Было тихо. На дороге вдалеке проехала грузовая машина.

«В Судак?» — Денисов не представлял карту здешних мест.

Зелень поселка уходила в воронку, пропадала среди гористых складок, профиль Волошина виден не был — лишь щербатые, отмеченные желтизной и ржавчиной камни-монолиты.

Денисов сел рядом с одним из них, достал рукопись, поправил загнувшийся в середину лист.

«Перст судьбы — он племянник…»

Теперь Денисов мог уточнить дату ночного знакомства Ланца с неизвестным.

««Наши завтра уезжают», — сказала Ширяева. Это случилось накануне отъезда вдовы Роша из Коктебеля…»

Он оглядел местность. Вокруг была та же клочковатая растительность, что и на горе у кладбища, — невысокая, отстоящая друг от друга полынь; все сухое, чаще колючее, не вызывающее желания коснуться.

Вдалеке, на дороге, в низине, остановилась легковая машина, Денисову показалось, кто-то вышел:

«Может, Роша с родственником? Решили проститься с окрестностями?»

Рукопись по-прежнему притягивала его — бесхитростное описание содержало некую оперативную информацию.

«Ты выдумал сказку о людях, которые живут легко и беспечно, Ланц, — говорит Анастасия, — и не можешь понять, что их нет или почти нет. Я, во всяком случае, к ним не принадлежу. Всю жизнь я либо училась, либо работала. Как все. Это все — результат твоей фантазии, миф, который ты создал в детстве. Эти люди отличаются от тебя тем, что умеют себя подать, коммуникабельны… Мой отец говорил: «Если человек не уважает себя, его и другие не уважают…»»

Внимание Денисова привлекли голоса — большая группа отдыхающих оккупировала вершину, готовилась фотографироваться. Прежде чем начался самый крик, Денисов перелистнул еще несколько страниц.

«— Что? Что надо? — Я подошел, когда он уже сидел в машине. Высокий, выше меня. В очках. Мне показалось, он напуган…»

Экскурсанты трижды прокричали «ура!», замахали руками. В этот момент их запечатлел объектив. Группа сразу рассыпалась. Денисов поднялся:

«И все-таки надо его искать в автокемпинге… Что-то я не учел, когда приходил туда. Машина могла стоять только там…»

Под объявлением о регистрации аквалангов и резиновых лодок вахтер автокемпинга объяснялся с водителем «Запорожца»:

— Без оформления принять машину не можем. Ни на минуту… — Это был не отставник, с которым Денисов познакомился накануне, другой — моложавый, в майке универсиады. Но говорил он абсолютно то же: — Нельзя!

— Нам же ненадолго! — немолодая, в темных очках женщина — водитель «Запорожца» — вздохнула. На заднем сиденье дремал мужчина, должно быть, провел ночь за рулем.

— Свет оставят в машине, дверцы не прикроют, — ворчал вахтер. — А спрос-то с нас!

— Нам на час всего!

Дремавший на заднем сиденье мужчина уточнил:

— На полтора часа.

«Запорожец», как и его владельцы, явно нуждался в уходе — заднее стекло забросало глиной, диски колес, бампер — все было в грязи.

Из домика администрации кто-то вышел, вахтер подошел к окну кассы.

— Здесь погода все время такая? — спросила у Денисова женщина за рулем.

— Жара. Вы откуда? — Денисов не уходил, ждал, чем закончатся переговоры.

«В сущности, тому человеку, который поднимался в ту ночь к даче Роша, тоже надо было пристроить свою машину совсем ненадолго…»

— Мы из Мелитополя. По дороге такой ливень захватил…

«Тот, с Мелитополя… — подумал Денисов, — что покупает у Роша ее дачу, возможно, сейчас тоже где-то здесь, и его машина, возможно, тоже в глине».

За забором в палаточном городке для машин вдоль длинной стойки с общественным умывальником бегали дети.

Вахтер наконец освободился.

— Что с вами делать… Если только на час…

Денисов отошел, не желая мешать дальнейшему развитию событий.

— Самое большое два часа! — Женщина достала кошелек.

— Вот там поставьте. — Вахтер незаметно показал на асфальтированную площадку между домиком администрации и шоссе.

«Понятно», — подумал Денисов.

Женщина уже выводила свою заляпанную ливнем машину на нейтральную полосу.

«Здесь он и оставлял машину, пока поднимался к даче Роша. Здесь, когда к нему подошел Ланц, он и дал объяснение, которое в тот момент опрометчиво посчитал убедительным».

Из окошка административного домика постучали, кассир узнала московского оперуполномоченного:

— Что-нибудь нужно?

— Нет, пожалуй. — И все же спросил: — Роша вам оставляла машину? Художница. Знаете ее?

— Своих мы всех знаем. Оставляла. — Кассир даже не заглянула в книгу. — Вчера их сосед — рядом дача — заправил, подал к поезду.

— Машину взяли совсем?

— И да, и нет, — в домике были люди, она сказала негромко, чтобы другие не слышали. — Доплатили за месяц. Может, еще оставят, может, решат продать, — шепотом добавила она. — Завтра уезжают совсем…

Нещадно палило. Поверх палаточного городка виднелся залив. Погода менялась, то в одном, то в другом месте мелькали белые барашки.

Дата отъезда, подсказанная старухой горничной, подтвердилась. «Завтра! Сегодня последняя ночь на даче…»

— Вы в поселок? — спросила кассир. — Может, подвезти? Сейчас будут выезжать — я попрошу. Чтоб пешком не идти.

— Да нет. Надо еще в одно место.

— Далеко? Они подвезут…

— В районную библиотеку. Здесь рядом.

Корреспонденция в местной газете называлась «Мир увлеченного человека».

«Кругу интересов известной художницы Сусанны Ильиничны Роша, — писала корреспондентка, — может позавидовать любой. А ведь ей недавно исполнилось 88 лет! Графика, рисунки на тканях, эскизы одежды и женских украшений, дизайн — все до сих пор волнует, вдохновляет ее. А еще книги, картины, поездки…

— Куда вы собираетесь в этот раз? — спросила я Сусанну Ильиничну.

Она улыбнулась:

— В тридцатых годах с мужем — Грантом Роша, молодым скульптором, имя которого тогда еще мало кому было знакомо, мы решили ближе познакомиться с творчеством знаменитого французского мастера Эдгара Шаина…»

Подробно описывая жизнь и пристрастия вдовы Роша, корреспондентка наводила на мысль о богатстве и расточительности художницы, в доме которой хранилось собрание редких, баснословно дорогих и, во всяком случае, уникальных произведений отечественного и западного искусства.

«На месте Роша я протестовал бы против таких аттестаций, даже если они даны из лучших побуждений…» — подумал Денисов.

Уже знакомая Денисову библиотекарша поглядывала на часы — собиралась на семинар, он проходил в том же здании, но в другой половине.

— Ну, как то дело? Расследуется? — спросила она, заметив, что Денисов кончил читать.

— Расследуется… — Он показал газету. — Подарите!

Библиотекарша засмеялась:

— Уже подарила.

Вышли вместе.

— «Неман» тоже вам, — она протянула журнал, который был у нее с собой, — мой личный. Я уже прочитала. Там детектив, номер невозможно достать. Передают из рук в руки.

Было правильнее отказаться в пользу любителей детектива, но Денисов не захотел ее обидеть.

— Спасибо… Чудесные подарки. — Он положил газету в журнал.

— Счастливо!

Между деревьев впереди показалась тяжелая громада Ка-радага, отрезавшая от поселка принадлежавшую ему огромную часть неба, моря и суши; чеканный профиль Волошина; выгоревшая соломенно-желтая поросль. На гигантскую маску поэта следовало смотреть сбоку и чуть сзади.

Денисов снова вышел на главную улицу. Весь день кружил он на крохотном пятачке, ограниченном почтой, Домом творчества, поселковой милицией.

Рядом с почтой Денисов увидел Веду и ее мужа с компанией, все преувеличенно вежливо с ним раскланялись. Ему показалось, что даже занимавшийся по утрам на пляже йогой экстрасенс Зубарев чуть дольше задержал на нем взгляд. Действительно ли Веда представила его как известного кинодраматурга?

У междугородных автоматов толпились люди. Аппараты подключили, но слышимость была неважной, из кабин доносились голоса.