Я обвела нужный вариант ответа в последнем задании и отложила карандаш, ковыряя ногти. Обычно первой заканчивала Минка, а я стабильно была второй или третьей за Авой Картрайт. Обернувшись, я с удивлением обнаружила, что Ава с Минкой всё ещё корпели над ответами. Я ещё раз просмотрела свой тест, беспокоясь, что пропустила что-нибудь. Перевернув две скреплённые степлером страницы, я проверила каждый вопрос не по порядку, как я привыкла отвечать.

— Ты закончила, Кэтрин? — спросил мистер Мэйсон.

Ава с досадой посмотрела на меня, а затем снова склонилась над бумагами.

Я кивнула.

— Тогда сдай задание, — сказал мистер Мэйсон, жестом подзывая меня.

Его лоб был покрыт испариной, подмышки рубашки с коротким рукавом промокли от пота, хоть в классе и царила приятная прохлада. Я положила свой тест ему на стол, и он тут же начал его проверять.

— Вы в порядке, мистер Мэйсон? Вы что-то кажетесь бледным.

Он кивнул.

— Да, спасибо, Кэтрин. Просто проголодался. Я сегодня выпил всего пару протеиновых коктейлей. Присядь, пожалуйста.

Я повернулась, встретившись взглядом с Эллиотом. Он улыбался мне, как было каждый раз, когда он видел меня с той первой футбольной игры. Тогда он впервые поцеловал меня, впервые признался мне в любви, и с тех пор не упускал шанса повторить это.

Последние игры Эллиота были выездными, но в семь тридцать будет домашняя игра против «Blackwell Maroons». Обе команды вели беспроигрышную серию, на этой неделе Эллиот мне все уши прожужжал про это, а также про стипендию, которую он может получить. Впервые обучение в колледже казалось ему реальным, отчего его футбольные победы приобрели ещё большее значение. Домашняя игра означала, что мы сможем отпраздновать вместе, и Эллиот не мог сдержать восторга.

Один за другим учащиеся сдавали свои тесты. Эллиот был одним из последних, протянув свой тест мистеру Мэйсону прямо перед тем, как прозвенел звонок.

Я собрала вещи, задержавшись в классе вместе с Эллиотом. Вместе мы прошли к моему шкафчику и он подождал, пока я возилась с дверцей. На этот раз я сама её открыла.

— Домашняя работа? — спросил Эллиот, чмокнув меня в щёчку.

— В кои-то веки нет.

— Думаешь… ты бы хотела куда-нибудь сходить со мной после игры?

— Я неуютно себя чувствую на вечеринках, — помотала я головой.

— Я не про вечеринку. Это… это важный вечер. Моя мать приедет, и после игры будет огромный ужин. Будут все мои любимые лакомства.

— И черничный бисквит?

— Да, — он взволнованно кивнул. — И… я подумал, может, твоя мама тоже могла бы прийти.

— Это невозможно. Прости, — я повернула голову, глядя на него искоса.

— Не надо извиняться. Но я, вроде как, рассказал своей матери о тебе, и она очень хотела бы познакомиться с тобой и… твоей мамой.

Я уставилась на него, чувствуя, как оглушительно бьётся моё сердце.

— Ты уже сказал ей, что она придёт? Эллиот…

— Нет, я не говорил, что она придёт. Я сказал, что спрошу. И ещё я сказал, что твоей матери нездоровится.

Я с облегчением прикрыла глаза.

— Хорошо, — вздохнула я. — Ладно, тогда будем придерживаться этой версии.

— Кэтрин…

— Нет, — отрезала я, закрывая шкафчик.

— Твоей матери у нас понравится.

— Я сказала нет.

Эллиот нахмурился, но когда я двинулась по коридору в направлении двойных дверей, ведущих на парковку, он последовал за мной.

Дождь прекратился, стоило нам пройти пару шагов к «крайслеру» Эллиота. Чистый запах прошедшего шторма словно заряжал учащихся энергией, хотя они и так были как на иголках.  С последней домашней игры прошло уже несколько недель и все ощущали повисшее в воздухе напряжение. Постеры фан-клуба свисали с потолка, пестря фразами вроде «Разбейте Блэкуэлл» и «Прикончите придурков ^[7] », футболисты щеголяли в футболках команды, девушки из группы поддержки тоже ходили в форме, так что студенты в холле казались сине-белым морем.

Эллиот ладонью стёр капли дождя с капота. Я прикоснулась к кобальтово-синему номеру «семь» на его белой футболке в сетку и взглянула на него.

— Мне жаль, если это тебя расстраивает. Я же предупреждала.

— Знаю, — ответил он, прикоснувшись губами к моему лбу.

Сквозь двойные двери хлынула очередная толпа студентов. Двигатели машин ревели, раздавались гудки. Скотти и Коннор наворачивали круги в дальнем конце парковки.

 Машина Пресли была припаркована на четыре места дальше от Эллиота, и она прошла мимо нас с улыбкой.

 — Эллиот, — позвала она. — Спасибо за помощь прошлым вечером.

Эллиот нахмурился, отмахнувшись от неё, а затем сунул руки в карманы.

Мне потребовалось время, чтобы интерпретировать её слова, но я так и не поняла, что она имела в виду.

Эллиот не стал дожидаться расспросов:

— Она эм… прислала сообщение с просьбой помочь разобраться с учебным пособием Мэйсона.

Он открыл водительскую дверцу и я скользнула внутрь, постепенно закипая от гнева. То, что Пресли было известно об Эллиоте то, чего я не знала, необъяснимо расстраивало меня и моё тело реагировало странно.

Он сел рядом со мной и протянул мне свой телефон, показывая их переписку. Я едва взглянула на экран, не желая казаться столь же жалкой, сколь чувствовала себя.

— Послушай, —  сказал он. — Я подсказал ей ответы, только и всего.

— Ладно, — кивнула я.

Эллиот завёл машину.

— Ты же знаешь, что она мне неинтересна. Она ужасна, Кэтрин.

Я сердито ковыряла ногти. Он продолжил:

— Да ни в жизни. Ты же понимаешь, что она написала мне, только чтобы был повод поблагодарить меня на глазах у тебя сегодня.

— Мне всё равно.

— Не говори так, — нахмурился он.

— А как надо?

— Скажи, что тебе не всё равно.

Я уставилась в окно, Эллиот сдал назад и выехал с парковки. Тренер Пекхам стоял возле своего фургона рядом со стадионом, а рядом была миссис Мэйсон. Она откинула волосы через плечо, улыбаясь во всё лицо.

Эллиот посигналил, и они тут же приняли серьёзный вид, помахав нам. Я не понимала, почему миссис Мэйсон с таким рвением пытается оставить позади своего мужа из захолустного городка и их брак, только чтобы снова наступить на те же грабли. Тренер Пекхам был разведён дважды – его второй женой была бывшая ученица, закончившая школу всего четыре года назад. А миссис Мэйсон держится с ним так, словно урвала самого завидного холостяка в городе.

Мы с Эллиотом молчали почти до самого особняка «Джунипер», и чем ближе мы подъезжали к нему, тем сильнее суетился Эллиот. Щётки стеклоочистителя стирали капли дождя, работая в успокаивающем ритме, но Эллиот не замечал этого, он словно искал слова, которые всё исправят. Подъехав к тротуару, он припарковался.

— Я не имела в виду, что мне всё равно, — опередила я его. — Я просто хотела сказать, что не стану ссориться из-за Пресли. Не нужно быть гением, чтобы её раскусить.

— Нам не нужно ссориться. Мы можем просто поговорить.

Его ответ меня удивил. Мои родители никогда не разговаривали, когда ругались. Это всегда был поединок криков, война слов, слёзы, мольбы и попытки разбередить старые раны.

— Тебе разве не пора на игру? Это долгий разговор.

Он посмотрел на часы и прочистил горло, недовольный тем, что время поджимало.

— Ты права. Мне пора в раздевалку.

— Я просто зайду домой на пару минут, но если ты торопишься, езжай без меня. Я доберусь пешком.

— Кэтрин, дождь хлещет как из ведра, — нахмурился Эллиот. — Ты не пойдёшь под дождём.

Я потянулась к ручке двери, но Эллиот перехватил мою руку, глядя на наши переплетённые пальцы.

— Может, сядешь во время игры с моей семьёй?

Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неестественной, больше напоминая страдальческий оскал.

— Ты будешь на поле. Это будет странно.

— Это не будет странно. Тёте Ли бы хотелось, чтобы ты присоединилась к ним.

— Ох, ладно, — сказала я бессвязно. — Я на минутку.