Инструкторы сказали, что за все это следует благодарить Влада — это он организовал работу центра. Он требует уважительного отношения к курсантам. «Ведь им воевать», — говорит подчиненным. Инструкторы намекали, что ружья, которые они изучали, придумал Влад. Написал наставление, которое им дали. Подобное утверждали и на курсах минеров. Там преобладали мужчины. Это удивляло. Мужчин в армии мало. В основном — инженеры по вооружению. Их брали, когда не хватало женщин с образованием. Мужчин в армии любили — в прямом смысле. Во-первых, далеко не все женщины-военные приверженцы однополых отношений. Хватает и нормальных. Во-вторых, муж-военный, с хорошей специальностью и жалованьем — мечта женщины. Он сможет содержать семью. А жена, выйдя в отставку, будет рожать и воспитывать детей. Чем не жизнь? Не всем же быть сильными и одинокими.

Минеры пользовались успехом, за них дрались. Правда, тайно. Если начальство узнавало, виновных отчисляли из центра. Просьбы не помогали. Дрались в казарме, поставив стражу у входа. Цая тоже отметилась. Понравился ей один парень, он служил инструктором у минеров. Высокий и интересный, Тим нравился многим. Любил пошутить.

— Минер ошибается дважды, — говорил он, когда они вечерами сидели на скамеечках. — В первый раз, когда сделает неверно, и его разнесет на куски.

Он сделал паузу.

— А второй? — не удержались девочки. Им было непонятно. Как можно ошибиться, когда тебя уже нет?

— Когда выбирает специальность минера, — сказал Тим.

Все захохотали. Тим тоже смеялся. По нему не было видно, что он огорчен выбором.

Цаю Тим выделял. Во-первых, она хороша собой. Это Цая знала. Во-вторых, у нее единственной был Знак Доблести. Ее попросили рассказать, за что наградили. Цая не стала ломаться.

— Все ты врешь! — не поверила долговязая инструктор, обучавшая их стрельбе. — Спасла грона Влада? Да знаешь, кто он? У него жена — глава Дома Сонг. Председатель Военного Совета говорит с ним как с равным. Сама видела, когда она приезжала сюда. А тебя, значит, обнимал. Да кто ты ему? Знаем мы ваши награды! Наверное, командира лизала. Вот так.

Она высунула язык и подвигала им из стороны в сторону. Курсанты прыснули. Цаю будто пружиной подбросило.

— Это ты лижешь! — крикнула, покраснев. — Сидишь тут в тылу. А я на границе воюю. Сучка!

Долговязая заехала Цае в глаз. Получив кулаком в ответ, перевалилась через лавку, задрав вверх ноги. Этим все завершилось — их растащили. Назавтра на утреннее построение пришел вышел грон Влад. Выглядел он хмурым.

— Курсант Цая Крум и инструктор Пея Сорм выйти из строя! — объявил громко.

Цая и долговязая вышли.

— Вчера случилось неприятное происшествие, — сказал Влад. — Эти двое подрались. За такой проступок наказание одно: отчисление из центра. Дальнейшую судьбу виновных решает их командир.

Цая замерла.

— Я поступил бы так, не будь особых обстоятельств, — продолжил Влад. — Это причина драки. Инструктор не поверила, что Цая Крум награждена за подвиг. Но это так. Вы, наверное, слышали, что я бежал из Курума, где меня похитили и держали в плену. Мне удалось дойти до границы. Цая расчистила для меня проход в ограждении. Она расстреляла из рельсотрона курумскую бронеходчицу, которая устремилась за мной и пыталась убить. Это я просил руководство страны наградить ее. Вот откуда у Цаи Знак.

Влад подошел к ней.

— Мне доложили, что кто-то не верит, что я обнимал Цаю в благодарность за спасение. Я охотно сделаю это еще.

Он обнял и расцеловал Цаю в щеки. Затем встал рядом. Цая разглядела открытые рты курсантов. Это был миг ее торжества. Скажи ей сейчас: «Отдай жизнь за Влада!», и она бы не задумалась.

— Скоро вам идти в бой, — сказал Влад. — Как вы будете воевать, если не верите товарищу? Что скажешь, Пея?

— Простите меня, домин! — взмолилась долговязая. — Я виновата. Накажите, но не отчисляйте из центра.

— У нее прощения проси! — Влад указал на Цаю.

— Простите меня, тофу! — поклонилась Пея.

— Объявляю Пее строгий выговор! — объявил Влад. — Но сниму его, если группа покажет отличные оценки. Цае выношу замечание. Язык и кулаки нужно сдерживать. Стать в строй!

Тем все и закончилось. Легко отделались. Тем же вечером Тим подошел к Цае, и они вдвоем посидели лавочке. Им не мешали. Они поговорили и разошлись. Было еще несколько встреч. Учеба завершилась, и Цая вернулась в часть. Теперь Тим часто звонит ей. Говорит, что скучает…

Снаружи посветлело. Цая приникла к амбразуре. Увиденное не понравилось. На той стороне концентрировались бронеходы, их было не менее полусотни. Вот они расступились, и она разглядела рельсотрон. Его ствол смотрел в сторону укрепленного пункта. Рядом хлопотал расчет. Он загружал в приемник снаряды.

«Кабель подтянули, — догадалась Цая. — Сейчас откроют огонь, и нам конец!»

Она включила рацию и связалась с дежурной.

— Прошу разрешения на огонь, — попросила, доложив обстановку.

— Запрещаю! — велела дежурная. — Это может быть провокацией.

— Они нас разнесут!

— Попытайтесь укрыться, — сказала дежурная. — Стрелять в случае нарушения границы. Только так! — отчеканила она и добавила, сменив тон: — Держитесь! Не пропадайте со связи!

Дежурная отключилась. Цая подозвала напарницу, и они откатили рельсотрон от амбразуры. Набросили на него чехол и метнулись под стену. Едва успели. Амбразура словно взорвалась. От нее летели осколки бетона и комья земли. Залетая в дот, снаряды прошивали бетонный потолок. Пыль и мелкое крошево заполнили тесное пространство.

Сколько это длилось, Цая не знала. Она потеряла счет времени. Они сидели под стеной, закрыв лица ладонями. Это помогало уберечь от пыли глаза. Вокруг все выло и взрывалось.

Тишина наступила незаметно. Цая убрала ладони и прислушалась. С сопредельной стороны более не стреляли.

— К рельсотрону! — приказала она, вскочив на ноги.

Работая, как в тумане, они стащили чехол и покатили рельсотрон к амбразуре. Под колесами хрустела бетонная крошка. На месте амбразуры теперь было окно с неровными краями. Цая решила не приближаться вплотную — могли заметить с той стороны. Набежавший ветерок выдул пыль, и она смогла рассмотреть обстановку снаружи.

Там шло вторжение. Курумские бронеходы успели проделать в заборе проход. Стальная лавина вливалась в нее и обтекала холм. Цая приникла к прицелу. Ее первой целью стал рельсотрон. Он по-прежнему смотрел стволом в сторону дота. Цая навела на него перекрестие прицела и нажала на спуск.

Очередь из раскаленных болванок ударила по врагу. Полетели ошметки металла, куски тел. Как консервная банка раскрылась кабина стоявшего рядом грузовика.

— Это вам за дот! — прошипела Цая и развернула ствол.

Хвост бронированной колонны втягивался в проход. Голова уже скрылась из виду. Цая ударила в ближний край колонны, ведя стволом в направлении ее хвоста. С близкого расстояния снаряды разрывали бронеходы на куски, летели в стороны опоры и манипуляторы. Искалеченные корпуса падали на побуревшую от крови траву. Уцелевшие бронеходы попытались скрыться, но Цая не позволила. Снаряды догнали бронеходы, превратив их в груды металла.

— Отсоедини линию боепитания! — велела Цая напарнице. — Разворачиваем рельсотрон.

Напарница выполнила приказ мгновенно. Вдвоем они повернули рельсотрон и покатили его к задней стенке дота. Напарница подсоединила линию боепитания. Оставалось открыть броневую заслонку на тыловой амбразуре. Но тут рельсотрон перестал гудеть и опустил ствол.

— Пропало напряжение! — крикнула напарница.

Цая поняла это сама. Метнувшись к тыловой амбразуре, она открыла броневую заслонку.

У подножия холма, на котором располагался опорный пункт, стояли бронеходы противника. В стороне виднелась разрытая земля, из не торчали концы кабеля. Курумцы нашли его. Кабель прокладывают под землей, но найти его не составляет труда, если есть нужный прибор. У курумцев он оказался. Готовились, гады!

Заметив открытую амбразуру, бронеходы подняли манипуляторы. Молнии ударили в холм, но амбразуры они не достигли. Дот строили для круговой обороны. До врага больше сотни шагов, молния не долетит. На холм бронеходы не взберутся — склон слишком крутой. Расчет поднимается по стальной лестнице, бронеход она не выдержит. Враг не страшен, но и они бессильны. Сидят тут как в мышеловке. Ждать подмогу? А она будет? Дежурная приказала: «Держитесь!». Наверное, напали не только на них. «Ружье! — вспомнила Цая. — У нас есть ружье!»