В этот же миг я почувствовала, как дрожь ушла и по всему телу разлилось спокойствие и умиротворение. Я перестала чувствовать, как мои коленки трясутся, а ноги наконец приняли нормальное положение. От внутреннего успокоения мой мозг стал способен принимать разумные решения, и я кивнула всем присутствующим, что я готова. Казалось, во мне присутствовала вся возможная смелость, собранная за всю жизнь. Хотелось совершать крупные поступки, которые без храбрости и отваги я не сделала бы никогда.

Мы двинулись вперёд, идя навстречу опасности. Я шла уверенно, зная, что сначала ничего плохого не случиться от обычных переговоров. Кто знал, вдруг Трэфратэлли и сами не были настроены на войну и хотели мирно решить конфликт.

В какой-то момент я вспомнила, как мы с дедушкой играли в мячик в доме, что Лиззи всегда запрещала делать. В очередной раз дедушка приехал ко мне для того, чтобы посидеть, пока мама и папа работали. Нам было так весело. Хотелось бы вернуться в те времена, когда я жила беззаботно, не подозревая, что я одна из Сестёр Братства. Мы играли мячом в волейбол и, когда дедушка кинул мяч мне, я не смогла его правильно отбить, и мяч отлетел в комод, на котором стояла мамина любимая ваза. Она была настолько красивой — я понимала, почему она так нравилась Лиззи. Само основание было сделано их хрупкого фарфора, на зеркальной поверхности которого можно было увидеть себя. Сверху и снизу вазы были золотые каёмочки, придающие изделию некую изысканность. В центре вазы были рисунки Египетских Богов с использованием золотой краски. Я тогда залилась слезами, потому что знала, что Лиззи будет сильно ругаться из-за двух вещей: из-за разбитой вазы и из-за того, что мы ослушались её и играли мячом в доме, а не на улице.

Вечером, когда она вернулась с работы, дедушка ушёл в магазин. Я чувствовала себя беззащитной, потому что я была одна, рядом не было никого, кто мог бы меня поддержать. Я пыталась скрывать от мамы, что её любимой вазы больше не было. Но она заметила и, ходя по дому и громко ругаясь, позвала меня к себе. В тот момент домой пришёл дедушка с новой вазой, упакованной в красивый пакетик. Он услышал, что мама ругала меня. В тот же миг дедушка пришёл к источнику криков — в гостиную — и, пряча меня за собой, вновь взял всю вину на себя.

Как бы ему не было неприятно выслушивать мамины причитания, он не выдал меня и сохранил в секрете то, как на самом деле пострадала ваза Лиззи и от чьих рук. Всё детство дедушка защищал меня и не рассказывал никому наши с ним совместные секреты. Как я скучала по этим временам.

Углубившись в воспоминания, я не заметила, как мы оказались в центре поляны. Обернувшись назад, я практически не видела наши машины, так как расстояние между нами и автомобилями было большим. Когда я посмотрела в сторону леса, я никого там не смогла разглядеть, хотя расстояние между нами было не таким уж и большим. Трэфратэлли исчезли.

В следующее мгновение я почувствовала дуновение ветра и, обведя взглядом семью Фелс, я заметила, что они приняли положение, будто приготовились защищаться от кого-то. Не смотря на способности Гидеона, действующие на меня, волнение накрывало меня с головой. Я переживала из-за того, что могло случиться в следующую минуту. Казалось, что моя жизнь могла вот-вот оборваться, хоть и рядом была надёжная защита. Не успела я обернуться, как на своей шее почувствовала прикосновение холодных пальцев будто омертвевшей кожи.

— Рад с тобой познакомиться, Черри, — произнёс незнакомый низкий голос. Когда я набралась смелости и повернула медленно голову, я обнаружила, что этот голос принадлежит самому грозному, но самому красивому Трэфратэлли — Калисто.

Глава 19. Неожиданная новость

Когда-то давно, когда я была совсем маленькой и не умела принимать разумные решения, я делала всё необдуманно. Если мне сказали что-то не трогать, я, не думая, что сделала только себе хуже, поступала в точности наоборот. Мои мысли были направлены совершенно в другую сторону. Я думала, что если мне говорят что-то делать так, то они говорят это для того, чтобы я сделала всё наоборот.

К чему я это? Когда Гидеон сказал мне, чтобы я не делала резких движений в присутствии древних вампиров, которые могли в любой момент лишить меня жизни, я кивнула и ответила ему, что всё поняла и поступлю так, как сказал мой парень. Но сейчас, когда моё сердце, как мне показалось, через пятки покинуло моё тело от страха, а организм перестал влиять на способности Гидеона, я сделала всё ровно так, как делала в детстве — наоборот. Я резко обернулась и перехватила руку Калисто, грозно посмотрев в его привлекательное лицо. Я не знала, откуда у меня набралось на такое действие столько храбрости, ведь в другой любой ситуации я побоялась бы даже воздуха в лёгкие набрать, а сейчас я поступила очень смело.

Калисто смотрел на меня, будто не ожидал от меня такого поступка. Ну что я могу сказать, я сама не ожидала от себя такого!

Я изучала его черты лица, которые чем-то мне напоминали Гидеона: те же выпирающие острые скулы, которые с первого взгляда способны свести с ума любую девчонку, глубокие карие глаза, в которых невозможно было прочитать какие-либо эмоции, которые он умело скрывал, бронзовые длинные волосы, как будто льющиеся из его головы к широким мужественным плечам. Сам он был крепкого телосложения — накачан не по годам. На вид я бы дала брату Трэфратэлли около семнадцати лет. Но его телосложение противоречило возрасту.

— Смелый поступок, ягодка, — сладко промурлыкал он и перехватил мою руку, нежно проведя пальцами другой руки по моей щеке. Казалось, он не хотел причинить мне вреда, но я не собиралась поддаваться его обаянию и терпеть все его действия.

Поэтому я аккуратно, в этот раз без резких движений, отстранила его руку от своего лица и отошла на шаг назад. Но, к моему страху, я находилась достаточно далеко от моих защитников. И когда Гидеон успел отойти от меня шагов на десять?

Не успела я моргнуть глазом, как я оказалась в другой части поля один на один с главным братом Трэфратэлли. Я боялась, что сейчас могло что-то произойти, о чём Калисто жалеть не стал бы — я боялась, что сейчас он мог причинить мне боль. Но этого не было. Он продолжал смотреть мне в глаза, будто искал там что-то, как это делал час назад Гидеон, но и Калисто не смог в них ничего найти, что привело его в бешенство.

— Ты дерзковато себя ведёшь. Не разрешено простым людям так нагло себя вести в присутствии Чёрных Мышей, — сказал вдруг он, но в его голосе не было слышно ничего злого и недоброжелательного, хоть и на лице читалась злость. Но от чего он разозлился? Я же ничего плохого не сделала. Конечно, его могли спровоцировать моя резкость и наглость, но это всего лишь самозащита. В какой-то момент я ещё раз вспомнила слова Гидеона, твердящие быть аккуратнее в словах и действиях с Трэфратэлли, и поняла, что, может, стоило бы прислушаться к этому совету. Вдруг Калисто так мил только для того, чтобы не спугнуть свою жертву, то есть меня? Сделав глубокий вдох, я сказала тихим голосом:

— Ты ведь не собираешься меня убивать?

— Милочка, — спокойно продолжил он, — я так долго выслеживал свою цель не для того, чтобы потом просто убить её. До меня дошли слухи, что ты знаешь о том, кем ты приходишься. И я вижу, что явно не ошибаюсь, — улыбнулся Калисто и вытянул мою руку, на которой была выведена аккуратным узором руна, которую я придумала часами раньше для безопасности.

— Да, — не стала я врать. Конечно, я могла сказать, что не понимала, о чём он говорил, но был риск, что так я могла сделать только хуже. Взглянув на то место, где минутами раньше спокойно стояли семья Фелс, Лиззи, Роберт, Алек и Эдисон, я обнаружила, как они что-то обговаривают. Йен грозно смотрит в нашу сторону и что-то говорит всем. Но что — я расслышать не могла, у меня не было, к сожалению, такой способности. — Зачем я тебе нужна, если у тебя уже есть три Сестры?