Он смотрел на меня, не догадываясь даже, что я могла отвергнуть его следующие слова.

— Черри, я люблю тебя, понимаешь? Я не раз ещё это скажу, ведь я люблю тебя. Я хочу уберечь тебя от всего происходящего, я хочу, чтобы это всё обошло тебя стороной. Я не буду пропадать так, как это сделал Гидеон, причинив тебе много боли. Я не буду причинять тебе боль, как это сделал он.

— Но ты сейчас причиняешь мне боль. Роберт, я не хочу обижать тебя и огорчать отказом, но я люблю его. Он — моя жизнь. Я никогда не расстанусь с ним, только если он сам этого не захочет.

— Я прошу, подумай над моими словами. Я буду добиваться этого, пока бьётся твоё сердце.

— Значит, недолго осталось. Мне придётся отказывать тебе столько, сколько ты будешь добиваться. Роб, прошу, иди, пока я чего-нибудь не наговорила лишнего.

После этого он встал с дивана, где сидел до этого, и подошёл ко мне. Его глаза не имели оттенков боли, я видела в них только любовь, которая была в них всегда. Роберт смотрел на меня, протянув свои руки в мою сторону. Я не знала, к чему он это, но вдруг он сказал:

— Я не хотел тебя обижать. Прости. Я уйду только после того, как обниму тебя. Договорились?

Его улыбка дала мне понять, что он действительно не хотел так говорить, не хотел меня обижать и пришёл вовсе с другой целью. Я не могла отвечать на его улыбку грубостью, именно поэтому я обняла его и сказала, что он прощён. Конечно, в душе оставался осадок от его слов, которые мне сделали больно, но он мой друг, я хотела, наконец, простить всех и попросить прощения, ведь я хотела провести остаток своей жизни со всеми в дружбе и не терять никого. Я обняла его так крепко, как могла, и он направился к выходу.

Глава 12. Эдисон

Утро в Ковингтоне 10 сентября выдалось необыкновенно тёплым, солнечным и летним. Сразу и не скажешь, взглянув в окно, что сейчас была осень. В голубом небе, где всегда были облака, хоть и маленькие, порой даже незаметные, сегодня было чисто.

Маленькое дуновение лёгкого ветерка колыхало ещё зелёные, но уже желтеющие листочки на деревьях. Уже пожелтевшая листва летала от ветерка по воздуху так, словно лёгкая пушистая вата. Закрыв окно, из которого так и парило, словно на улице вновь наступило лето, я услышала за своей спиной шорох. Я знала, что это был Гидеон, но я всё ещё не могла привыкнуть к его внезапному появлению. Каждый раз, когда он появлялся таким способом, моё сердце замирало сначала от страха, а потом от осознания, что это он.

— Ну, нельзя же так пугать, — улыбнулась я, повернувшись к моему беловолосому парню. Его глаза смотрели глубоко в мои, они были полны любви. Эта любовь так знакома мне в его взгляде. Рука Гидеона потянулась к моему лицу и легла на мою щёку. От его прикосновения по всему телу забегали мурашки, душа буквально запела, а мне так захотелось коснуться своими губами уголков его рта и почувствовать те непередаваемые ощущения. Именно так я и поступила. Я потянулась к нему, обвила своими руками его шею и впилась в него, нежно целуя. Его кожа была холодной. Я знала, что значила горячая кожа и что значила холодная кожа.

Тревогу, напряжённость. — Что случилось? Почему у тебя холодная кожа? — незамедлительно спросила я.

Он взял меня за талию, засмеялся и поднял на руки, чего никогда не делал. В любой другой бы раз я была бы в шоке, но сейчас я видела по его лицу, что это не просто шутки. Что-то случилось, лицо моего парня никогда не врало.

— Что случилось, Гидеон? — спросила я медленно, произнося каждое слово тихо, будто мы скрывались от врага.

— Я должен тебе кое-что рассказать. Не уверен, что ты воспримешь это нормально, но я рискну, — Гидеон взял меня за руку, усадил на кровать, сам сел на стул возле компьютерного стола. На фоне его напряжённости и серьёзности зелёный стол, рядом с которым он сидел, казался не таким ярким, каким он был на самом деле. — Ты же знаешь, что существуют другие вампиры, верно?

Роберт тому подтверждение, впрочем, как и Трэфратэлли. Ты также должна знать, как я считаю, то, что существуют и волки. Если говорить проще, то оборотни. Да, такие существуют.

— Но… — начала я и тут же забыла, что хотела спросить. Казалось, я проглотила язык, ведь я сначала издала звук, непохожий на слово, а потом просто замолчала.

— Отвечу сразу на все твои вопросы: нет, на людей они не нападают, скорее, наоборот защищают; превращаются в волков они не обязательно в полнолуние, могут превратиться и днём, и ночью, и в любое другое время суток; и, да, они терпеть не могут вампиров, то есть меня тоже, — почему-то улыбнулся он. — Я тоже не люблю волков. Хоть они и оберегают людей, советую тебе с такими не общаться и вовсе не знакомиться.

— Как определить оборотня в человеке? — вдруг сказала я, сама не ожидая такого от себя. Я была в шоке, но старалась не подавать виду, ведь Гидеон рассказал мне правду, чего не сделал бы, если бы не верил мне и моим эмоциям. Парень, наконец, поверил моим чувствам и рассказал то, что могло коснуться и моей жизни.

— Никак. Это обычные люди, которые запросто заводят друзей, общаются с людьми, ходят на обыкновенные свидания. Их жизнь совершенно обычна, протяжённость которой как у обычного человека. Только в их теле есть дефект: если разозлить его, он тут же превратится в волка. Волки не такие уж и большие, размером с золотистого ретривера.

Мой дедушка не любил волком, как и вампиры. Может быть, он и знал об оборотнях, но он всегда называл их просто волками.

В один из солнечных дней, когда мы только переехали в Фейт, дедушка вышел на улицу, где я уже мирно играла с какими-то жучками, что ползали по земле. Сейчас я так боялась всякой мелкой живности, но тогда для меня насекомые были главным развлечением. Он тогда не одобрил моё занятие, потому что считал, что я трачу время от жизни на ерунду. Дедушка схватил меня и стал кружить в воздухе, словно я была самолётом. Какое же было невероятно захватывающее чувство полёта, особенно когда полностью расслабишься. Казалось, будто тебя ничего не держит, ты летишь без чьей-то помощи.

Когда он поставил меня на землю, мы услышали волчье завывание. Я испугалась, но дедушка мне сказал:

— Я, конечно, не люблю волков, но бояться их не стоит, они далеко, они не сделают тебе больно. А если они будут рядом с домом, я сделаю всё, чтобы они ушли и исчезли вообще из твоей жизни.

Я смотрела на Гидеона и понимала, что он говорил это мне, чтобы обезопасить меня от встречи с кем-то похуже вампиров.

Хотя, если быть честной, для меня вампиры не были такими ужасными, иногда я даже представляла себя одной из них. Он сидел в кресле, разложив руки на ручки кресла. Он выглядел величественно, я видела в нём царя, который смотрел влюблённым взглядом на девушку, у которой нет таких прав, как у царя. Вот парень встал и направился к окну. Его руки тянулись к оконной раме, видимо, чтобы открыть её. Кажется, он хотел уйти, но я не дала ему. Я подошла к блондину, обняла его со спины, повернулась к его напуганному окну и поцеловала его ещё раз, как это сделал он, когда пришёл.

Когда глаза Гидеона открылись и посмотрели на меня после сладкого поцелуя, я провела своей ладонью по линиям его скул, спустилась к подбородку, а после положила эту же руку на его грудь, где располагалось сердце. Оно так стучало, словно хотело куда-то сбежать, но его удерживали кости, кожа, сосуды, вены и т. д. Я в анатомии не сильна.

— Почему ты уходишь, не попрощавшись со мной? — спросила я, улыбаясь. Мне было тревожно, ведь его выражение лица могло скрывать всё, что угодно, но показывать я по-прежнему не стала, ведь тогда он ещё больше стал бы волноваться.

— Черри, я переживаю за тебя. Сейчас, когда Сёстры Братства узнали о тебе от меня, твоя жизнь ещё больше подвергается опасности. Я готов ночевать у тебя, моя семья тоже готова защищать тебя, но я боюсь, что ты будешь против этой затеи.

Гидеон говорил это с такой лаской и одновременно тревогой в голосе, что по моему телу прошла дрожь. Я пыталась скрывать от него своё эмоциональное состояние, но это было последней каплей. Я смотрела на него и начинала волноваться уже не за свою жизнь, а за то, что мой парень делает ради меня, что он готов был сделать, если вдруг за мной придут. Он был готов пожертвовать собой. От этого дрожь в теле становилась ещё сильнее. Я не хотела, чтобы были потери.