Соловей-разбойник опять покраснел.

— Здесь нечего стыдиться, — мягко сказал Врач, — Тем более уровень современной медицины…

— Давайте к делу, — нетерпеливо перебил Соловей.

— Давайте, — согласился Врач, — Вот вам тёртая кора Дуба из Лукоморья и сушёные лапки жаб. Заваривать горячей, но не кипящей водой и пить два раза в день натощак.

— Хорошо. А можно узнать, почему нужно принимать внутрь? Проблема ведь, так сказать, наружная.

— Уже наружная?! Что ж вы сразу не сказали? Конечно, в таком случае лечение будет несколько другим. Нужно было ко мне сразу прийти, а не затягивать до такого…

— Так я сразу и пришёл, — Соловей-разбойник начинал нервничать.

— Что ж за народ такой, — ворчал Врач, — Тянут до последнего, мучаются. Нет бы сразу прийти, рассказать. Чего стыдиться? Все болеют, в конце концов. Так, вот он. Значит в этот порошок добавьте слизня и хорошенько перемешайте. Получившейся мазью мажьте больное место три раза в день.

— Поможет?

— Конечно. Сам этим же пользуюсь.

— Спасибо, — Соловей вымученно улыбнулся, — А можно спросить, вас-то кто?

— Меня кто? — переспросил Врач, — Не совсем вас понимаю.

— Ну подстрелил вас кто? — зашептал Соловей.

— Никто меня не подстреливал, — растерялся Врач, — А вас что, подстрелили?

— Ну да, — Соловей осторожно кивнул, — Илья Муромец. Подкрался незаметно сзади и солью, да прямо в…

— Я вас понял, — Врач убрал порошок в стол, — Промойте холодной водой и мазью вот этой вот помажьте. Завтра будете как новенький.

Соловей убрал мазь в карман.

— А мне вот теперь интересно, — заговорил он, — А вы-то о чём подумали?

— Неважно. Ошибки со всеми случаются.

— Ещё и каждый второй к вам с таким приходит, — размышлял вслух Соловей-разбойник, — Что же это за беда такая?

— Однажды узнаете, — широко улыбнулся Врач, — Но запомните: как только — сразу же ко мне, не затягивать!

Портрет

— Ух ты! — Емеля крепко схватил Рыбу руками, — Вот так удача! Золотая Рыбка!

— Опять, — со вздохом протянула она, — Вы со своей золоторыбной лихорадкой меня с ума сведёте.

Она подёргалась в руках Емели, но тот крепко держал её за хвост.

— Пусти, — попросила Рыба, — Я опаздываю.

— Пущу, как только выполнишь три моих желания, — важно ответил Емеля.

— Морские угодники! Я не Золотая Рыбка, понимаешь?

Емеля кивнул.

— Не-а, — сказал он.

— Я не Золотая Рыбка, — повторила Рыба, — Желания не выполняю.

— Совсем-пресовсем?

— Совсем.

Емеля расстроился и зашмыгал носом.

— Ну ничего, — пробормотал он, — На уху тогда сгодишься.

— Хотя, если подумать, одно желание я выполнить смогу, — передумала Рыба.

— Ура! — обрадовался Емеля, — Я знал, что мне однажды повезёт! Значит так — хочу себе огромный дворец!

— Хорошее желание, — ответила Рыба, — Только я его исполнить не могу, в строительстве ничего не понимаю.

Емеля почесал затылок.

— А что же ты можешь? — спросил он.

— Рисовать, — с гордостью ответила Рыба, — Хочешь, портрет твой нарисую?

— Портрет? — заинтересовался Емеля, — А что, идея! В нашей деревне ни у кого портрета нет — вот все обзавидуются! Рисуй!

— Отпускай меня в прорубь, — сказала Рыба, — А через неделю приходи сюда же, будет готов твой портрет.

Емеля отпустил её в прорубь и радостный пошёл домой. Ровно через неделю он пришёл к проруби, Рыба уже ждала его там.

— Готово! — объявила она, — Трудилась не покладая плавников. Нравится?

— Ну да, — протянул Емеля, — А нельзя мне одежду другую нарисовать?

— Зачем? — удивилась Рыба, — Главное же это лицо. Сходство видишь какое?

— Вижу. Но ты уж нарисуй, а? Я же всё-таки тебя от ухи спас.

— Тоже мне спаситель. Завтра вечером приходи.

На следующий день Емеля опять пришёл к проруби.

— Гляди! — Рыба показала портрет, — А? Нравится?

— Ух ты! — восхитился Емеля, — Какой кафтан на мне богатый да красивый! Я здесь словно Принц!

— Один в один, — подтвердила Рыба, разглядывая нос картошкой, — Красавец! Ну что, тебе всё нравится?

— Да, — кивнул Емеля, — Только просьба есть, нарисуй, пожалуйста, большой дворец на фоне, а?

— Это ещё зачем?

— Я всегда о дворце мечтал. Построить его ты не смогла, ну так хоть нарисуй.

— Ладно, — вздохнула Рыба, — Через два дня возвращайся.

Спустя два дня Емеля с восхищением разглядывал дворец на своём портрете.

— Нравится?

— Да, очень! — Емеля глаз не мог оторвать, — А можно как-нибудь сделать так, чтобы при взгляде на портрет было понятно, что дворец мой?

— Чего? — удивилась Рыба, — Это как такое сделать-то?

— Может написать? Вот здесь, в уголке: Дворец Емели!

— Ну написать, в общем-то, можно…

— А ещё, — перебил Емеля, — Дорисовать подо мной Дракона! Но чтобы было понятно, что я его одолел и оседлал. Можно тоже написать.

Рыба представила себе такую картину и поёжилась.

— А сбоку вот здесь нарисуй всех Злодеев. Но чтобы было понятно, что они перед моим могуществом склоняются.

— Лучше бы ты меня на уху пустил, — бросила Рыба, — Сам рисуй такую гадость.

Она махнула плавниками и скрылась в воде, оставив грустного Емелю с недописанным по его хотению портретом.

Безделье

Илья Муромец снял сапог, прицелился и метким броском сбил Соловья Разбойника с ветки дерева.

— Мэйдэй! — только и успел крикнуть Соловей.

— Что ж ты, вражина, опять людей изводишь? — вопрошал Илья, надевая сапог.

— Как это низко, — с грустью в голосе проворчал Соловей, лежа в пыли, — Бить исподтишка, да ещё и в спину. Я был о тебе лучшего мнения.

Илья Муромец погрозил ему кулаком.

— На вопрос отвечай, свистелка, — сурово сказал он, — Зачем обоз ограбил?

— Никого я не грабил, — возразил Соловей, поднимаясь и отряхиваясь, — Они сами пришли и монеты мне в руки…

Илья вздохнул и легонько ударил Соловья по темечку. Тот осуждающе посмотрел на Богатыря и ушёл по колено в землю.

— Вот пристал, как банный лист, — сплюнул Соловей, — Сидел бы дальше на своей печи. Никакого житья с тобой.

— А ты живи по-людски, — спокойно ответил Илья, — Других не обижай. Зачем обоз ограбил?

— Я никого не граблю, Илюша! Я мзду требую за проход по дороге. Это, знаешь ли, совсем другое…

Илья недобро хмыкнул и ещё раз ударил по темечку.

— Но тоже, конечно, плохо, — закончил Соловей, потирая голову, — Я раскаиваюсь и больше не буду.

— Врёшь небось, окаянный, — прищурился Илья Муромец.

Соловей освободил ноги из земли и помотал головой.

— Да лишиться мне всех зубов, Илюша! — торжественно сказал он, — Работать пойду. На мельницу свистеть буду.

И не обманул Соловей Разбойник: стал с тех пор честно работать. Знай, сидит себе на лавке, да на мельницу посвистывает. Прошёл месяц, другой, а за ними и год. Приходит Илья Муромец проведать Соловья, как тому живётся, спросить.

— А у меня всё замечательно, — отвечает Соловей, посвистывая, — Работа плёвая, платят хорошо. Иногда и халтурки случаются, тучи разогнать. Не жалуюсь, в общем. А ты как? Всех разогнал?

— Всех, — гордо кивнул Илья Муромец, — Всех одолел. Уже полгода как без происшествий. Все по своим норам сидят.

— Ну и отлично, — согласился Соловей, — Ну ладно, мне работать надо. У тебя всё?

Помялся Богатырь, травку ногой помял.

— Не совсем, — выдохнул он, — Там это… Обоз богатый в город идёт. К вечеру у нас будет.

— И что? — удивился Соловей, — Мне это совсем не интересно. Ничего с ним не случится.

— Пожалуй. А жаль.

— Чего?! Ты не заболел ли часом?

— Здоров я, — отмахнулся Илья Муромец, — Скучно мне, понимаешь? Как всех Злодеев разогнал, сначала хорошо было. И тут я понял, что заняться мне теперь нечем. Пробовал в кузнецы пойти сначала, да как ни ударю, так наковальня под землю уходит.

— На полях всегда рабочие руки нужны, — напомнил Соловей.