ― и это единственная возможность лишить ведьму её сил, перекрыв к ним доступ. Такие браслеты надевались на Отреченных ― ведьм, которые создали Круг, но потеряли одну из сестер. Принимая сан, мы отказывались от своей магии. Обычно Отреченные жили не дольше пяти лет после смерти своей сестры. Браслеты сковывали магию, не давая ей выхода, но поступать в резерв она продолжала, растягивая его до максимальных размеров. В какой-то момент в ведьме собиралось столько мощи, что она захлебывалась в собственной силе, сходила с ума, а вскоре умирала в страшных муках.

Снять такой браслет мог только тот, кто его надел. Поэтому в последнее время ведьмы принимали сан Отреченных добровольно, чтобы иметь возможность надеть браслет из нейринового сплава самостоятельно и снять его при угрозе жизни.

Став Верховной, я планировала настоять на запрете применения подобных артефактов. Они были не менее опасны, чем печати. Я бы сказала, они сильно превосходили обычную блокировку магии по части опасности. Печать ― закрывает доступ к силе, полностью. А такой браслет лишь перекрывает выход магии.

– Умница. Ты права. Зачем мне он? Я долго пытался понять, в чем состоит твой талант. Пока не догадался, что это вранье. Ты способна обходить любую магию, обманывая собеседника, верно? ― Проницательно тихий шепот заставил испугаться ещё сильнее. ― Поэтому сейчас, когда на твоей руке блокирующий магию браслет, ты ответишь мне на несколько вопросов. Если обманешь, я узнаю. И наказание понесут твои сестры.

В груди начало собираться что-то холодное, непослушное и дикое. Возможно, это уже резерв начал расти ― обычно подобные процессы крайне неприятны. А, может, обида становилась чем-то особенно опасным, чем-то, что требует мести.

Аринский провел рукой от моего запястья до плеча, медленно ― будто извиняясь за то, что делает, пробежал пальцами по нежной коже шеи и аккуратно приподнял моё лицо за подбородок, чтобы я смотрела на него.

Лицо герцога было слишком близко. Настолько близко, что я могла разглядеть мелкие едва заметные шрамы на щеке и подбородке, увидеть свое отражение в глазах ректора.

– Что случилось с твоим опекуном?

– Я его убила. ― ответ без эмоций в голосе.

Всё чувства сейчас были сосредоточены на комочке льда в груди. Я никогда не ощущала ничего подобного. То, что происходило, пугало. Дело было даже не в ректоре, перед которым я сейчас оставалась абсолютно беззащитной. А в чем-то другом. Возможно, в браслете. Холод на коже отдавался леденящим ужасом, желанием сбежать и расплакаться!

– Мне нужны подробности, Стана. Как? Зачем?

– Остановила его сердце направленным потоком магии. Я рассказывала вам, на что способна. Поступила так, потому что не хотела жить с ним.