Глава 11

Тяжело дыша, Павел привалился к машине, уткнувшись в нее покрытым испариной лбом. Его побелевшие от напряжения пальцы до боли стиснули рейлинги на крыше.

Ну почему!? Почему именно он!? За что на него обрушились такие удары судьбы!? Что он сделал такого, что оправдывало бы его мучения!? Как можно остановить этот смертельный галоп, разорвать роковую цепь!?

Тяжело и нерешительно, как новобранец, впервые прыгающий с парашютом, он отцепился от поручней и, пошатываясь, вернулся к открытому багажнику, из которого свисали ноги Андрея. Рядом на земле валялся упавший пистолет. Павел поднял его, и в голове тут же загрохотали искушающие мысли и образы, призывающие решить все проблемы еще одним, последним выстрелом. Перспектива быстро и гарантировано прекратить мучения звала и манила. Холод вороненой стали в руке так и просился прислониться к разгоряченному виску…

Зазвонил телефон, и Павел, стряхнув с себя дьявольское наваждение, убрал оружие в кобуру и достал трубку.

-Да.

-Да, я… его… да.

-Я понял. Диктуйте адрес.

Давясь приступами тошноты, Павел закинул торчащие ноги в багажник и захлопнул крышку, громыхнув ею явно громче, чем следовало. Все его состояние описывалось сейчас одним-единственным словом – ненависть.

Он ненавидел Брокера, ненавидел Андрея, себя, машину, весь этот лес вокруг, весь остальной мир, все! Это чувство буквально разрывало его изнутри, настойчиво требуя выхода. Павлу хотелось заорать, заплакать, избить кого-нибудь до полусмерти… или пусть даже его самого отмутузят, но требовалось хоть что-то, чтобы сбросить давление, грозящее разнести черепную коробку.

И он взорвался. На несчастную машину обрушился град ударов и пинков. Павел кричал, ругаясь последними словами, проклиная все на свете и призывая всевозможные кары на головы всех сопричастных. Он остановился, только когда по крышке багажника начали разлетаться брызги крови с разбитых костяшек пальцев.

Задыхаясь и еле волоча ноги, словно разом постарев лет на двадцать, Павел доковылял до водительской двери и бесформенным мешком плюхнулся на сиденье. Часы на приборной панели сообщали, что до отведенного ему срока осталось всего полчаса, и следовало поспешить, если он не хотел усугубить положение еще больше.

Так медленно и осторожно Павел не ездил еще никогда. Разве что на первых занятиях в автошколе. И дело было не в том, что он опасался вляпаться в аварию, которая сейчас оказалась бы крайне некстати. Он был настолько на взводе, что один-единственный сигнал или неудачное перестроение могли привести к тому, что обидчик непременно схлопотал бы пулю. Терять-то уже нечего. Его вцепившиеся в руль руки уже сводило от напряжения, но Павел просто не мог заставить себя ехать быстрее.

По названному ему адресу он прибыл, когда в запасе у него оставались жалкие пять минут, но он отдал бы все, чтобы растянуть их в года. Всю дорогу он крутил в голове предстоящую сцену встречи, но так и не придумал, что сказать. Как и что он ответит дочери на ее вопрос о судьбе Андрея? Вряд ли ее смогут убедить сухие логические выкладки насчет спасения ее собственной жизни. Мало кто в здравом уме согласится уплатить за это столь высокую цену.

Время, однако, поджимало, а потому Павел вышел из машины и зашагал по аллее к зданию школы, где ему была назначена встреча. Следуя полученным инструкциям, он обошел здание и вышел к пристройке, где размещался спортзал. Поскольку пора летних каникул вступила в свои права, школьный двор и футбольное поле на заднем дворе пустовали, и весь путь он проделал в тоскливом и тревожном одиночестве.

Старую деревянную дверь, покрытую неисчислимым количеством слоев краски, он открывал с таким чувством, будто дергал за веревку, что роняет сверкающий нож гильотины.

-Папа!!! – крик Марины звонким эхом заметался меж стен пустого зала.

Она рефлекторно попыталась вскочить с длинной лавки, но смогла лишь слегка подпрыгнуть на месте, поскольку была к ней крепко привязана.

-Папа, где Анрюшка, что с ним!?

Павел молча стоял, потупив взор и не в силах выдавить из себя ни единого слова. За его спиной гулко громыхнула притянутая пружиной дверь.

-Где Андрюшка!? – Марина сорвалась на истерический крик, - что ты с ним сделал!? Не молчи же!!! Он жив!? Папа, что ты…

Она внезапно умолкла, словно ей с размаху вогнали кляп, да так и застыла с открытым ртом, как трагическая скульптура. Из-за ее спины на свет выступил невысокий сухонький мужичок в темно-синем спортивном костюме, который был ему явно великоват.

-Мы Вас уже заждались, Павел Алексеевич, - он сверился с секундомером, висевшим у него на шее в обрамлении пары свистков, - но Вы, я смотрю, вовремя. Это радует.

-Отпустите… Марину, - от напряжения голос Павла превратился в сдавленный хрип. Даже отсюда на щеке своей дочери он видел темную полосу, от которой вниз протянулись засохшие следы от капель крови. В его ушах еще стоял ее крик, который он услышал во время первого телефонного звонка.

-Не беспокойтесь, после того, как мы утрясем все детали, я не только отпущу вас обоих на все четыре стороны, но и устраню все следы и неприятные воспоминания о данном досадном инциденте, - мужичок подошел ближе и остановился в паре метров, - вы даже забудете, что вообще когда-то знали такого человека, как Андрей Цеповалов.

-Мне ничего… от Вас… не нужно, - руки Павла сами собой сжались в кулаки, - Ваши условия… выполнены. Отпустите… мою дочь.

-Вам так не терпится вновь окунуться в омут свалившихся на Вас проблем, что Вы даже не хотите дослушать мое предложение?

-Я хочу только одного – чтобы Вы оставили и меня и Марину в покое!

-Обязательно! Обя-за-тель-но! – тщедушный физрук замахал на него руками, - вот заладили…. Сами же себя задерживаете! Дайте мне пару минут, и я вас отпущу, но сперва необходимо все обговорить.

-Хорошо. Говорите.

-Вот и славненько! – мужичок удовлетворенно потер сухие ручонки, - вот и чудно! Поскольку Вы свою часть уговора выполнили, то и за мной не заржавеет. С этого момента Ваша жизнь круто изменится. Да, я немного подчищу весь сегодняшний беспорядок, но дальше все у Вас пойдет как по накатанной. Впрочем, что я Вам тут растолковываю, Вы и так все прекрасно знаете, уже успели ознакомиться, верно?

Да, Павел был в курсе того, как работает система. Андрей, помнится, ему рассказывал о механизме перераспределения удачи в обмен на некоторые услуги. А теперь, когда труп парня остывал в багажнике его машины, и Павел, выходит, заработал право на свою порцию благ. Немного странно, конечно, когда стоящий перед ним усушенный старичок с ужимками Луи Де Фюнеса на полном серьезе рассуждает об управлении Вселенной, но Павел знал, что он не фантазирует и не врет. Он знал, что этот чудак и впрямь способен влиять на ход событий, непринужденно кромсая на куски пространство-время, а потом перекраивая и сшивая его на новый лад. Он знал.

У него вдруг возникло странное щекочущее ощущение. Павел словно мысленно сделал небольшой шаг назад, в свои недавние воспоминания, и вдруг обнаружил, что под его ногой разверзлась необъятная бездна. Не пустота, но целая пропасть, заполненная миллионами тонн и кубометров знаний, в которую он в следующее мгновение и рухнул.

Лавина фактов и откровений накрыла его с головой, закружила в водовороте и понесла по информационным лабиринтам. Ему хотелось зажмуриться, поскольку некоторые образы явно не предназначались для человеческого разума, выросшего и воспитанного в строгих пуританских рамках трех пространственных и одного временного измерения, но у чистой мысли нет глаз, которые можно было бы закрыть. А потому он зачарованно смотрел, внимал и впитывал тот водопад трансцендентности, что на него обрушился.

Многомерные миры, перекрестки времен, наслоения реальностей, переплетенных тончайшими нитями причинно-следственных связей – вся необъятная картина изнанки мироздания раскинулась перед его глазами. Он видел прорехи и шрамы, оставленные несанкционированным вмешательством в паутину взаимосвязей, часть из которых являлась делом рук этого самого мужичка, что стоял перед ним в спортзале захолустной школы. Он знал, что это неправильно и даже преступно, и понимал, как именно можно исправить такие последствия. Вот здесь надо взять…