— Истинный указал на Рустама.

Растерянный татарин медленно приблизился. В глазах горел единственный вопрос: «Что нужно делать?», но слова от страха слиплись, не торопились вырваться наружу. Вопрос так и остался во взоре.

— Слова Свидетельств двух исламских помнишь? — торопил Палач, —

— Лучше по-русски…

— А что? — съязвил подошедший Антип, — Не знаешь языка родной веры?

Легкий взмах руки Палача и он отлетел к противоположной стене, разбивая на ходу глиняные горшки. Лицо исказила гримаса боли, но привычного желания сопротивляться не возникло — бандит так и остался сидеть на груде треснутой посуды.

— Я знаю… верю всем сердцем… — тихо начал бубнить татарин.

— Остановись! Что ты бормочешь, право?

Ведь это не пустая болтовня! — вскрикнул Истиннхый, —

— Я… я же верю…

— А что же… А как же?…

— Ты, веришь ли, в слова, что произносишь? — не унимался Серебристый.

— Да, — тихо выдавил татарин.

— ВО ЧТО ТЫ ВЕРИШЬ?!! И ЧЕМУ ТЫ ВЕРИШЬ?!! — громыхнул Палач.

— Во Всевышнего…

— Скажи яснее, громче и понятней!

— Верую! — смелее ответил Рустам.

— Да! — голос раздался еще громче, тверже.

— Да! — выкрикнул клятву посвящаемый.

— Теперь готов ты, что ж, берись за дело!

Рустам громко и уверенно произнес слова Двух Исламских Свидетельств. Палач быстро приблизился к нему, и лысая голова склонилась к уху. Едва различимый шепот произнес новое имя.

— Я теперь…

— Да, понял, — Рустам кивнул, находясь в состоянии непривычного блаженства.

Сквозь треснутое окно виднелась стража. Тени суетились, начиная подозревать неладное. Один что-то говорил, указывая на дом, и весь отряд поворачивал головы к избушке. Он пытался в чем-то убедить коллег, но ему возражали, испуганно отмахиваясь полупрозрачными руками. Видно, что сомнения стражника разделяли, но страх перед палачом оказался сильнее.

— Пришел и твой черед, давай же, подойди! — серебристая длань указала на Антипа.

Потирая ушибленную спину, Анти-поэт неторопливо приблизился. На застеленном газетами столе громоздилась деревянная лохань со святой водой. Протертые наспех образа освещались ароматной лампадкой. Несколько свечей стояли вокруг сосуда, и танцующие огоньки отражались на блестящей баночке с елеем.

Находясь под впечатлением от ритуала Рустама, Антип растерялся. Готов ли он?.. Палач понимающе оглядел бандита.

— Я вижу и в твоих глазах сомненье? — тихо, с лаской, спросил он.

— Не знаю…

— В тебе сомненье, что Добро реально?

— Добро существует! — прямо заявил Антип, — Даже я встречался с ним… иногда.

— Ты не уверен, есть ли Справедливость?

— Да… не уверен! Вся моя жизнь, доказывает обратное…

— Ага, ждет меня счастье, как же, — пробурчал бандит, — Меня скорее этот ждет… как его там… Израдец!

— Конечно, но…

— Красиво сказал…

— Верю, что возможна… — тихо произнес Антип, — Но как бороться?

— Верю! — утвердительно кивнул поэт, — Тебе верю.

— Тогда неясно в чем твои сомненья?

— В деталях! Многое непонятно…

— Их много? Миров?

— Да!

— Да!!!

Истинный выглянул на улицу. Несколько стражников исчезли — осмелились отправиться в Серебро за советом к другим палачам. Времени почти не осталось. Необходимо торопиться.

У стены старик начал шептать молитву — нарастающим голосом, монотонно выводил «Апостольский Символ Веры». Серебристые руки Истинного подняли над головой свечу. Тихо, но четко и быстро потекли слова:

— Верую в Бога Отца, всемогущего Творца неба и земли! Верую в Иисуса Христа, Единородного Сына Божия, Господа нашего!..

Свеча опустилась в купель, оставляя огонек непотушенным. Истинный продолжал, в несвойственной ему манере, произносить Святые Слова.

Свеча второй раз опустилась в воду. Слова текли…

Свеча в третий, последний раз склонилась к воде.